Murphy, E. - A little bit of crazy
— Это было потрясающе, — говорит он, и мягкая улыбка касается его губ, пока мы восстанавливаем дыхание. — Я всегда знал, что ты будешь хороша в сексе, но…
— Сколько времени тебе нужно, чтобы набраться сил для второго раунда, большой мальчишка?
— А ты хочешь, чтобы я еще «повставлял» тебе? — спрашивает он, а я закатываю глаза и слегка хлопаю его. И именно в этот момент понимаю, что он все еще находится во мне. — В кровать?
— Мы с тобой даже не спим в одной кровати, — смеюсь я и он, выйдя из меня, ставит меня на ноги. — Я не сплю в одной кровати.
— Боже, Майя. Ты как женская версия мужика-шлюхи. Если ты этого не хочешь, то зачем тогда делаешь?
— Я ничего не обещаю.
Он прищуривает глаза, поворачивается, стягивает презерватив и бросает его в мусорное ведро.
— Разве ты не на противозачаточных?
Я киваю:
— Я не занимаюсь сексом без презерватива.
— Ты не доверяешь мне?
Я вздыхаю и выкапываю из кучи шмоток свою блузку.
— Конечно, я доверяю тебе. Просто не занимаюсь сексом без презерватива.
— Могу я спросить, почему?
— А я обязана отвечать?
— Ага.
Я раздраженно выдыхаю.
— Это слишком интимно. А я такое не приветствую.
— А секс — это не слишком интимно? — насмехается он своим саркастическим тоном, пронизанным недоверием. — Для меня, например, это очень даже интимно.
— Ты ведешь себя как девчонка... серьезно. Я — мечта любого мужчины. Согласна на секс без всяких условий, без любви, без неожиданных детишек, без свадьбы — просто хороший трах и «прощай», — я практически ору от досады. — Да что с тобой не так?
— Мы с тобой женаты, — кричит он, выражение его лица наполнено гневом и болью, — Но я не хочу просто трахаться и говорить «прощай»! Я женился на тебе и поэтому я хочу ощущать, что ты моя жена, каждый день.
— Тогда обещаю, что ты будешь ощущать это каждый день, — пожимаю я плечами.
Он стонет и смотрит на меня так, будто я полная идиотка, которой я, вероятно, и являюсь, когда дело доходит до отношений:
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!
— Если честно, нет.
— Черт побери, Майя, я хочу, чтобы ты любила меня! И все! Я хочу твое сердце. А не твои клятвы и верность. Я хочу тебя всю! — его глаза практически выпирают из орбит, когда он хватает меня за руки и кричит прямо мне в лицо. — Не отталкивай меня. Впусти меня. Мы уже женаты, ты связана со мной до самой смерти. Так почему ты отталкиваешь меня?
— Я попытаюсь, но не могу ничего обещать. Я не строю никаких отношений. Мы с тобой находимся на лучшем пути. Любовь делает людей глупыми, слепыми, и это причиняет боль. Я видела, как нормальные, трудолюбивые люди превращались в слабаков, а затем становились абсолютно жалкими, когда их сердце разбивалось. Я не хочу проходить через это. Мы женаты, и все может быть очень даже хорошо, пока у нас есть регулярный секс, и мы не переходим друг другу дорогу.
— Если ты хочешь попробовать, тогда останься сегодня ночью со мной в нашей постели, — просит он, явно проигнорировав мою маленькую тираду.
Я слегка растаяла, и просто не могу сказать «нет» такому красивому личику с надутыми губками.
— Прекрасно, но ты готовишь ужин, — фыркаю я и направляюсь прямиком в свою комнату, чтобы переодеться.
Он не думал, что я замечу, как он победно вскинул кулак в воздух, когда я покидала комнату. Какой придурок, но милый придурок. Я не понимаю, почему такой мужчина как он беспокоиться обо мне. Я испорченная, чокнутая и постоянно раздражаюсь — не лучшая комбинация. Даже когда я не раздражена ничем, во мне в любом случае присутствуют все остальные качества.
Глядя на фотографию, которая стоит на моей тумбочке, я чувствую предательское жжение в глазах: на фотографии мой отец, а я, маленький сопливый ребенок, сижу на его плечах. Он был в том коротком списке, кто действительно любил меня. Я нежно любила его, больше чем кого-либо. Эта боль, эта пустота в моей груди, это желание плакать из-за того, что он умер, каждую гребаную минуту каждого божьего дня. Я не смогу справиться с этим снова.
Если я впущу его, я имею в виду Джеймса, то все закончится тем, что я потеряю его. Этот брак — просто партнерство, а не признание в любви. Я думала, что он понял, но вероятно надеялся, что я передумаю. Да ни за что, даже через миллион лет. Хотя я подразумевала как раз то, что и сказала — я попытаюсь. Я просто не открою свое сердце.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Итак, я переодеваюсь в одну из его белых маек, спереди которой налеплен логотип какой-то группы. Эту майку я стащила из чистой груды белья несколько недель назад, и она мне по колено. Я действительно крошечная по сравнению с ним, если принять во внимание, что мой рост пять и семь футов, и я выше большинства своих подруг. Когда это касается Джеймса, я чувствую себя такой крошечной и женственной в его сильных руках, в безопасности. Так же, как с папой. С ним я всегда чувствовала себя в безопасности и любимой.
Мне вот интересно: была ли еще хоть какая-то причина, по которой я вышла замуж за Джеймса. Ну, конечно. Мой панический страх остаться в полном одиночестве.
Да, верно. Одиночество ― это здорово. Одиночество ― это свобода.
Я спускаюсь в столовую после завершения всех своих дел. Мои густые длинные волосы волнами спускаются до талии. На лице нет ни грамма макияжа. На мне мягкие шерстяные носки, которые доходят до колена. Обычно я никогда не позволяла ни одному парню видеть меня такой. Но Джеймс ― исключение. Он видел меня в самое худшее время для меня и, кажется, несмотря на это, я нравлюсь ему еще больше, чем тем мудакам, с которыми я когда-то зависала. Как же это забавно, ага?
Комната освещается только четырьмя свечами, находящимися в центре огромного стола, где в самом конце стоят две тарелки, а из панорамных окон льется голубоватый лунный свет. Я замечаю, что Джеймс сидит за столом, а мое место справа от него. Старается устроить романтику. Черт бы его побрал.
Я хочу разозлиться на него, но не могу. Он волнуется, потому что понимает, что подталкивает меня. Господи, я что, действительно такая стерва?
Да.
— Эй, — улыбается он и отодвигает для меня стул. — Ты никогда больше не должна наносить макияж, и перестань экспериментировать со своими волосами.
— А ты никогда больше не должен делать комплименты, а также романтические ужины при свечах, — парирую я, шутя лишь наполовину, поскольку в поле моего зрения попадает странное блюдо, по запаху очень сильно напоминающее пасту. Пахнет божественно и как-то странно, будто я ни разу не чувствовала такого запаха прежде. Лимон, другие травы и специи — все это смешалось воедино в апельсиновом соусе. — Хорошо, я соглашусь ужинать, но только при условии, что ты всегда будешь готовить.
— Это одно из трех блюд, которое я могу приготовить так, что оно не подгорит, — хихикает он и наливает мне немного виски. О, господи, и почему я жаловалась на него раньше? — Может, хочешь вина?
Я отрицательно качаю головой и откусываю замечательную пасту, обалдеть. Такая ароматная.
— А какие же остальные два блюда?
— Что?
— Ты прекрасно понял, — смеюсь я. — Другие два блюда, которые ты можешь приготовить?
— Тебе не нравится? — смотрит он на меня испуганным взглядом, и мне становится жаль его.
Я не выражаю обычно никаких эмоций, исключая только те моменты, когда вижу, что объявили сбор денег для больных деток, вот тогда я сразу жертвую. Я такой своеобразный кошелек для бедных животных и детишек.
— Мне нравится, — я практически рычу, когда он вытягивает руку и берет мою тарелку. — Мне просто интересно.
— Ой, ну хорошо, — он с облегчением смотрит на меня, но в то же время немного шокировано. Возможно из-за того, что я интересуюсь кем-то, кроме себя родимой? Ммм… — Хлопья и супы. Особенно супы, приготовленные в микроволновой печи.
Я начинаю безудержно смеяться. Я смеюсь так сильно, что почти давлюсь пастой, которая находится у меня во рту.
— Моя мама учила меня готовить, но это единственное блюдо, которое у меня хорошо получается, — он смеется вместе со мной. — Самые забавные вещи всегда самые сложные.
Я пытаюсь успокоиться, и делаю глоток виски:
— Ну, это круто. Спасибо.
— Определенно стоящее блюдо, — он ухмыляется и прижимает колено к моему бедру.
— Быстрее заканчивай ужинать, я хочу отправиться с тобой в постель, — я закатываю глаза.
— Я не это имел в виду. Я просто… проклятье, я точно все порчу.
— Я прекрасно поняла, о чем ты, и тут нет проблем. Ты имел в виду, что хочешь лечь на кровать и пообниматься во сне. Ты делаешь так со всеми женщинами, которых трахаешь, или только со своей женой? — спрашиваю я и игриво приподнимаю брови. Он фыркает в ответ, но ничего не говорит.
***
— Я помню, что ты просила не спрашивать, но… как ты?
Я перестаю расправлять одеяло и поднимаю взгляд на него.
