Jane Harvey-Berrick - Education of Sebastian
Я решила, что позволю ему помогать в течение получаса, затем выгоню его и отправлю к родителям, прежде чем стану причиной еще больших проблем для него.
Его присутствие было чертовски полезно — он передвинул столы, ящики и коробки, заполненные черт знает чем, и прежде чем я поняла, пролетело два часа.
— Ох, дерьмо! Уже почти время обеда, — сказала я, с ужасом смотря на часы.
— Вам куда-то надо спешить? — спросил Себастьян, выглядя обеспокоенно.
— Нет, нет. Я беспокоюсь о тебе. Твои родители... твоя учеба.
Он пожал плечами.
— Не о чем волноваться.
— Слушай, я не собираюсь нести ответственность, если тебя исключат за неуспеваемость. Я сделаю тебе что-нибудь на обед, а затем ты должен идти заниматься. Договорились?
— Ладно, договорились! — сказал он счастливо.
Он последовал за мной в дом, и я показал ему, где можно помыть руки. Я тянулась, чтобы достать стаканы, когда услышала, что он входит в кухню.
— Я достану их, — сказал он.
Его внезапная близость позади меня, заставила меня подпрыгнуть, как будто через меня прошел заряд электрического тока. Это было странное чувство, я вдруг занервничала, когда он вытянул руку возле моего плеча, слегка задев спину. Я отступила и повернулась, обнаружив, что он уставился на меня со стаканом в руке.
— Спасибо тебе, — сказала я, смущенно.
Он не ответил, и я первая отвернулась. Глубина его взгляда, заставляла меня чувствовать себя некомфортно в моем собственном доме, черт побери! Да, и раздраженной. Я укрылась, роясь в холодильнике, пытаясь восстановить равновесие.
— У меня есть газированная вода и выжатый лимон, — мой голос был наполовину поглощен холодильником.
— Я никогда не пробовал выжатый лимон. Что это?
— Ох, ну, просто лимонный сок и негазированная минеральная вода.
— Пожалуй, я попробую его, миссис Уилсон.
Напряжение покинуло мое тело, и я улыбнулась ему.
— Себастьян, ты можешь звать меня Кэролайн. Миссис Уилсон слишком официально... и из-за этого я чувствую себя старой.
— Ладно, Кэролайн, — он улыбнулся мне.
— Теперь, я могу сделать тебе куриный сэндвич или… салат «Триколор».
— Insalata tricolore, per favore (прим. пер. ит. Салат «Трикорол», пожалуйста. — салат из овощей трех цветов.)
Я повернулась к нему с удивлением.
— Я изучал итальянский, — объявил он гордо. — На заочных курсах. В моей старшей школе предлагают только испанский.
— Правда? Molto bene! (прим. пер. ит. Очень хорошо!).
— И так же я слушал оперу. Мне нравится Верди.
— «Падшая женщина».
— Извините? — он ахнул.
— Я полагаю, что ты имеешь в виду «Травиата»1, когда говоришь, что тебе нравится Верди. Или может быть «Аида»2? «Риголетто»3?
Он выдохнул в понимании.
— Да, все они.
— Я думала, что мальчики-подростки слушают только тяжелый рок, — поддразнила я его.
Он выглядел оскорбленным, и я пожалела о своем комментарии. По-видимому, он пытался впечатлить меня.
— Я рада, что тебе нравится опера, мой отец любил ее.
— Я помню. Я помню, как вы с ним пели оперу на кухне.
— Правда, ты помнишь это?
Он кивнул, серьезно.
— Я помню все.
Я вздохнула.
— Это был грандиозный визит, когда папа приехал погостить.
Себастьян улыбнулся.
— Да, он был веселый. Мы взорвали много вещей.
Я закатила глаза на воспоминание.
— Да, Дэвид не был счастлив по этому поводу.
Я не могла сказать, почему я упомянула Дэвида.
Себастьян нахмурился.
— Как ваш отец?
И болезненное воспоминание пронзило меня. Мой дорогой отец, лежащий сморщенный и в муках, крошечный и беспомощный в больничной кровати; морфий был не в состоянии смягчить боль от рака, который полностью его уничтожил.
— Он скончался два года назад.
Я едва могла выговорить слова, застигнутая врасплох сокрушительной силой воспоминания. Я чувствовала слезы жгут мои глаза. Нелепо, я ругала себя.
— Мне жаль. Я не знал, — прошептал Себастьян.
Он выглядел так, будто хотел сказать что-то другое, но теперь я желала, чтобы его здесь не было. Я от всей души жалела, что предложила ему пообедать.
— Спасибо за помощь утром, Себастьян. Это, правда, было очень заботливо с твоей стороны, но я настаиваю на том, чтобы ты, как только мы поедим, пошел и занялся учебой. Я не хочу доставлять тебе еще больше проблем.
Он надулся, вдруг выглядя на свой возраст. Мне захотелось рассмеяться, но я, в самом деле, не хотела задеть его чувства. Особенно, когда он был таким полезным. Я сменила тему.
— Ты собираешься заниматься серфингом со своими друзьями в ближайшее время?
Он вздохнул.
— Может быть. Мне придется позаимствовать доску.
— Ох, что случилось с голубой доской?
— Отец испортил ее: переломив пополам. Сказал, что я не должен больше тратить время на серфинг.
Он сказал слова обычным тоном, но я слышала злость и боль под этим, я помнила угрозу его отца на барбекю.
— Это ужасно. И это моя вина. Я никогда не должна была говорить...
Он прервал меня, сказав мягко:
— Кэролайн, это не твоя вина, что мой отец — садистский ублюдок.
От его слов моя рука подлетела ко рту; глаза остановились на нем.
— Мне жаль, — мои слова были неотчетливые и сказаны шепотом.
Он пожал плечами.
— Ничего страшного. Я привык к этому.
— Я должна купить тебе новую доску, Себастьян. Вот и все.
Я пыталась поднять настроение.
— Спасибо, Кэролайн, но это не требуется. Я всегда могу одолжить одну из досок Чеса. Его отец тоже занимается серфингом.
— Ну, позволь мне подвезти тебя домой, после того, как мы поедим. Это меньшее, что я могу сделать.
Он улыбнулся мне, и напряжение исчезло.
Я нарезала немного моцареллы и помидоров, порезала кубиками авокадо, полила оливковым маслом и немного посыпала черным перцем.
Я нашла хлеб, который собиралась использовать для брускетта4 и поставила тарелку в центре стола, я предполагала, что парень-подросток съест намного больше меня.
Он уплетал с аппетитом, глотая все, что было на виду.
— Ты правда умеешь готовить, Кэролайн.
Я рассмеялась на его восторг.
— Это не готовка, Себастьян.
— Мама никогда ничего не готовит, — сказал он, поднимая брови. — Отец думает, что она готовит, но это все куплено в магазине.
— Хммм... ну, все что ты говоришь или делаешь, будет использовано против тебя в суде.
Он выглядел испуганным:
— Не говори ей, что я это рассказал.
— Что тебе будет из-за этого? — дразнилась я.
— Мне надерут задницу! — решительно сказал он
Выражение его лица вынудило меня громко расхохотаться.
— Ох, Себастьян, сейчас тебя так легко шантажировать.
— Ты, Кэролайн, можешь шантажировать меня в любое время, — хрипло произнес он.
Его взгляд внезапно стал таким глубоким, и я удивленно моргнула.
— Время уезжать, — сказала я вежливо и начала убирать посуду.
Он встал, и на какое-то мгновенье неуверенно уставился на меня, затем помог мне убрать со стола.
— Салат был вкусным, — сказал он робко.
— Спасибо. Рада, что тебе понравилось.
Я посмотрела на свои часы, не очень уж тонко намекая:
— Пошла возьму ключи от машины.
Я включила тот же самый диск, что и вчера, но желание петь у меня пропало; обстановка в машине вновь была неловкой. Я пыталась разобраться в быстрых переменах настроения Себастьяна. Должно быть, кошмарно жить с подростком, рассуждала я, даже с таким зрелым на вид парнем как Себастьян. Или, может быть, проблема была в мужчинах в целом — настроение Дэвида колебалось как метроном. От этой мысли я скривила лицо.
— Можешь выкинуть меня здесь? — внезапно сказал он.
— Но мы ведь еще не у твоего дома? — сказала я, поставленная в тупик его просьбой.
Он приподнял уголки рта в подобие улыбки:
— Будет меньше расспросов, — сказал он.
Я вновь почувствовала вину — он провел все утро, помогая мне, вместо того, чтобы учиться. И очевидно, его мать понятия не имела, что он делал. Я надеялась, что Донна ничего ей не скажет.
Я подъехала к обочине и ждала, пока он выберется из машины.
Мгновенье он сидел, вертя в руках ремень безопасности.
— Я увижу тебя вновь? — спросил он.
Я замерла, озадаченная его странным вопросом.
— Думаю, да. Все частенько сталкиваются на Базе. Теперь, пообещай, что будешь сегодня заниматься.
Он слегка улыбнулся:
— Хорошо, Кэролайн. Увидимся.
— Пока, Себастьян.
Я отъехала. Я не могла остановиться и поглядывала в зеркало заднего вида, он по-прежнему стоял и смотрел мне вслед.
Слова Донны сразу же всплыли в голове: «У тебя здесь есть поклонник».
Ох, черт. Этого мне только не хватало, чтобы в меня влюбился подросток.
Раздраженная, я вернулась к своим делам в гараже. К тому времени, как все было разобрано и всякая всячина рассортирована, я до смерти устала. Я была благодарна Себастьяну, без него я бы никогда не закончила так быстро. У меня не было большого опыта общения с мальчиками его возраста, даже когда я была тех же лет, но, на мой взгляд, он казался другим... более зрелым, чем я ожидала. Я задалась вопросом, на самом ли деле ему нравилась опера, или это только из-за меня.
