Мелани Маршанд - Мой муж - Господин
— Я могу выбрать только одну? — надула я губы.
Он усмехнулся.
— Не жадничай.
Мне удалось отодвинуть воспоминания о том, что я узнала вчера, на задний план, позволяя им затуманиться, чтобы они казались не больше чем просто страшным сном.
В итоге, он не смог противостоять тем звукам, что я издавала, пока он "разогревал" меня, и позволил мне получить мою награду немного раньше. Взяв меня грубо и быстро, наклонив над стойкой в ванной, он ударял меня по попке с каждым толчком, рыча от того, как я сжималась внутри от каждого шлепка. Когда он схватил меня за волосы и потянул мою голову так, чтобы я встретилась с ним взглядом в зеркале, я кончила настолько сильно, что увидела звезды.
После этого я не должна была смущаться от того, как он смотрел на меня в бикини. Возможно, смущаться неправильное слово, но я немного боялась, что нас унесет на публике, если он не перестанет.
Но все же ему удалось контролировать себя, и мы выстояли свой пост на пляже без инцидентов. Он захотел пойти в воду, ну, а я была рада остаться на берегу и понаблюдать за ним. Как оказалось, это было правильное решение. Лучше Бенджамина Чейза в низко сидящих плавках может быть только Бенджамин Чейз в мокрых низко сидящих плавках.
Спустя какое-то время он вернулся, оглядываясь вокруг, словно подозревая что-то.
— Мне кажется, что кто-то следит за мной, — сказал он. — И как бы мне ни хотелось списать это на мое невероятное тело, думаю, что причина может быть в другом.
— Банально, — пробормотала я, улыбаясь ему. — Все должно крутиться вокруг тебя, не так ли?
Я всего лишь дразнилась, но казалось, что эта фраза зацепила его. Он посмотрел на меня, растягиваясь на полотенце.
— Ты всегда ведешь себя, словно знаешь богачей так хорошо, — сказал он. — Ты что, специализировалась в политологии?
— Я выросла в курортном городке, — сказала я ему. — Работая. Убирая дома со своими родителями. Так что я знала много таких людей, как ты.
Он улыбнулся в ответ.
— Все наши грязные секреты. Ты когда-то пыталась шантажировать кого-то?
Я не могла не засмеяться.
— Был такой соблазн, но нет. Ничего особо сочного не было. Просто куча случайного мусора и пузырьков из-под таблеток. Все в порядке вещей.
Кивая, он потянулся, положив голову на полотенце.
— Мы каждое лето отдыхали в одном из таких домов. Было неплохо. Я помню, как надоедал родителям с вопросом о том, кто жил в нашем доме, пока нас там не было.
Я фыркнула. Забавно было представлять маленького Бена Чейза, такого же наивного, как и я. Не понимающего значения денег. Того влияния, которое он автоматически имел над такими, как я.
— Мне всегда было интересно, каково бы это было, — сказала я. — Нам всегда приходилось ехать в отпуск в несезонное время. Ничего особенного. Обычно мы шли в поход с палатками. Забирались так далеко от роскошных городков, как только могли. Но мне это нравилось, потому что все было по-другому.
Бен кивнул.
— Не думаю, что там было много парней.
Усмехнувшись ему, я перекатилась на бок.
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но это не было моей основной заботой, когда дело касалось выбора места на каникулы.
— Хочешь сказать, что ни разу не влюблялась? Даже на лето? — Бен покачал головой. — Это самая грустная история, которую я только слышал, мисс Хэдли.
Несмотря на солнце, я чувствовала, как покрываюсь гусиной кожей. Мне нравилось, когда он называл меня так, но я понятия не имела, почему.
— Нет, — просто ответила я, пытаясь игнорировать поток ощущений, скручивающих мой желудок. — Ты действительно думаешь, что я позволила бы какому-то сыночку миллиардеров обвести себя вокруг пальца?
— А что? Твои родители не одобряли? — он казался запутанным.
— Их родители, — поправила его я. Черт, неужели он действительно не знал этого? — Думаю, они не особо хотели, чтобы их сыновья проводили время с дочерьми уборщиц. Не представляю, почему.
Закатив глаза, я повернулась обратно на спину. Невозможно было вести нормальную беседу с этим парнем. Наши жизни слишком отличались, несмотря на странные пути, по которым они пересеклись.
— Моим бы было все равно, — просто ответил он. — Удивлен, что чьи-то возражали против этого. Такие вещи вышли из моды несколько десятков лет назад. На самом деле, я уверен, что у мамы были романтические фантазии, что я встречу девушку ниже меня по статусу. Слишком много Джейн Остин, думаю.
Любопытство прожигало меня изнутри.
— И ты встретил? — я не спросила его напрямую про Дарью. Казалось, ему не нравилось думать о ней, не говоря уже о том, чтобы рассказывать, но мне была интересна их история.
— Не совсем, — ответил он коротко. — Что же, жаль, что ты не связывалась с детьми туристов. Они могли бы научиться у тебя кое-чему.
— Я не сказала, что никогда не связывалась, — воспоминания возвращались, все еще удивительно живые и сильные спустя все эти годы. — Связывалась. Ненадолго. Но быстро поняла истину.
Прошло двадцать лет, а в моей груди все еще зияла дыра. Она болела и жгла так же сильно, как и тогда, когда я была так молода и не понимала разницы. Я не знала, почему некоторые дети были там только на протяжении лета, а потом уезжали. Когда мы все играли в песке, мы казались одинаковыми.
Был один мальчик. Он был старше, и тогда эта разница казалась вечностью, хотя на самом деле нас разделяло всего несколько лет. Я же была в том возрасте, когда пара лет меняет все.
— Первая любовь, — поддразнил меня ласково Бен, возвращая меня в реальность. — Так и знал. Зачем лгать о таком?
— Фу, — я бездумно перебирала пальцами песок, и, найдя маленькую веточку, покрутила ее между ними. — Мне было лет шесть, или что-то около того. Все было не так. Я просто... ну знаешь, думала, что мы станем друзьями. Но его родители положили всему конец.
— Может, им просто не хотелось, чтобы их стремный ребенок водился с шестилетней, — он улыбался, опираясь на локоть, чтобы сделать глоток пива. — Возможно даже, они сделали тебе одолжение.
— Ему не могло быть больше восьми, — запротестовала я. — Не было никакой разумной причины запрещать нам общаться, кроме...
Бен лег обратно, и на этот раз его плечо было ближе к моему. Сначала мне казалось, что я все представляю, но вскоре убедилась в реальности. Я чувствовала его близость даже под палящим солнцем.
— Он сказал тебе? Может, его друзья шутили над ним, говоря, что у него вши, а он использовал своих родителей в качестве отговорки, — Бен наклонил голову назад, растягиваясь. — Дети так поступают. Они на удивление коварные.
— Нет, — мне не хотелось больше говорить про это, хотелось перестать вспоминать, но в то же время я почти чувствовала себя... хорошо. Это как содрать корочку с ранки, которая никак не отпадет сама. — Мне сказали мои родители. Сказали, что его отец приходил к ним поговорить. Я почувствовала вину, хотя не знала, что делала что-то неправильно.
— И ты никогда больше от него ничего не слышала?
— Не-а. Он вел себя так, словно меня не существовало. Скорее всего, мгновенно забыл обо мне, — я вздохнула, пытаясь скрыть то, как на меня все еще влияет вся эта ситуация. — Некоторое время я никуда не выходила, избегала всех, как только могла. Я не хотела, чтобы у кого-то еще были проблемы. Пока не прошло достаточно времени, и он не уехал – это все решило. К следующему году я поняла, как можно тусоваться, но не быть при этом одной из них. Я стала много читать, держалась в стороне от их игр. Не думаю, что снова видела его, но он, наверное, так изменился, что я бы его и не узнала.
— Они быстро растут в этом возрасте, — Бен прозвучал до странности задумчиво. — У меня нет четких воспоминаний о том времени. У тебя, должно быть, острая память.
— Наверное.
Он замолчал на мгновение.
— Или так, или тебя ранило это намного больше, чем ты признаешь.
Его голос был мягким, почти понимающим. Словно он не собирался смеяться надо мной за то, что я все еще переживала раны дошкольного возраста.
— Это сложно объяснить, — призналась я, удивленная звуком собственного голоса. Я не планировала говорить ему, просто... начала рассказывать, а остановиться уже не смогла. — Мне всегда было непросто заводить друзей. И не только потому, что половина знакомых мне детей были миллионерами и приезжали всего на пару месяцев. Даже с теми, кого я знала все время — другие местные — я просто не могла найти с ними общий язык. Или они не могли. Не знаю. Просто это было сложно, — я вздохнула. — Тот мальчик... я даже не помню, что он мне говорил, помню только то, что он мог рассмешить меня. Он помогал мне строить песочные замки, и создавалось ощущение, что мы просто понимали друг друга. Не знаю. Это глупо.
Голос Бена прорезался сквозь туман воспоминаний.
— Это не глупо, — сказал он. — Это что-то значило для тебя.
— Мы, должно быть, провели вместе целый день. Но когда мы разошлись, чтобы принести больше материалов, больше инструментов для того, чтобы можно было построить самые высокие башни и превратить наш замок в самое большое строение из песка, которое только было построено, мы не вернулись. Пришла моя мама и отругала меня. Она была зла за то, что я ушла от других детей, оттуда, где нас видел спасатель. Но более того, она была зла на меня за то, что я проводила время с одним из детей туристов. Я сначала не хотела верить ей. Она сказала, что он просто... то есть, я не понимала этого тогда. Дети всегда считают всех искренними. Но когда я сейчас вспоминаю о том дне, мне кажется, что она хотела сказать мне, что он подставлял меня. Просто играя со мной. Он хотел, чтобы я поверила, что он доверяет мне, чтобы потом иметь возможность уничтожить меня. Мне сложно было поверить в это, даже сейчас так, но ведь ты сам сказал — дети коварны.
