Неизвестно - Сахаров В. Северная война.
Глава 18.
Клерво. Осень 1147 Р.Х.
– Господи, Царь Небесный, Дух истины и душа души моей, поклоняюсь Тебе и молю: наставь меня и укрепи, будь моим руководителем и учителем, и научи тому, что мне следует делать. Поведай мне, Господи, все повеления Твои, а я обещаю исполнять их и с любовью приму все, что мне будет послано Тобою. Одного только прошу у Тебя: научи меня всегда творить волю Твою. Аминь. Рыцарь Седрик фон Зальх, бледный и истощенный, встал на ноги и поднял глаза на резное деревянное распятие, с которого на него смотрел Иисус. Принявший смерть за всех людей Сын Господа, глядел на крестоносца с укоризной и невольно он поежился, после чего втянул голову в плечи и ему стало стыдно. Седрик вновь захотел произнести молитву. Однако вместо этого тяжко вздохнул и подошел к узкому оконцу, которое выходило во двор аббатства Клерво. Отсюда, облокотившись на стену, тоскливым взглядом он окинул темное небо, которое было готово обрушить на землю холодный осенний дождь, и в голове рыцаря, может быть, в тысячный раз, всплыли события минувшего лета. После чего на его глаза навернулись нечаянные слезы раскаяния, хотя по большому счету вина молодого воина была невелика. Герцог Генрих Лев послал рыцаря во Франкфурт с письмом к своей невесте Клеменции Церенгенской и посланием для Бернарда Клервоского, которое он был обязан передать папскому легату Гвидо Флорентийскому. Дело пустяковое и вместе с другими гонцами Зальх пустился в путь. Однако уже на имперской земле отряд германцев был полностью уничтожен венедскими налетчиками, крестоносцы погибли, а вот Седрику вражеский командир почему-то оставил жизнь и даже вернул письма герцога. Оказавшись на свободе, Зальх быстро добрался до Гамбурга, и когда его спросили, как он выжил, рыцарь солгал. Седрик подумал, что ему никто не поверит, и сказал, что смог сбежать от проклятых варваров, а потом, раненый, превозмогая боль, прокрался во вражеский лагерь и выкрал у беспечных язычников сумку с посланиями Генриха Льва. Как ни странно, но лихому воину, за которым закрепилась слава отчаянного рубаки и спасителя герцога, поверили, и с этого момента ложь вылетала из уст крестоносца легко и свободно. Он говорил неправду и вскоре сам стал в нее верить. Седрик уже смутно помнил разговор с вожаком венедов Вадимом Соколом, а его рассказ о скитаниях по ночному лесу и героической вылазке в лагерь врага обрастал все новыми подробностями. Одна деталь дополнялась другой, а затем в его истории появились убитые вражеские воины, сначала один, затем два, а потом сразу пять. Ну, а затем он добрался до Франкфурта, и сначала все было хорошо. Мужественный крестоносец предстал перед дочерью короля Бертой, рядом с которой находились Клеменция Церенгенская и Гертруда Мейсенская, и передал невесте герцога его послание. После этого он долго рассказывал о подвигах славного Генриха Льва и своих похождениях, и буквально купался во внимании лучших девушек Священной Римской империи. Далее Седрика пригласил к себе соправитель Конрада Третьего, его старший сын Генрих Беренгар, который мечтал о славе и подвигах, и опять Зальх излагал свои истории и был в центре внимания. Так пролетел первый день его пребывания во Франкфурте, а потом наступил крах. На утро следующего дня рыцарь направился в резиденцию папского легата. Здесь рыцарь отдал Гвидо Флорентийскому, невысокому полноватому священнослужителю в белом цистерианском балахоне, футляр с письмом герцога, который он не вскрывал с момента своего возвращения в Гамбург. Ну, а когда Седрик уже собрался уйти, охранявшие представителя папы тамплиеры схватили его и бросили в темницу. Напрасно Зальх взывал к легату и храмовникам, а затем требовал встречи с Генрихом Беренгаром. Неизвестно почему, тамплиеры относились к нему как к изменнику и, постоянно избивая Седрика, спрашивали рыцаря, за сколько монет он продал язычникам веру и тайны своего герцога. Это было очень унизительно, но мучили гонца не сильно и не долго. Через пару дней, в закрытой повозке под охраной тамплиеров, крестоносца отправили к Бернарду Клервоскому, которому предназначалось послание Генриха Льва. Путешествие было относительно недолгим, и в аббатстве Клерво имперский дворянин предстал перед великим подвижником, который еще при жизни считался святым. Тогда Зальха ввели в сумрачную келью, где обитал Бернард, и когда взгляд карих пронзительных глаз аббата встретился с глазами Седрика, рыцарь упал на колени, и стал говорить. Крестоносец рассказал обо всех своих прегрешениях и открыл аббату самые сокровенные тайны. Он поведал цистерианцу о жизни в нищем замке отца и первом походе против венедов, о том, как завидовал более богатым имперским дворянам и тайно вожделел Гертруду Мейсенскую, поделился с ним подспудными страхами, а в конце исповеди изложил истинную историю освобождения из языческого плена. Бернард слушал Седрика молча, время от времени кивал, а когда рыцарь замолчал, сказал, что он, конечно, виновен, ибо ложь есть грех. Да и помимо этого за ним накопилось немало неблаговидных поступков, вроде бегства из армии Фридриха Саксонского. Однако Зальх не враг церкви и не предатель, как думали тамплиеры, а значит, как и все воины Святого Воинства, имеет шанс на искупление и пока аббат Клерво оставляет его при себе. После этого Зальху выделили небольшую келью в монастыре и вскоре от Шарля Понтиньи, доверенного лица Бернарда Клервоского, он узнал, почему его задержали во Франкфурте. Оказалось, подлый венед Вадим Сокол посмел испоганить письмо Генриха Льва непристойными словесами и вызвал великого цистерианца на бой. Ну, а рыцарь, который читал с огромным трудом и не всегда мог отличить одну букву от другой, про это, конечно же, не знал и даже не мог подумать, что язычник способен обращаться с чернилами и пером. Потом, оказавшись на тракте, Зальх увидел, что футляр вскрыт, но письмо на месте, и продолжил свое путешествие, а папский легат Гвидо сразу понял, что накарябано на обратной стороне письма и решил, что гонец в сговоре с врагом. Впрочем, обман есть обман. В любом случае Зальх чувствовал себя виноватым и, не понимая, что ожидает его дальше, он оставался в Клерво, и много молился. Кроме того, Седрик ежедневно тренировался с охранявшими аббатство тамплиерами, которые с недавних пор осели на его территории, и общался с Понтиньи, коему молодой рыцарь чем-то приглянулся. Так пролетел месяц, а за ним другой. Наступила осень, на редкость холодная и дождливая. Рыцарю было тоскливо, и Седрик просил Шарля Понтиньи передать аббату, что он хочет вернуться обратно в армию Генриха Льва, которая раз за разом неудачно штурмовала вражескую крепость Дубин. Однако Бернарду, который много путешествовал, было не до Зальха, а может быть, он считал, что рыцарь еще не отмолил свой невеликий грех. Поэтому при каждой новой встрече Понтиньи пожимал плечами и говорил Седрику, что его время еще не пришло. Наконец, сегодня Бернард Клервоский вернулся в родное аббатство. Хлюпая колесами по лужам, возок проповедника, в сопровождении конных рыцарей, въехал во двор. Сердце Зальха, при виде выходящего под дождь Бернарда, затрепетало и не зря. На обеде Понтиньи намекнул ему, что вскоре он сможет покинуть Клерво, и велел рыцарю никуда не отлучаться из кельи, ибо аббат, наверняка, пожелает с ним встретиться. С этого момента прошло несколько часов. Наступил вечер и Седрик занервничал. Он успел несколько раз помолиться и не раз подходил к двери и прислушивался к наполнявшим сумрачное аббатство звукам. Однако приближение посланца он все же прозевал. – И-и-и! – скрипнув несмазанными петлями, дверь кельи открылась, и Зальх обернулся. На пороге стоял пожилой монах, который кивнул ему и сказал: – Он зовет тебя, рыцарь фон Зальх. Слово ‘он’ было выделено особо, и Седрик последовал вслед за цистерианцем. Германец ожидал, что его проводят в келью Бернарда, но ошибся. Монах привел Зальха в трапезную, которая была наполнена людьми. Почти никого из них рыцарь не знал, ибо в аббатстве не было принято задавать вопросы и интересоваться тем, чем не следовало. Однако кое-кто Седрику был знаком. Например, по одежде он узнал папу римского Евгения Третьего, в миру Бернардо Паганелли, конечно же, Шарля Понтиньи, ученика Стефана Хардинга достопочтенного Роджера Мериме, как-то раз обмолвившегося с ним парой слов, и папского легата Гвидо Флорентийского. Остальных членов совета, а в том, что это закрытый церковный совет Зальх не сомневался, рыцарь не узнавал. Но, наверняка, все они являлись весьма почтенными и уважаемыми людьми, среди которых были не только священнослужители, но и воины двух орденов, тамплиеров и госпитальеров. Судя по всему, заседали собравшиеся в аббатстве важные персоны уже давно, и Седрик подумал, что ему здесь не место. Однако монах, который все еще был рядом, наклонился к его уху и прошептал: – Сядь у стены, жди и не вздумай уходить. Кивнув, рыцарь присел на узкую неудобную лавку, после чего, невольно, прислушался к разговору за трапезным столом. – Уважаемые братья, – вставая, заговорил один из тамплиеров, полноватый брюнет с густой сединой в волосах и белом плаще с красным крестом, который прикрывал его плечи, – хватит спорить. Я призываю всех вас на время забыть про ересь катаров и захватившего Рим отступника Арнольда Брешианского. Уверяю вас, что эта проблема разрешится сама собой, ибо для обуздания ересиархов силы у нас найдутся. На мой взгляд, и я думаю, что достопочтенный Бернард меня поддержит, – храмовник кивнул в сторону аббата Клерво, – главная наша задача достойно завершить Крестовый поход против венедов. Слишком много средств и людских ресурсов мы кинули на это дело, но отдача минимальна, а близится зима, которая может порушить все, чего мы достигли, и это отбросит нас на шаг назад. – Брат Пьер, – с места отозвался Евгений Третий, – а вам-то чего беспокоиться о венедах? Вы магистр Прованса и северной Испании, так зачем вы влезаете в это дело? Разве у вас своих забот не хватает? – Хватает, Ваше Святейшество, – ответил тамплиер. – Однако я не сам по себе, а являюсь частью ордена. Поэтому когда наш достопочтенный магистр требует от меня воинов для отправки в Арагон, где ведется борьба с африканскими Альмохадами, или в Святую Землю, которая держится лишь за счет того, что сарацины грызутся между собой, я не могу выделить бойцов, ибо все они участвуют в Северной войне. – В Крестовом походе против венедов, – поправил храмовника кто-то из-за стола. – Да-да, конечно, – согласился Пьер де ла Ровер, про которого Зальху рассказывал Шарль Понтиньи. – Однако в Европе этот поход уже называют Северной войной, потому что мало кто представляет себе, кто такие венеды и почему с ними необходимо воевать. Ладно, германцы, земли язычников у них под боком и они знают, ради чего дерутся, а во Франции, после того, как стало известно, что варварами похищена королева Алиенора, которая призывает своих вассалов к миру, эта бойня вызывает все большее раздражение и недовольство королевской властью. По этой причине я и говорю, что данная проблема является приоритетной и прежде чем браться за другие дела, необходимо довести до логического завершения это. Папа римский посмотрел на своего наставника Бернарда Клервоского, и тот поддержал тамплиера: – Я тоже так думаю. – В таком случае, – Евгений Третий оглядел собравшихся, коих было почти два десятка, – кто сможет рассказать нам о том, что же на самом деле творится на севере? Аббат Клерво кивнул одному из храмовников, молодому русоволосому богатырю с широкими плечами и простодушным лицом, а тот дождался пока сядет Пьер де ла Ровер и, поднявшись, заговорил: – Если кто-то меня не знает, то я Жан Сен-Мари-де-Кур. Последние полгода я провел на севере и вернулся оттуда только вчера. Поэтому могу поведать о текущей обстановке. Жаль, конечно, что у меня под рукой нет карты... – Ближе к делу, рыцарь, – поторопил тамплиера папа римский. – Как скажете, Ваше Преосвященство, – храмовник поклонился и продолжил: – Возле самого моря находится армия Генриха Льва, который пытается взять Дубин, и вскоре герцог его возьмет, ибо он хорошо подготовился и у него все еще свыше двадцати пяти тысяч воинов. На правом фланге армии Льва стоят восемь тысяч бойцов пфальцграфа Германа фон Шталека, которые осели в лесах и вместо того, чтобы наступать, сидят в обороне и строят деревянные замки. Далее войско короля Конрада Третьего, вместе с которым немалая часть моих земляков франков. Вместе с ним двадцать семь тысяч воинов, грозная сила, которая вновь завязла на подходах к столице бодричей Зверину и с огромным трудом пробивается вперед. Справа от германского государя его брат герцог Фридрих Швабский. Он растерял в дремучих венедских лесах почти все свое войско и вместе с тремя тысячами бойцов отступил в Берлин, где против него воюет отстаивающий собственные интересы мелкий местный князек Якса из Копаницы. Еще правее находится армия Людовика Седьмого и он, как вы все уже знаете, не уберег свою женщину и настоятеля Сен-Дени отца Сугерия. Поэтому в настоящий момент сей государь находится в подвешенном состоянии. С королем Франции почти тридцать тысяч воинов и рядом семитысячное войско герцога Альбрехта Медведя. Однако Людовик, который дошел до Радогоща, ведет переговоры с венедами о выкупе Алиеноры Аквитанской, и в его отрядах, которые уже понесли серьезные потери, царит разброд. Часть рыцарей, которые ознакомились с посланием Алиенор, дали обязательство, если язычники вернут им королеву, пусть даже за огромный выкуп, покинуть Венедию. Ну, а Людовик не может с ними справиться, ибо влияние государя франков на благородное сословие очень незначительно. Так что если завтра государь отдаст приказ о штурме Радогоща, то за ним последуют только подневольные сервы, некоторая часть добровольцев и пара тысяч настоящих воинов. Вот такие проблемы в войсках Крестового похода и ко всему этому необходимо прибавить отвратительное снабжение, усталость людей, осеннюю непогоду, огромные потери и болезни, разгром Конрада Третьего, невмешательство датчан и вооруженный нейтралитет польского короля Владислава Второго. Все одно к одному и выходит, что воины есть, а воевать некому, полководцы знают, что им делать и куда наступать, вот только никто не желает их слушать, ибо рядовые бойцы разочаровались в них и стали бояться своего врага. – Мы благодарим вас за краткий и точный доклад, рыцарь Жан Сен-Мари-де-Кур, – папа римский насупился и добавил: – Я слышал, что короли просят выслать им новые подкрепления и оказать помощь продовольственными запасами. Это так? – Да, Ваше Святейшество. – И еще мне известно, что они просят прислать к ним того, кто побуждал их начать этот Крестовый поход. – Точно так, – тамплиер кинул опасливый взгляд на Бернарда Клервоского, которому уже несколько раз предлагали присоединиться к крестоносцам, но каждый раз он отказывался от этой чести. – И почему государи этого желают? – Короли Франции и Германии считают, что появление достопочтенного Бернарда из Клерво необходимо на полях сражений, поскольку это поднимет боевой дух воинов, вызовет новый прилив добровольцев и заставит оставшихся на родине аристократов раскошелиться и поделиться с крестоносцами своими запасами. – Вот как... Евгений Третий посмотрел на Бернарда и они встретились взглядами. Папа римский первым отвернулся в сторону, а аббат Клерво лениво взмахнул правой ладонью и сказал тамплиеру: – Можешь присесть, рыцарь. Храмовник опустился на место и все присутствующие, в том числе и Зальх, обратили свои взоры на Бернарда. Германский рыцарь, который уже неплохо понимал внутренние расклады ордена цистерианцев и знал о влиянии аббата Клерво на папу римского, ожидал, что Бернард вновь откажется от участия в военных действиях. Однако он всех удивил. – Я приму участие в Крестовом походе против венедов, который неразумные люди называют Северной войной, – в полной тишине произнес аббат и добавил. – Отправлюсь в земли венедов в ближайшие дни, медлить не стану, а по пути буду останавливаться в крупных городах для проповедей. Совет зашумел, но вскоре гул голосов смолк и Евгений Третий спросил Бернарда Клервоского: – Аббат, вы уверены в том, что хотите сделать? – Более чем, – уверенно ответил Бернард. – Раньше я думал, что властители земные справятся сами. Но, видать, Бог послал им слишком серьезное испытание, которое королям не по плечу. Поэтому мне придется личным примером показать, как надо воевать с язычниками. – Что же, да пребудете вы под защитой Господа и Девы Марии. – Сказав это, папа римский встал, и совет последовал его примеру. После чего Евгений Третий сказал: – Завтра соберемся еще раз и более подробно обсудим то, что нам предстоит свершить. Священнослужители и рыцари-храмовники один за другим покидали трапезную, и вскоре в ней осталось только три человека: Евгений Третий, Бернард Клервоский и Седрик фон Зальх. Германский рыцарь хотел выйти, но ему велели сидеть и не прогоняли. Поэтому он продолжал оставаться подле стены, ждал, когда же к нему обратится аббат Клерво, и вслушивался в беседу двух Бернардов. – Извини меня, учитель, но я еще раз спрошу, а правильно ли ты поступаешь, отправляясь в опасный поход? – обратился папа римский к аббату. – Такова воля Богородицы, – ответил Бернард из Клерво, глаза которого заблестели. – Она являлась к тебе? – итальянец наклонился над столом, и всмотрелся в лицо наставника. – Да. – И что она сказала? – Богородица поведала мне, своему ничтожному слуге, что только мое личное участие может склонить чашу весов в борьбе с язычниками на сторону сил Добра и Света. – А она не обмолвилась, что ты можешь погибнуть? – Это я и сам понимаю, мой ученик. Однако, что такое краткий миг жизни по сравнению с вечным блаженством в райских кущах? Ничто. Поэтому, раз такова воля моей божественной покровительницы и Бога, то я отправлюсь на войну. Кроме того, меня сильно зацепило письмо того варвара, который угрожал мне. Да и короли-крестоносцы правы, когда говорят, что мое личное присутствие в войсках необходимо. В конце концов, это через меня с ними говорил Господь, повелевший им разгромить наших исконных врагов. Ну, а раз так, то сомневаться не стоит. Мое слово сказано, и отступиться от него уже нельзя. – Эх! – наместник бога на земле вздохнул и произнес: – Если ты, мой возлюбленный учитель, все решил, я окажу тебе всемерное содействие и выделю для участия в Крестовом походе свои личные отряды, которые готовил для возвращения в Рим. Аббат молча кивнул, и его лицо приняло задумчивое выражение. Папа римский, видя это, встал и вышел за дверь. После чего в освещенном несколькими свечами полутемном помещении пару минут стояла тишина, которую Седрик не смел нарушить. Рыцарь ждал, когда же аббат обратит на него внимание, и вскоре Бернард молча поманил его к себе. Чувствуя неловкость и еле заметную дрожь в коленках, Зальх приблизился к Бернарду, и настоятель Клерво спросил его: – Ты помнишь лицо того варвара, который допрашивал тебя в лесу, и написал мне мерзкое письмецо? – Да, – ответил рыцарь. – Очень хорошо. Ты отправишься на север вместе со мной и поможешь изловить этого богомерзкого язычника и хулителя истинной веры. – Я готов. Лицо рыцаря озарилось счастливой улыбкой, наконец-то, он снова отправится на войну, а Бернард приказал Седрику: – Наклонись ко мне. Голова германца склонилась, а аббат приложил к его лбу свою прохладную ладонь и полушепотом произнес несколько слов на латыни. Неожиданно перед глазами Седрика все расплылось, и лицо Бернарда показалось ему чудовищной демонической маской, мордой странного животного с глазами змеи и клыками во рту. Это было страшно, и Зальх едва не закричал, но он сдержался и вскоре вновь пришел в норму. Зрение снова стало четким, перед ним сидел прежний настоятель Клерво, а в его душе поселилась необычная легкость и уверенность в своих силах. Казалось, что прикажи ему сейчас Бернард по кирпичику разобрать все аббатство, и он выполнит работу в одну ночь. Это было странно, необычно и очень-очень приятно, чувствовать свою значимость, и Седрик хотел спросить аббата, что с ним происходит. Однако настоятель его опередил: – Отныне ты паладин Господа, рыцарь Седрик фон Зальх, а значит, с этого момента вся твоя жизнь посвящена только одному, служению. – Седрик не знал, что ответить, а Бернард кивнул ему на выход: – Ступай и будь готов к великим свершениям. Этого приказа невозможно было ослушаться, и ноги Зальха сами по себе развернули тело, после чего он двинулся на выход. Но в дверях воин на краткий миг все же остановился и оглянулся. Бернард Клервоский продолжал сидеть за столом, его взгляд был направлен в стену, а губы что-то шептали, словно он вел с кем-то беседу. Неизвестно почему, но от этого рыцарю вновь стало не по себе. В районе солнечного сплетения у него образовался невидимый тревожный комок, и он поспешил прочь, ибо разум подсказал, что некоторые вещи ему видеть не стоит.
![Тяжелый дождь - [Тяжелый дождь]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
