Вера Чиркова - Простая история
Кирилл остался один.
Он некоторое время лежал, недвижим, вслушиваясь в тишину. Потом убедившись, что в номере никого больше нет, скоро и ловко вылез из-под простыни и поплелся в бассейн. Там, он осторожно спустился в воду и несколько минут плавал в ней, как осенний лист - безвольно и обреченно бесцельно. Затем он, нырнул и, к нему вернулась как-то скромненькая бодрость. Затем он нырнул еще и еще... потом начал плескаться как морж, фыркая и резвясь. Устав от своего развлечения, он, тяжело дыша, выполз на мраморную ступеньку и, некоторое время сидел и ждал пока вода окончательно стечет с его тела. Потом он поплелся в большую комнату гостиную и увидел, что бар, в котором стоят бутылки, закрыт толстой стеклянной перегородкой. Кирилл потрогал ее и, поняв, что остался без выпивки обреченно плюхнулся на роскошный диван в мокрых плавках.
Затем ему принесли завтрак, затем он обнаружил, что у него есть возможность посмотреть кино по плоскому и странному большому телевизору, а затем он просто стал валяться на диване от безделья, распевая, какие-то блатные матершиные песенки. Потом было ужин и опять просмотр фильма со скуки. Кирилл понял, что местные телепрограммы ему смотреть запрещено поэтому, он вынужден был, пользуясь электронной картотекой, которая находилась в пульте от телевизора часами смотреть старые советские фильмы. Благо, фильмотека этой элитной спец гостиницы, была огромная.
Все этот время, он понимал, что чего-то ждет. Или кого-то...
Но, ничего не происходило.
Он превратился в обыкновенного узника тюрьма, только вот, в отличие, от того же Дантеса - будущего графа Монте-Кристо, его камера была очень и очень комфортабельной.
Он уснул на диване.
И на следующий день все повторилось вновь.
Потом опять.
Сколько прошло вообще таких вот безликих и длинных и нудно противных дней, он не знал...
Очнувшись от того, что ему нужно вести самому какой-то отсчет на пятый... или может быть седьмой день, он хотел было завести себе какой-то маленький календарь заточения, но не придумал где и чем делать эти самые зарубки.
И еще три дня прошли в тоске и ожидании.
Безвременье. Вот, что значить безвременье.
Он попал в ситуацию безвременья!
Время ему оказывается и не нужно, оно материально, но оно обесценилось! Оно не нужно его телу, его организму! Его жизни, оно лишнее теперь для него и не имеет никакого значения! Вот так жить без времени!
А это оказывается страшно, взять и оказаться без времени! Хоть один человек мог бы себе представить, что время ему не нужно?!!!
Оно просто не нужно!
Кирилл то ходил, по номеру, то лежал в кровати, то на диване и все время думал, думал, думал. И мысли все больше и больше пугали его! Они пугали его именно безвременьем!
"Мы все время ... Господи я даже в мыслях обращаюсь ко времени! Вот опять... мы во время... !!! нормальной жизни только и думаем, что про... время! Оно для нас... то медленно тянется, то слишком быстро бежит! Мы все время... Господи опять время... Мы все время сравниваем, что-то со временем! Опять со временем! Со временем подрастешь - говорит мать! Ты, временный человек на этой земле - говорит поп! Время деньги - говорит бизнесмен! И все они правы! Но, могли бы они представить, что вот, так, однажды человек возьмет и обесценит время! Просто уберет его, как понятие, как физическую структуру! А вообще - время может быть именно физической структурой, если твое тело - не стареет?! Как оно может стареть, если нет времени?! А может это и есть самое страшное наказание - мне... да и другим вот так, ощутить, что времени больше нет! Господи нет времени! У меня сейчас лопнет от дум таких голова! Сойду с ума?! И в самом деле, а могу ли я сойти с ума от того, что вот так рассуждаю? Интересно когда я думаю, время вообще, идет?! Оно остановилось или нет? Нет, оно не может остановиться, ведь... оно тоже вечно! А что если я и есть время?!!! Что если я... просто вот так - превратился во время?!!! А?! Господи, как страшно!!!"
Он уснул. Сон был тревожным, и вообще был ли это сон или так полудрема.
Но очнулся он от какого-то звука. Кирилл, вздрогнул и увидел, что на пороге стоят охранники. А это значит, наконец-то за ним пришли!
Он был счастлив, что его вообще вспомнили и пришли!
- Как долго вас носило! - мрачно пошутил он и засуетился.
Он оделся быстро, но как-то нервно и дергано. Он волновался. Он понимал, что его куда-то поведут, но куда?
К кому?
У охранников спрашивать бесполезно хотя...
- А куда мы идем?
Молчание...
Молчание лучшая защита...
Его вели по коридору. Он чувствовал, что раздуется хоть такой, но прогулке, под конвоем. Он радуется, просто движению, стремлению к чему-то! Даже к неведомому!
Они поднимались на лифте, потом шли, шли. Раза три его передавали "из рук в руки". Конвоиры менялись, коридоры мелькали.
И вот, наконец, последняя, как он понял, остановка. Это была явно медицинское учреждение. Сотрудники и сотрудницы строго в белых и бледно синих одеждах. На лицах марлевые повязки. Так, что черты человека рассмотреть нельзя. Его завели в большой кабинет. Он напичкан какой-то аппаратурой. Мониторы, шкафы с лампочками и датчиками, лампы причудливой формы с ядовито-синим свечением. Какие-то приборы со шлагами и насосами и куча различных странных сосудов с жидкостями.
И еще много всего.
Тут человек невольно теряется...
Слабый характерный писк и мигание лампочек.
Кирилл окинул помещение пристальным взглядом, он понял, что эксперименты ставить над ним, будут именно здесь. Лучинский потрогал один из приборов и тяжело вздохнул, в этот момент его сзади окликнули:
- Да, товарищ Кирилл! Смелее!
Лучинский обернулся. Перед ним стоял секретарь правительства Бродский. Белая рубашка, но вместо темно-синего, на этот раз, ярко-оранжевый галстук. В нем Бродский уже не так похож на представителя похоронного бюро, как в их первую встречу. Но, смазливая рожа и зализанные бриолином волосы - остались. Глаза внимательно всматриваются в гостя, в них нездоровый охотничий блеск. Кирилл невольно улыбнулся.
Бродский сделал шаг вперед и приобнял Кирилла за плечи:
- Вы, товарищ Кирилл, вы настоящая историческая личность и вы будете творить мировую историю!
- Да уж, сказал лаборант подопытной мыши... - буркнул Лучинский.
- Ну-ну, зачем такое упадническое настроение?! А?! Никто вас тут на органы не пустит! Печень не вырежет, а почки не отрежет! Все будет хорошо, просто тщательное и доскональное обследование пройдете и все! - подбодрил его Бродский, он отстранился от Кирилла и, прихлопнув его по плечу, добавил. - Кстати обследование увести будет ваш старый знакомый! Это доктор, уважаемый в нашей народной республике! Михаил Альфредович Щупп, профессор недавно получил государственное звание - народный лекарь! А это особые привилегия и полномочия! Он и займется вашим обследованием! - Бродский кивнул в бок.
Из-за приборов вышли Щупп и еще два человека в белых халатах. Щупп грустно улыбнулся Лучинскому.
- А это его помощники! Это товарищи Лысенко и Вавилов! - Бродский указал на двух незнакомцев в халатах. - Они помогут во всем товарищу Щуппу! И более того, у них есть тоже кое-какие идеи, относительно нашего проекта!
- Лысенко... Вавилов... опять ваша фантасмагория! - хмыкнул Кирилл. - Надеюсь тот, что Лысенко, не будет заставлять выдергивать пинцетом у меня волосы из носа?! А-то его, как это... прототип в двадцатом веке, заставлял пол страны, с пинцетами, раком по полям ходить, - съязвил Кирилл. - Выдергивать волоски у колосков! Еще тот был мудак!
Бродский рассмеялся, Лысенко стоял, как оплеванный и не знал, как реагировать на слова Лучинского.
А Бродский весело ответил за него:
- Ну, наш товарищ Лысенко не такой, как вы выразились, мудак! Он тоже профессор, и заслуженный ученый. А товарищ Вавилов у него старший! Вот так и примерили мы их! - издевательским тоном пояснил Бродский. - И еще, мы вам товарищ Кирилл сделали приятное! Сделали так и быть! - Бродский как-то издевательски погрозил Кириллу пальцем. - Вот, человек, которого вам наверняка будет приятно увидеть!
Из-за шкафа с аппаратурой вышла она!
Он даже вздрогнул от неожиданности!
Ее голубые глаза излучали теплоту. Роскошные светлые волосы аккуратно собраны под белой шапочкой. Даже в бесформенном халате она выглядит очень сексуально, большие груди и стройная фигура. Девушка виновато смотрела на Кирилла и молчала. Она потупила взгляд и, достав из кармана халатика носовой платок, вытерла им кончики пальцев.
Лиза! Лиза!
Как он мог забыть о ней?!!!
Нет, он не забыл, он помнил, просто... просто не было времени вспоминать...
Нет, Лиза!
Действительно ему очень приятно ее видеть. Бродский словно играл на его чувствах. Сердце екает в груди, как будто он увидел близкого и совершенно, родного человека.
