Мишель Демаркэ - Пророчество Тиеобы
Двое других были рядом по бокам от меня, каждая взяв меня под руку, чтобы я не упал в воду, так как от удивления я упустил литиолак. Я был буквально ошеломлён тем, что увидел.
Вот что я обнаружил внутри этого доко.
Я мог видеть около двухсот человек, плавающих в воздухе без помощи каких-либо аппаратов. Тела, казалось, пребывали или во сне, или в состоянии глубокой медитации. Ближайший к нам плавал на высоте около шести метров над водой, так как внутри доко не было пола. Нижняя часть “яйца” находилась фактически в воде. Как я уже объяснил, находясь внутри доко, вы можете видеть всё, что снаружи, как будто между вами и окружающим миром ничего нет. Так что в этом случае мне открывалась панорама озера с холмами и лесом на заднем плане, а рядом со мной, посередине этого “ландшафта”, плавало две сотни или около того тел. Как и следовало ожидать, это было совершенно удивительно.
Мои компаньоны безмолвно наблюдали за мной и, в отличие от других случаев, когда мое изумление вызывало у них смех, оставались серьезными.
Внимательнее рассмотрев тела, я стал замечать, что в общем они были меньше моих хозяев, и у некоторых были весьма необычные, а иногда чудовищные формы.
— Что они делают? Они медитируют? ― прошептал я Тао, которая была рядом со мной. Возьми свой литиолак, Мишель. Он висит у тебя на руке.
Я послушался, и тогда она ответила на мои вопросы.
— Они мёртвые. Это ― трупы.
— Мёртвые? С какого времени? Они умерли все вместе? Это был несчастный случай?
— Некоторые из них находятся здесь уже тысячи лет, а самый последний пребывает
Здесь, я полагаю, шестьдесят лет. Я думаю, что в своём теперешнем состоянии удивления ты будешь не в состоянии эффективно управлять своим литиолаком. Латоли и я будем вести тебя.
Каждая из них взяла меня под руки, и мы стали бродить среди тел. Все они, без исключения, были совершенно голыми.
Среди прочих я увидел человека, сидящего в позе лотоса. У него были длинные светло-рыжие волосы. Стоя, он был бы два метра ростом. У него была золотистая кожа, и черты его были удивительно утончёнными для мужчины, и он в самом деле был мужчиной, а не гермафродитом.
Немного поодаль лежала женщина, кожа которой была грубой, как у змеи или у коры дерева. Она казалась молодой, хотя из-за её странного вида судить о её возрасте было затруднительно. Кожа её была оранжевого цвета, а её короткие курчавые волосы были зелёными.
Однако, самыми поразительными были её груди. Они были весьма большими, но на каждой имелось по два соска, отстоявших друг от друга примерно на 10 сантиметров. Ростом она была бы около ста восьмидесяти сантиметров. Её ляжки были худыми и мускулистыми, а икры ног ― весьма короткими. На каждой ноге было по три огромных пальца, но руки были в точности как наши.
Мы переходили от одного к другому, иногда останавливаясь, иногда не задерживаясь
— Как ходят среди восковых фигур в музее.
Глаза и рты у всех этих людей были закрыты, и все они занимали одно из двух положений ― либо сидя в позе лотоса, либо лёжа на спине, руки по швам.
— Откуда они? ― прошептал я.
— С разных планет.
Мы провели некоторое время около тела мужчины, очевидно, в расцвете “жизни”. У него были светло-каштановые длинные вьющиеся волосы. Руки и ноги его были как мои. Его кожа была знакомого цвета, как у кого-нибудь с Земли. Ростом он был бы около ста восьмидесяти сантиметров. Лицо его было гладким, благородных черт, на подбородке ― мягкая козлиная бородка.
Я повернулся к Тао, глаза которой были прикованы к моим.
— Можно сказать, что он пришёл с Земли, ― сказал я.
— В некотором смысле ― да, в некотором ― нет. Ты его хорошо знаешь по рассказам о нём.
Заинтригованный, я внимательнее изучил его лицо, пока Тао не сказала телепатически: “Посмотри на его руки и ноги, а также на его бок”.
Тао и Латоли подвели меня ближе к телу, и я ясно увидел шрамы на его ступнях и запястьях{21}, а также глубокую резаную рану длиной около 20 сантиметров у него на боку.
— Что с ним случилось?
— Он был распят, Мишель. Это ― тело Христа, о ком мы говорили сегодня утром.
К счастью, мои хозяева предвидели мою реакцию и поддержали меня под руки, так как я, убеждён, не был бы в состоянии маневрировать своим литиолаком.
И вот, я пристально смотрел на тело Христа, которого боготворят и о котором говорят так много людей на Земле, человека, который был предметом такого множества споров и исследований за прошедшие две тысячи лет.
Я потянулся, чтобы дотронуться до тела, но мои спутники не допустили, чтобы я это сделал, оттащив меня.
— Тебя зовут не Фома. Зачем тебе надо трогать его? Что, у тебя в голове сомнения?
— Сказала Тао. ― Вот видишь, ты подтверждаешь то, о чём я говорила сегодня утром ― вы ищете доказательств.
Мне стало ужасно стыдно за начатое мною телодвижение, и Тао поняла мое сожаление.
Я знаю, Мишель, что это вышло инстинктивно, и я это понимаю. В любом случае, тебе нельзя дотрагиваться до этих тел ― никому нельзя, кроме одного из семерых Таори.
— На самом деле, именно Таори помещают эти тела в состояние сохранения и левитации, какими ты их видишь, и только они в состоянии это делать.
— Это ― настоящие тела, которые они имели при жизни?
— Конечно.
— Но как они сохраняются? Сколько их здесь, и зачем?
— Помнишь, когда мы забрали тебя с твоей планеты, я тебе говорила, что у тебя будут вопросы, на которые мы не будем давать ответов? Тогда я объяснила, что с нами ты узнаешь всё, что тебе надо будет знать, но некоторые вещи останутся “тайной” потому, что ты не должен документировать определенные пункты. На только что заданный тобой вопрос мы не можем ответить именно по этой причине. Однако, я могу сказать тебе, что в этом доко находится 147 тел.
Я знал, что расспрашивать дальше было бы тщетно, но когда мы бродили среди тел, я задал ещё один жгучий вопрос:
— У вас есть тело Моисея? И почему все они находятся в состоянии левитации в этом доко без твёрдого пола?
— С твоей планеты у нас есть только тело Христа. Они в состоянии левитации, чтобы идеально сохраняться, и специфические свойства, присущие водам этого озера, помогают этому сохранению.
— Кто все остальные?
— Они с разных планет, где каждый должен был сыграть важную роль.
Одно из тел я хорошо помню. Оно было ростом около пятидесяти сантиметров и имело форму в точности, как у существа с Земли, за исключением того, что оно было тёмно– жёлтым, и у него не было глаз. Вместо этого у него был своего рода рог посередине лба. Я спросил, как оно могло видеть, и мне сказали, что у него на конце выступа были два многогранных фасеточных глаза, как у мухи. Я мог видеть закрытые веки с несколькими щелями.
— Природа очень странная, ― пробормотал я.
— Как я сказала, каждое из тел, которые ты здесь видишь, пришли с разных планет, и именно условия, в которых им приходится жить, и определяют особенности физических тел жителей.
— Я не вижу никого, похожего на Арки.
— И не увидишь.
Не знаю почему, но я “почувствовал”, что мне не следовало продолжать дальше эту тему.
На протяжении этого мрачного визита я видел тела, напоминающие
Североамериканских краснокожих индейцев, но это были не они; я видел и других, похожих на чернокожих африканцев, но это были не они; так же как и не было телом японца тело, которое я видел плавающим в воздухе. Как сказала Тао, тело Христа было единственным, которое, если можно так сказать, пришло с Земли.
Через некоторое неопределённое время, проведённое в этом необычном и захватывающем месте, мои гиды вывели меня наружу. Слегка ароматный бриз, несущий запах леса, ласкал нас и очень пошёл мне на пользу, так как после такого визита, несмотря на то, что он был чрезвычайно интересным, я чувствовал себя весьма истощённым. Тао, конечно, это прекрасно поняла и весёлым голосом сказала:
— Ты готов, Мишель? Мы отправляемся домой.
Эти слова, преднамеренно произнесённые по-французски и с отчетливой “земной” интонацией, освежили меня, по меньшей мере, как и вечерний ветерок. Взявшись за свой литиолак, я поднялся в воздух вместе в остальными.
Мы летели над гигантским лесом, который карабкался по скалистому горному склону. С его пика мы опять могли восхищаться океаном, который простирался, насколько хватало глаз. После мрачной второй половины дня и в противоположность ей, я находил эту планету даже ещё прекраснее. Помню, у меня в голове опять мелькнула мысль, что, может быть, всё это ― сон или иллюзия, или, может быть, мой разум подводит меня?
Однако, как обычно, Тао была начеку, и вмешалась резким приказом, который телепатически прозвучал в моей голове, как удар кнута, рассеивая мои смутные сомнения:
— Если ты не сожмёшь свой литиолак, Мишель, дело кончится тем, что ты искупаешься, а если мы не поторопимся, ночь нагонит нас. Для тебя это может быть немного неудобным, не так ли?
