Казакевич Максим - Двое из будущего
- Итак, Василий Иванович, - начал он говорить. - Меня попросили встретиться с вами некие лица, для того чтобы обсудить с вами волнующие их вопросы.
Ого! Это уже становится интересно. Представитель неких лиц! Я сдвинул к переносице брови, показав собеседнику свое озабоченное внимание. Но не произнес ни слова, давая ему возможность высказаться.
- Эти некие лица, - продолжил он, подпустив в голос металла и поддернув вверх двойным подбородком, - весьма недовольны вашими новшествами, которые вы бездумно внедряете. Они выражают свое глубокое возмущение и требуют от вас перестать баламутить рабочих и отменить восьмичасовой рабочий день. Они настоятельно желают, чтобы вы одумались и не шли на поводу у рабочих. Они требуют увеличить время работы.
Он замолчал. Сжал плотно губы и воззрился на меня, требуя немедленного ответа. А я, в свою очередь, уставился на него. Сверлил его взглядом так, как учил Мишка. Но посетителя это трюк не пронял.
- А что это за некие лица? - брякнул я первое, что пришло в голову.
- Очень важные, - уклончиво ответил загадочный посетитель. - Это те люди, которые весьма заинтересованы в том, чтобы вы одумались и не пороли горячку. Ваши необдуманные и попросту глупые действия весьма мешают этим господам поддерживать дисциплину на своих предприятиях.
Не знаю, из-за наших ли действий или нет, но по нашему предприятию пронесся слух, что на Обуховском заводе не так давно поднялась буза. Рабочие были недовольны своим нынешним положением и требовали отменить сверхурочную работу и увеличить расценки. Но ни во что серьезное эти волнения не вылились. По слухам, хозяева Обуховского каким-то способом смогли успокоить рабочих, кого-то уволили, пару человек арестовали, а остальному народу было дано обещание впредь не вводить сверхурочную работу принудительным порядком. На этом все волнения и закончилось. И вот, спустя некоторое время после этих событий ко мне пришел некий господин, представитель неких сил, требовать перестать заигрывать с рабочими и вернуть все на круги своя. Проще говоря, от меня требовали не выпендриваться и идти в ногу со всеми.
- Что ж, - медленно протянул я, - я вас понял.
- Очень хорошо, что мы нашли с вами общий язык, - недоверчиво произнес посетитель, неправильно истолковав мои слова. - Так вы...
- Подождите, Игорь Константинович, - перебил я его, не позволяя сделать преждевременные выводы. - Вы слишком уж бесцеремонно объявляете мне свой ультиматум. Давайте поговорим более предметно. Как мои порядки на моем заводе мешают вам поддерживать дисциплину ваших рабочих? Чем я вам помешал?
Он важно надулся. Выпятил нижнюю губу, дернул вверх подбородком.
- Вы что и в самом деле не понимаете? Вы же не похожи на глупца.
- Отчего же, понимаю. Но хотелось бы услышать вашу версию. Может, мы сможем договориться и найти какой-нибудь компромисс?
- Какой компромисс? - не захотел меня понять парламентер. - Чего обсуждать? Вы должны увеличить рабочее время, сделать как все. Это наше безоговорочное требование.
- А зачем же мне его увеличивать? - возразил я ему, чувствуя, как мой собеседник-сноб начинает терять терпение. - На моем заводе мои рабочие работают по моим правилам, и я сознательно пошел на этот непростой шаг. Хотя, конечно, мне мои заигрывания с рабочими обходятся весьма недешево. Но, хочу вам сказать, все это окупается безоговорочной лояльностью моих рабочих и высокой механизацией труда.
- Послушайте, - раздраженно перебил меня Игорь Константинович. - Вы вольны делать на своем заводе что угодно. Хотите дать рабочим больницу - дайте. Хотите увеличивать расценки за работу - увеличивайте. Хотите поиграть в благодетеля и социалиста, тьфу на вас - играйте. Это ваше дело и оно нас не касается. Но то, что вы сократили рабочее время и раструбили об этом на всю Империи, весьма беспокоит остальных деловых людей. Они волнуются, нервничают и им очень не нравится когда их рабочие, начитавшись в газетах о райских условиях на вашем предприятии, начинают устраивать стачки. Они терпят серьезные убытки.
Он замолчал, уставившись на меня. Я ничего не ответил, поняв, что компромисса не получится. Да и какой может быть компромисс? Он высказал мне свои претензии, и отступать он не был намерен. Я же, в свою очередь, не намерен был идти на попятную. Не дело это сворачивать от цели на начале пути.
- Так значит, вы не будете увеличивать рабочее время? - набычившись, басом спросил посетитель, и, казалось, слегка расправил плечи, стал чуть шире.
- Нет, не буду.
Тогда он презрительно сжал губы и ткнул мне в грудь указательным пальцем.
- Да вы, я посмотрю, полный идиот! Неужели вы думаете, что вам это сойдет с рук? Неужели вы думаете, что мы будем сидеть сложа руки и смотреть как вы рушите вековые устои и традиции?
Я фыркнул:
- Какие традиции? Традиции гнобить работника? Традиции пить из него все соки? Или же штрафовать их за малейшую провинность и заставлять отовариваться в собственных лавках по завышенной цене? Ладно бы, продукты в лавках были хорошие, так нет - сплошное дерьмо. Вы бы прислушались к своим рабочим, и пошли бы им навстречу. Хотя бы самую малость и глядишь, стачки бы закончились сами собой.
- Не паясничайте! - прикрикнул он и его щеки покрыл легкий румянец негодования. - Как вы смеете указывать нам? Вы! Без году неделя в столице, а уже даете нам ценные советы о том, как нам жить? Да кто вы такой?! Прекращайте сейчас же свои заигрывания! Иначе мы вас угля лишим!
- Чего-о?! - уже я начал терять терпение.
- Да! В наших силах закрыть поставки угля на ваше предприятие. Вы слышите? И вот вам наше условие - либо вы прислушиваетесь к нашему мнению и отменяете ваш восьмичасовой день, либо мы вас лишаем доступа к углю и более вы ни одного пудика не получите. Итак, что вы на это скажете?
Мой собеседник был вне себя от злости. Он злился на мою неуступчивость, злился, что не может на меня надавить. И я сам, мало-помалу разозлился.
- Вы дворянин? - неожиданно спросил я, сбивая его с мысли.
- Нет! - ответил он, сердито тряхнув подбородком. - И это здесь совершенно не при чем!
- Хорошо, - произнес я сквозь зубы и сделал небольшой шажок, который он воспринял как угрозу. - Я понял вашу мысль, - еще раз повторил я, перебивая его желание высказаться. Посетитель явно не привык к такому обхождению. - А теперь я хочу, чтобы вы и эти ваши некие лица, которых вы представляете, уловили мою мысль.
Посетитель возмущенно хватанул воздух ртом, но я не дал ему и слова вставить, безжалостно продолжил монолог, сам не заметив, как стал жестко, с каждым вылетавшим из моего рта словом, тыкать указательным пальцем в пухлую, облаченную в заграничный костюм, грудь:
- Хочу вам еще раз напомнить, что на своем заводе я сам себе хозяин, и я не привык получать от кого-либо указаний. Я сам себе голова и сам решаю, что мне делать, а что не делать. Вы здесь для того чтобы ставить мне условия, но я вот что я вам на это скажу... Я не приемлю, когда мне ставят условия, я терпеть не могу когда меня поучают совершенно чужие люди. Да, я иду навстречу своим работникам - поднимаю им зарплату и сокращаю рабочий день, потому что мне не нравится когда они умирают за станками. Я не желаю видеть, как нищенствуют их семьи, я не терплю беззакония, творимые бесчестными производителями. И я рад, что на моем предприятии простые рабочие получают хорошие деньги и могут себе позволить то, чего не могут позволить себе ваши рабочие. И я не позволю, кому бы то ни было вмешиваться в мои отношения с подчиненными. И мне глубоко наплевать на то, что от меня хотят совершенно посторонние мне люди. Так вашим хозяевам и передайте. Я понятно выразился?
Он стоял несколько долгих мгновений, держась за то место куда я безжалостно тыкал пальцем, переваривал доселе немыслимое. Наконец опомнился, осознал, что ему тут я наговорил и пошел бурыми пятнами, закипая.
- Послушайте, вы! - гневно выпалил он, набычившись. - Никто не смеет так со мной разговаривать! Я хоть и не дворянин, а все ж не последний человек в Петербурге. Идиот! Перестаньте раскачивать лодку - она перевернется! Мы еле уняли этих оборванцев и это все из-за вас! Не ввели бы вы восьмичасовой рабочий день на своем предприятии и нечего бы не случилось! Зачем нужно было так делать? Какая в этом была необходимость?
Последние слова он почти выкрикнул мне в лицо. И я ему, заведясь, тоже почти криком и отчаянно жестикулируя ответил:
- А вы стачек хотите, да? Вы хотите, чтобы вас рабочие на вилы подняли, да? Так подождите еще немного, и терпение у ваших рабочих кончится, и вы как миленькие пойдете у них на поводу. И восьмичасовой рабочий день введете и расценки повысите. А потом будете мне завидовать, будете завидовать спокойствию на моих заводах. А может, вы хотите профсоюзов? Так вы их скоро получите!
- Не говорите чепухи! - проорал он мне в ответ. А по глазам было видно, что он очень хочет схватить меня за грудки. - Какие профсоюзы? О чем вы? Да мы сделаем с рабочими все, что захотим. В бараний рог их свернем. А вы и ваша дурость лишь все портите. Немедленно прекращайте ваши заигрывания с рабочими. Слышите? Пока не поздно! А не то мы вас силой...!
