Кэти Райх - Смертельное путешествие
Вскоре на холм поднялся какой-то мужчина с колли на поводке. Бойд облаял пса, но не встал. Послеполуденное солнце освещало женщину и животное. Опираясь на него, я встала на ноги.
Затем в сгущающихся сумерках мы гуляли между могил. Хоть я и не нашла никого из списка H&F, никаких Дэшвудов, но все же я заметила несколько знакомых имен. Фаддей Бауман. Виктор Ливингстон и его дочь Сара Машем Ливингстон. Энох Маккриди.
Я припомнила слова Люка Баумана, и подумала от чего же умер муж Руби в 1986. Вместо ответов я нашла еще больше вопросов. Но одна загадка все же разрешилась. Нашелся один пропавший. Уже на пути к выходу я наткнулась на украшенную плиту в южной части кладбища. На ее поверхности были начертаны простые слова:
Такер Адамс
1871–1943
R.I.P.[38]
Глава 22
Покинув кладбище я поехала к себе в гостиницу, устроила Бойда на ночь, вернулась в свой номер, чувствуя что сегодняшний вечер будет самый насыщенный телефонными звонками со времен старшей школы.
Едва я включила свет как мне позвонил Пит.
— Как там Большой Бо?
— Радуется горным пейзажам и еде. Ты уже в Шарлотте?
— Застрял в Индиане. А он тебе не надоел?
— У Бойда уникальный взгляд на мир.
— Какие еще новости?
Я рассказала ему о смерти Примроуз.
— О, милая, мне так жаль! Ты как, в порядке?
— Справляюсь, — солгала я. — Есть еще кое-что.
Я коротко рассказала о жалобе Дэвенпорта.
— Судя по всему он готов тебя поиметь по полной.
— Не старайся шокировать меня своим юридическим жаргоном.
— Здесь наверняка замешана политика. Есть предположения почему он это делает?
— Ему не нравится моя прическа.
— А мне нравится. Ты что-нибудь еще нашла по той ноге?
Я рассказала ему о гистологическом анализе, о расовой классификации, а также о недавно пропавших Даниэле Виннета и Иеремии Митчелле.
— Митчелл, кажется, тот кто нужен.
Я описала ему фото с похорон Чарли Вейна Трампера и как я звонила в Роли.
— Зачем Мидкиф наврал тебе про раскопки?
— Ему тоже не нравится моя прическа. Мне уже нужен адвокат?
— У тебя он есть.
— Спасибо, Пит.
Следующий звонок — Райану. Они с Макмахоном работают до поздна и смогут добраться до места только на закате, так что они переночуют в Эшвилле.
— У тебя с телефоном все нормально?
— Журналисты все портят мне нервы, так что я его отключаю. Кстати, я провела сегодня полдня в библиотеке.
— Что-то искала?
— Горная жизнь тут бьет по старикам.
— Ты это о чем?
— Сама не знаю. Такое впечатление что старики здесь то и дело тонут, замерзают насмерть или становятся обедом для медведей. Спасибо, но мне по душе равнины. А как там с расследованием?
— Химики тут нарыли какие-то странные следы.
— Взрывчатка?
— Не обязательно. Расскажу завтра.
— Нашли Бертрана и Петричелли?
— Нет.
Затем позвонила Кроу. Она мало что мне сообщила и не получила ордера.
— Окружной прокурор не хочет беспокоить этим судью, пока не будет чего-нибудь более конкретного.
— Ну что, черт их задери, этим людям еще надо? Призрак мисс Скарлет в библиотеке со свечой в руке?
— Твои аргументы ей показались противоречивыми.
— Противоречивыми?
— Анализ жирных кислот показал что что-то там умерло этим летом. Митчелл пропал в феврале. Госпожа прокурор считает что это было животное. Сказала, что нельзя подозревать гражданина за гнилое мясо на его участке.
— А как же ступня?
— Жертва авиакатастрофы.
— Что по убийству Примроуз?
— Оказывается, Ральф Стовер не деревенщина. У него была фирма в Огайо, имел патент на выпуск микрочипов. В 1986 у него случился сердечный приступ. Он продал за бешеные деньги свой бизнес и купил «Ривербэнк». С тех пор он владелец пригородного мотеля.
— Судимости?
— Парочка приводов за вождение в нетрезвом виде еще в семидесятых, а в остальном он чист.
— Что это вам говорит?
— Возможно он насмотрелся сериала «Ньюхарт» и просто мечтал стать владельцем пригородного мотеля.
Следующий звонок был к моему приятелю в Оук-Ридж. Ласло Спаркс спросил буду ли я свободна утром, и мы договорились встретиться завтра в 9 утра. Хорошо! Может он что-то новенькое узнал из анализа почвы. И последний звонок был от моего декана. Начал он с извинений за поздний звонок.
— Мой трехлетний отпрыск попытался высушить в стиральной машинке котенка после того как тот свалился в унитаз. Жена только что его высунула оттуда. Все в истерике, дети ревут. Жена в слезах, пытается вернуть котенка к жизни.
— Какой ужас! Как он?
— Котик выжил, но выглядит не очень.
— Выкарабкается!
Затем наступила пауза. В трубку я слышала его дыхание.
— В общем, Темпи, такое трудно говорить, но я скажу. Сегодня я встречался с ректором. Он получил жалобу на тебя. О твоем поведении на расследовании аварии. Он решил отправить тебя в отпуск до окончания расследования.
Я молчала. Ничего чем я занималась в Брайсон-Сити не касалось моего университета, хоть я и получала у них зарплату.
— Оплачиваемый, естественно. Он сказал что не верит ни единому слову, но вынужден как-то отреагировать на жалобу.
— Почему? — спросила я, уже зная каков будет ответ.
— Он боится негативного общественного мнения. Он должен защищать университет. И кажется, в этом деле заинтересован вице-губернатор, а он умеет вставлять палки в колеса.
— И, как всем известно, университет финансируется за счет законодательного органа.
Моя рука буквально впилась в трубку.
— Я пытался с ним поспорить. Он непреклонен.
— Спасибо, Майк.
— Тебе всегда рады у нас на факультете. Ты можешь подать жалобу.
— Нет, спасибо. Я сначала с этим разберусь.
Закончив, я приступила к ежевечернему ритуалу: зубная паста, мыло, масло для кожи, крем для рук. Чистая и намазанная кремами, я выключила свет, залезла под одеяло и громко вскрикнула — постель была ледяная. Свернулась калачиком, и второй раз за два дня разревелась. Пора все бросить. Я не слабак, но пора реально оценить свои силы.
Я ничего не достигла: не нашла ничего убедительного для получения ордера, мало узнала в суде, запуталась в газетных статьях. Украла вещь из библиотеки, и близка к обвинению в проникновении и взломе. Не стоит так делать. Я могу извиниться перед вице-губернатором, уйти из DMORT и вернуться к своей обычной жизни.
Моя обычная жизнь. А какая она — моя обычная жизнь? Вскрытия, эксгумации, массовые катастрофы. Меня постоянно спрашивают — почему я выбрала такое неприятное занятие? Зачем я работаю с разлагающимися и изуродованными трупами?
Взглянув на свое прошлое и проведя самоанализ, я поняла почему я сделала такой выбор. Я хотела работать как с живыми, так и с мертвыми. Мертвые имели право на идентификацию. Чтобы их история была рассказана до конца и осталась в нашей памяти. Если они мертвы от рук другого человека, они имеют право чтобы эти руки понесли наказание.
Живые также заслуживают нашей поддержки, когда чья-то смерть влияет на их жизни: родители отчаянно нуждаются в новостях о пропавшем ребенке; семья надеется узнать что стало с Иводзимой или Чосин или Хью; позабытые жители в массовых могилах, где-нибудь в Курдистане или Гватемале. Матери, мужья, любимые, друзья, мерзнущие на смотровой Смоуки-Маунтин. Они имеют право знать, получить объяснение, а также право на то чтобы виновные были наказаны.
Для таких жертв, их родных, я вытаскиваю из костей посмертные истории. Мертвые остаются мертвыми, независимо от моих усилий, но в них должны быть ответы. Мы не можем жить в мире, который принимает уничтожение жизни без каких-либо объяснений и без последствий.
Естественно, что нарушение этики будет концом моей карьеры в области криминалистики. Если вице-губернатор будет продолжать в том же духе, я аккуратно буду выведена из своей профессии. Эксперт под следствием о неэтическом поведении, раздавленный при перекрестном допросе! Кто поверит хоть единому слову такого эксперта?
На место жалости к себе вдруг пришел гнев. Меня не уберут из криминалистики из-за необоснованных обвинений и инсинуаций! Я не позволю! Я докажу что я была права. Я должна это сделать ради себя, и даже больше, ради мертвой Примроуз и ее скорбящего сына. Но как? Что нужно делать?
Я крутилась и вертелась как тот паучок под дождем. Мой мир разрывают на части. Это сильнее чем я сама, и мне не хватает сил чтобы удержать мой мир на месте. Наконец я провалилась в сон, но он не был спокойным.
Во взволнованном состоянии мой мозг плетет из мыслей какие-то психоделические коллажи. Всю ночь меня преследовали какие-то бессвязные образы.
Я в морге, занимаюсь сортировкой частей тел. Мимо пробегает Райан. Я задаю ему вопрос о том что случилось с ногой. Он не останавливается. Я пытаюсь схватить его, но мои ноги не двигаются. Я кричу, все громче и громче, пытаясь сдвинуться с места, но он убегает все дальше и дальше. Бойд носится по кладбищу с мертвой белкой в зубах.
