Игорь Ефимов - Новгородский толмач
Я стал отговаривать его от этой безумной затеи. В свое время ему пришлось спасаться бегством из Рима, и он легко ускользнул из города под покровом ночи. В Италии такое было возможно — но не здесь. Чтобы нанести мне этот ночной визит в Сокольниках, синьору Фиораванти пришлось сделать вид, что он ездил молиться в соседний монастырь. В Московии и других русских княжествах любой путешественник находится под постоянным придирчивым надзором властей, приставов, стражников. Даже псковские послы, направлявшиеся в Москву, постоянно должны были заранее испрашивать разрешение на проезд у новгородцев, у князя Тверского или у Литвы. Десять лет назад венецианский посол Тревизан, будучи в Москве, попытался скрыть, что конечной целью его поездки был визит в Орду, и отсидел за это два года в московской темнице.
Но синьор Фиораванти стоял на своем: «Должен, должен быть какой-то способ!» Отчаяние его было таким неподдельным, что мне стало искренне жаль его. Как Вы думаете, нельзя ли что-то сделать для старого архитектора? Ведь литовские послы время от времени приезжают в Москву. Не найдется ли в их свите смельчака, который согласится уступить ему свое место в возке на обратном пути? Мастер предлагает в награду пятьдесят рублей.
Понятно, что риск здесь нешуточный. Я пишу эти строки и чувствую прикосновение дубины палача к моим ступням. Но все же, никому неизвестный и физически выносливый человек, хорошо знающий русский язык, имел бы шанс потом незаметно выбраться из страны. Для старого же мастера, которого все знают в лицо, которого акцент выдаст с первого же слова, это абсолютно невозможно.
Я обещал синьору Фиораванти, что попытаюсь осторожно расспросить нужных людей о возможности бегства. Но, честно признаться, под «нужным человеком» я имел в виду только Вас. Вряд ли я рискну обратиться с таким вопросом-предложением к кому-то из местных. Буду ждать Вашего ответа, досточтимый брат, а пока шлю Вам пожелания здоровья и мира душевного.
Всегда Ваш,
С. З. Фрау Грете Готлиб, в Мемель из Москвы, ноябрь 1483Милая, милая Грета!
Всю жизнь я привык смотреть на тебя и думать о тебе как о младшей любимой сестре, которую надо опекать, поучать, охранять, наставлять. И как мне странно вдруг ступить на путь, которым ты прошла раньше меня и, наверное, могла бы сделаться полезной наставницей для меня. Но поверь: я нисколько не устыжусь этой смены ролей!
Если бы судьба свела нас сегодня лицом к лицу, я бы жадно кинулся расспрашивать тебя о многих вещах. И в первую очередь: как ты справлялась с опустошением, причиняемым сердцу даже короткой разлукой? У меня будто грудь продувает насквозь, когда моей жены нет рядом. Испытывала ли ты такую опустошенность, когда мейстер Готлиб уезжал или просто уходил из дома в контору?
В первые месяцы эта пустота была для меня самым тяжелым испытанием. Необходимость отправляться каждый день в Посольский приказ, чуть ли не дотемна, оставляя Людмилу дома одну, — оказалось, что я совсем не готов к такому. Не то чтобы я опасался какой-то беды, которая могла случиться в мое отсутствие, — нападения разбойников, пожара, наводнения — нет. Наверное, если бы у меня вдруг отвалилась или потерялась рука или нога — вот на что была бы похожа эта внезапная пустота. Предупреждал ведь нас Господь: «Станете как одна плоть».
А вспыхивала ли у тебя потребность все-все рассказывать о себе супругу? Когда любого встреченного человека, любой разговор, любой мелькнувший в течение дня страх или лучик надежды взвешиваешь мысленно на весах: «Будет ей это интересно? Обрадует или испугает? Рассказать или нет?» В моем прошлом есть вещи, которые я пока страшусь открыть даже жене, и это тяготит меня и омрачает мое счастье. А ты? Есть ли у тебя тайны от супруга? Тяготят ли они тебя?
А сколько правды о супружеской жизни ты открываешь на исповеди?
В воскресные дни мы ходим на службу в местную церковь, а в главные праздники всей семьей отправляемся в Архангельский храм в Кремле, где служит отец Денис. Но исповедоваться местному попу нам обоим бывает нелегко. Он начинает требовать подробностей обо всех срамных сторонах жизни. «В баню ходите ли вместе?.. Пускаете ли в дело язык, когда целуетесь?.. Кто ложится сверху, кто снизу?..» Мы решили на все его непристойные вопросы говорить твердое «нет». Однако сами не можем удержаться и в интимные минуты, смеясь, шепчем друг другу: «Ох, за это ведь полагается семь дней поста… А за это двести покаянных поклонов… А за это — месяц еды всухомятку… Ох, кажется, мы сегодня набрали всяких наказаний-покаяний года на два…»
И наконец, оставляя в стороне шутки и непристойности, я должен спросить тебя о самом-самом главном: где ты брала силы, какими молитвами просила Господа укрепить сердце, чтобы можно было ему вынести вид беспомощного, беззащитного младенца, выброшенного в наш беспощадный мир?
Ибо — да, да, да! — Господь послал нам это чудо!
Месяц назад Людмила родила здорового мальчика, которого мы нарекли Павлом — в честь моего любимого апостола. Сейчас он лежит, блестя глазками, в полумраке люльки, пускает пузыри, хватает прозрачными пальчиками край платка, а я, чем бы ни занимался, каждые пять минут пользуюсь любым предлогом, чтобы оставить дело и сбегать проведать его. Если он начинает недовольно пищать или плакать, я впадаю в такую панику, что Людмиле приходится утешать двоих: сначала меня, потом его. Но мужественное спокойствие, с которым она вставляет сосок в детский ротик, каждый раз изумляет меня.
Конечно, с одной стороны, она вдвое моложе библейской Сарры, которой Господь послал сына, когда Авраам уже почти утратил веру. Но мы живем не в библейские времена. Такие поздние роды — редкость в Московии. Возможно, мать Людмилы, знающая тайны лекарственных трав, давала ей какое-то снадобье. Однако такие вещи не рассказывают даже мужу. Ибо если это станет известно, священник должен наложить епитимью: три года поста.
Милая Грета, епитимья или нет, умоляю: если у тебя есть или ты можешь купить какие-то книжки об уходе за детьми в первые годы, сделай копию и пришли мне. Все расходы я немедленно покрою. И все твои советы приму с благодарностью. Ведь ты вырастила двух здоровых детей! В моих глазах ты окружена таким же ореолом, как мудрый профессор университета — в глазах зеленого студента.
Другая важная новость: почти одновременно с Павлом Степановичем в Москве на свет появился еще один младенец, вокруг которого было гораздо больше шума, колокольного звона, пушечной пальбы. Молдавская принцесса Елена Стефановна родила своему мужу, принцу Ивану, мальчика, которого нарекли Дмитрием в честь его прапрадеда Дмитрия Донского.
Мне выпала честь видеть Его беззубое высочество близко-близко. Ибо по рекомендации великой княгини Софьи Елена Стефановна пригласила меня помогать ей в освоении русского и греческого языков. Занятия наши проходят весьма нерегулярно. Однако в Посольском приказе теперь знают, что меня могут вызвать в покои принцессы в любой момент, поэтому не поручают мне никакой срочной работы. А это большое облегчение для молодого отца, которому его собственный младенец не каждую ночь дает выспаться.
На этом кончаю, дорогая сестра, и шлю тебе сердечный поклон от твоего новорожденного племянника, а от себя — молитвы и благословения.
Твой С. З. Эстонский дневникГосподь Всевышний, Господь Всемогущий!
Есть одна тайна в Евангелии, которая давно не дает мне покоя. Почему Сын Твой возлюбленный, обращаясь к слушателям Своим, так часто говорит про Тебя не «Отец МОЙ Небесный», а «Отец ВАШ»?
Что Он хочет этим сказать?
Вот у Матфея в Пятой главе: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца ВАШЕГО Небесного… Да будете сынами Отца ВАШЕГО Небесного… Будьте совершенны, как совершен Отец ВАШ Небесный».
И в Шестой главе: «Помолись Отцу ТВОЕМУ, Который втайне; и Отец ТВОЙ, видящий тайное, воздаст тебе явно… Знает Отец ВАШ, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него… А если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ВАШ не простит вам согрешений ваших».
И у Луки в Главе шестой: «Будьте милосерды, как и Отец ВАШ милосерд».
Да и самая главная молитва, оставленная нам Сыном, с чего начинается? «Отче НАШ, НАШ, НАШ!» — взываем мы к Тебе миллионами голосов каждый день.
Не хотел ли Он сказать, что слушающие Его есть братья Его родные, тоже рожденные Тобой?
Да, тайна сия велика есть.
Но, какой бы ни был ответ, молю Тебя, Господи: сделай так, чтобы сын мой возлюбленный обрел веру в Тебя, чтобы называл Тебя Отцом Небесным, чтобы вырос он и сделался сыном в доме Твоем, а не рабом.
Аминь!
Глава 17. Миряне и церковники
![Алан Эйкборн - Дверь в смежную комнату [=Тайна двери отеля «Риган»]](/uploads/posts/books/228832/228832.jpg)
