Iskinder - Пролог
– Скоро ни одна капля бурой, плебейской крови не будет разбавлять алую,
аристократическую кровь Ордена Пчелы! – торжественно провозгласил он и сделал паузу, давая аудитории возможность осмыслить сказанное. В зале начались перешептывания и
поднялся гул, сначала очень тихий, но с каждым мгновением становящийся все громче и
громче. Ш’Иртан ждал… и он дождался – кто-то в зале громко выкрикнул: – А с какой это
стати!?.. – Тут же в другом конце партера кто-то еще заорал: – А почему это у
простолюдинов кровь плохая!? Кто это так решил!? А!? – Волнение и гул нарастали, пока
не сделались совсем неприличными. Всю эту вакханалию ш’Иртан прекратил, громко, перекрывая весь шум, рявкнув:
– МАААЛ-ЧАТЬ!!! – и зал затих – такая сила была в этом голосе, а он, выдержав
небольшую паузу, продолжил нормальным, спокойным голосом: – Позвольте у вас узнать, Мастера войны… как вы думаете: откуда у нашего уважаемого Гроссмейстера возьмутся
деньги, чтобы платить каждому из вас ежегодно по сто дукатов?.. Деньги это немалые, сами понимаете… – В зале воцарилась особая, вязкая тишина, про которую говорят:
«Слышно, как таракан пёрнул». Дело было в том, что никто из буйного племени детей
лейтенанта Шмид… пардон, пардон – Мастеров войны, такими приземленными темами не
заморачивался – сказано будут выдавать по сто дукатов – отлично! А откуда их возьмет
Гроссмейстер – это его проблемы! И тут на тебе – заставляют думать! В зале стало как-то
неуютно. – Не знаете? – продолжил допытываться ш’Иртан и, после очередной паузы, не
дождавшись никакого отклика от аудитории, с явно проступившей в голосе горечью
сказал: – Ну что ж… раз вы не знаете – придется мне открыть вам эту страшную тайну: деньги возьмутся от того, что в Орден перестанут набирать мальчишек, добравшихся до
его ворот в день летнего солнцестояния… – после этого заявления, в зале стало нарастать
недоуменное гудение, завершившееся вопросом с третьего ряда:
– А кого будут!?
– Кого будут… – переспросил ш’Иртан и вновь сделал паузу, дожидаясь тишины, а
дождавшись продолжил: – Согласно планов нашего мудрого Гроссмейстера в Орден
будут набирать только детей аристократов… – Партер, состоящий, в основном из
потомков простолюдинов, недовольно зашумел – хотя эта новость их лично и не касалась, но все равно известие это было какое-то… неприятное что ли… и хотя еще пару минут
назад, до того, как ш’Иртан начал свой сеанс разоблачения происков сами знаете кого, им
было абсолютно до лампочки кого будут принимать в Орден, как, и будут ли принимать
вообще, сейчас эта новость задела их за живое:
– … а почему это?!.. в честь чего?!.. что за хрень!?.. – загудел партер…
Дождавшись пока стихийный порыв исчерпает сам себя, и в зале снова установится
тишина, ш’Иртан пояснил:
– А потому что, принимать их будут за деньги… за оч-чень большие деньги… с
которых вам… как беспомощным инвалидам, – он усмехнулся «фирменной» Шэфовской
ухмылкой – очень неприятной, надо честно сказать, – будут выплачивать пособие по
инвалидности в сто дукатов. – В зале снова стало нарастать гудение – Мастера войны
переваривали свалившуюся на них информацию.
– А почему по инвалидности-то? – раздался вопрос с галерки.
– Как это почему? – деланно удивился ш’Иртан. – А кому еще деньги платят
просто так – не за работу… у нас в Ордене – только инвалидам. – В ответ на это
сообщение, на лицах Мастеров появилось кислое выражение – отождествлять себя с
калеками как-то не хотелось… а на лице ш’Иртана, наоборот, снова заиграла неприятная
ухмылка.
«Интересно, – мельком подумал Денис, – кто из них у кого перенял эту гадкую
ухмылочку – Шэф у ш’Иртана, или наоборот?» – он был бы крайне удивлен, если бы
узнал, что уже довольно давно ухмыляется точно так же – как говорится: яблоко от
яблоньки… Но, промелькнув на краю сознания, мысль эта тут же исчезла – происходящее
на экране «тельника» захватывало все внимание целиком. Как выяснилось, ш’Иртан если
и уступал в ораторском искусстве Цицерону то, по крайней мере, играл с ним в одной
лиге.
– Орден был единственной возможностью для низкорожденных – таких как мы все,
выбраться из гнилой помойной ямы дна жизни и выкарабкаться к солнцу!.. – гремел
ш’Иртан. Зал слушал заворожено. Внезапно Магистр с крика перешел почти что на шепот
– такие приемы у высококлассных ораторов действуют на аудиторию гипнотически. – Но
вам плевать на этих мальчишек… – чуть слышно проговорил он, однако был услышан
замершим залом, – … вам даже плевать на того мальчишку, которым были вы сами, когда
стояли у орденских ворот обмирая от страха, с бурчащим от голода животом и ледяными
ногами… – голос ш’Иртана стал постепенно нарастать, – вам даже плевать на ваших
старых богов! Ведь у вас теперь новый бог! – выкрикнул он напоследок и резко замолчал, а в зале как будто продолжали звучать отголоски его гневного голоса.
– Какой новый бог? – послышался робкий голос, и ш’Иртан снова перешел на
шепот, но его услышали в самых дальних уголках огромного зала:
– Бог предателей! – Зал ошеломленно замолк, но видимо способность соображать
потеряли далеко не все, потому что откуда-то послышалось:
– А как же Устав? Ведь по Уставу нельзя… – ш’Иртан хищно оскалился:
– Хороший вопрос… очень хороший вопрос… наверняка все и так знают, но я
напомню еще раз, – и он по памяти отбарабанил пункты Устава, относящиеся к приему
новобранцев: – Итак пункт двенадцатый Устава Ордена Пчелы гласит: «Все мальчики, пришедшие в Орден Пчелы в день летнего солнцестояния допускаются к Испытаниям»…
– аудитория безмолвно внимала его словам, будто он открывал им последние тайны
мироздания, а не повторял истины, давным-давно накрепко вколоченные в их мозги…
вбитые туда прочнее, чем каток впечатывает маленький камушек в дымящийся асфальт. –
Пункт тринадцатый: «На время Испытания каждая обитель обеспечивает испытуемых
казармой для проживания и едой»… и последний пункт, относящийся к Испытаниям,
четырнадцатый: «Прошедшими Испытание считаются мальчики оставшиеся жить в
казарме, отведенной каждой обителью для их приема», – он обвел взглядом молчащий в
недоумении партер. – Вы не понимаете как Гроссмейстер собирается нарушить эти
пункты устава? – тихо и устало поинтересовался ш’Иртан у аудитории и, выдержав паузу, уже окрепшим, нормальным голосом объявил: – При всей своей мудрости первый
Гроссмейстер ш’Трой не учел ума и… жадности своих последователей… он сделал
ошибку… которой воспользовался многомудрый Гроссмейстер ш’Эссар…
– … какую… какую ошибку?!.. – заволновался зал, но ш’Иртан не спешил
удовлетворить любопытство собравшихся, он повернулся к ш’Эссару, глядящему на него
с чистой, ничем не замутненной ненавистью, и ласково улыбаясь, поинтересовался:
– Может сам расскажешь? – Не дождавшись ответа от Гроссмейстера, ш’Иртан
тяжело вздохнул, развел руками, как бы демонстрируя что мол не хочется, но… надо
Федя… надо!.. и рявкнул: – Первый Гроссмейстер ш’Трой не написал в тринадцатом
пункте Устава слово «БЕСПЛАТНО»! – Зал изумленно выдохнул. – А все что не
запрещено – разрешено! – ведь так! – Собравшиеся перевели взгляды на Гроссмейстера
ш’Эссара, вцепившегося в подлокотники трона с такой силой, будто его оттуда
выдергивал грузовой вертолет, но продолжавшего молчать – попытка перебить оппонента
означала неминуемый крах задуманного дела, а так оставался небольшой, призрачный, но
все-таки шанс, что никуда не девшаяся, нутряная алчность Мастеров войны (а впрочем
только ли их одних?..) поможет все-таки одержать победу… а ш’Иртан продолжал
греметь: Тринадцатый пункт должен был бы звучать так: «На время Испытания каждая
обитель БЕСПЛАТНО обеспечивает испытуемых казармой для проживания и едой», но…
что есть – то есть, и мы будем продолжать жить с этим Уставом… – Он медленно оглядел
молчащий зал, как бы пытаясь заглянуть в глаза всем присутствующим и снова заговорил, на этот раз устало и равнодушно. – Многие думают: до богов далеко, а желтые,
полновесные дукаты – вот они в руке! Но они ошибаются – до богов гораздо ближе, чем
им кажется… а особенно до Храма Морских Богов! – при этих словах, Гроссмейстер с
такой яростью взглянул на ш’Иртана, что от взгляда можно было бы прикуривать.
– Шэф, а откуда он знает планы Гроссмейстера… и про морских богов?.. –
оторвался от экрана «тельника» Денис.
– Шпионы есть не только у ш’Эссара, – меланхолично пояснил мудрый
руководитель, – и вообще… не отвлекай!
Зал недовольно зашумел – Пчелы не любили «рыбью кровь» и тому были причины.
