Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута
- Слышал, как же.
- Забудь их - что мы там видели, в сто раз хуже.
- Что ж так сразу забудь? Мы в подвале мертвецов нашли засоленных на мясо - все в точности по страхам...
- Сварог обереги! - выдохнул подоспевший толстый лютич.
Последовало неизбежное обнимание (Горм и Тетеря с двух сторон, Тетерино брюхо посередине) и целование (Горм и Тетеря поверх Тетерина брюха).
- Ну, так где сокровища-то? - сын усыпленного Щениным зельем ярла не горел желанием провести остаток дня в дележе. - За чем дело стало?
- Так Горм-добродей, в башне твоя охрана стоит, никого наверх не пускает! - Тетеря, похоже, знал о последнем обстоятельстве не понаслышке.
- Пошли в башню. Опять же, надо Хёрдакнуту хоромы приготовить, да и понять, из чего тут пир можно соорудить, кроме соленой мертвечины, - старший Хёрдакнутссон пошел к плитняковым ступеням, ведшим вовнутрь.
Трупы из пиршественного покоя уже были вынесены. У деревянной лестницы наверх на скамье, перегораживавшей проход, расположились Хельги, Кнур, и Йокуль. Еще один бочонок пива из погреба нашел дорогу на стол, стоявший перед скамьей. Перед столом на полу сидел Кривой. Рядом лежали обломки еще одной скамьи - тролль сперва честно пытался сесть не по-троллиному.
- Ну как? Не ушел? - обеспокоился молодой кузнец.
- Не ушел. Весь как был, так и сгнупился. А что ты испуганный такой?
- Да я что-то думал, ты придешь с его головой, например, на копье, а как увидел тебя без головы...
- Я-то как раз с головой...
- Рассказывай, со скольких ударов, пеший, конный? - перебил Хельги.
- Спешились, меньше десяти.
- Отрубил ему что-нибудь?
- Нет. Все усилие ушло, чтоб от него подальше да против ветра держаться...
- Он опять обгадился? - лицо Хельги просияло в улыбке.
- Да, но в общем, если не считать запаха, поединок вышел вполне приемлемый. Вы тут никого в башню не пускаете?
- И никого не выпускаем! Там наверху изрядно народу, судя по возне...
- Ладно, двигайте скамью. Кривой, сиди здесь, а то и эту лестницу сломаешь. Мы пойдем, а за нами не пускай никого, - Горм взял со стола пару наименее устряпанных остатками предыдущих застолий кружек, обтер их валявшимся там же полотенцем, больше похожим на собачью подстилку, только хуже пахнувшим, наклонил бочонок, и наполнил кружки пивом. Он нацедил пива и в третью кружку, двинутую в его сторону Йокулем, протянул первые две не очень чистые и оббитые по краям глиняные посудины Мстивою и Тетере, и наконец сам приложился к третьей. Пивовар сильно переналег на хмель, солод был не ячменный, а, похоже, просяной, но если вспомнить, где и рядом с чем был найден бочонок, напиток превосходил все ожидания, просто будучи посредственным пивом.
Осушив кружку (он бы осушил и еще несколько, и закусил бы целым гусем...), Горм передал полупустой бочонок Кривому и поднялся по лестнице за Кнуром и Хельги. Кузнец принялся возиться с наружным висячим замком на первой двери, бормоча: «Ну что б вы без меня делали...»
- Петли б срубили? - предположил Хельги. - Что возишься?
- Сейчас! Петли из закаленной стали, и притолока сталью укреплена. За этой дверью что-то стоящее, поди...
- Я у Гнупы на поясе ключи видел, - вспомнил Горм, подумав: «Сколько оказывается незаметных тонкостей в убийстве враждебных ярлов...»
- С ключом каждый может, а ты попробуй... - Кнур так и не объяснил, что надо попробовать, потому что замок, в скважину которого под разными углами было всунуто несколько булавок для плащей, щелкнул и раскрылся. - Сразу в сокровищницу не лезьте, ловушки могут быть.
Кузнец медленно, держась у стены, открыл дверь ручкой уже знакомого Горму колуна, тем же орудием обстучал притолоку и пол за ней, и наконец пустил колун внутрь вдоль каменного настила. За скребущим звуком низкокачественного железа, с замедлением скользящего по грязному и плохо обтесанному плитняку, последовал несколько более приятный слуху звяк. Пылинки кружились в лучиках солнечного света, пробивавшегося в узкие - галке не протиснуться - оконные проемы, и освещавшего три окованных металлом ларя. Вообще-то это были не пылинки, а здоровенные матерые пылинищи, и они скорее переваливались, чем кружились, над ларями, покрытыми паутиной и еще невесть чем.
- Эти-то петли ничем не окованы? - Хельги, первым вошедший в помещение, занес подобранный с пола колун.
- Погоди, ларь тоже чего-то стоит, - Кнур подергал крышку, она открылась. На дне лежали четыре слиточка серебра, каждый марок на десять весом, пара дюжин маленьких золотых этлавагрской чеканки, и несколько узких серебряных наручей. Кузнец распахнул второй ларь - он был пуст. В третьем ларе, дно было едва посеребрено скиллингами.
- И это все? - Йокуль просунулся между Хельги и Тетерей. - Да я купцов грабил, у которых в кошле на поясе больше было!
- Ну, это ты, положим, загнул, - Тетеря сосчитал на пальцах. - Пол-пуда серебра здесь все-таки наберется, кошель тяжеловат выйдет...
- В чем Йокуль прав, так в том, что на три дружины здесь мало, - Горм подбросил один из слитков в руке. - И вот еще что подозрительно. Гнупе нужно было серебро платить йомсам - наемники за доброе слово не воюют. Где оно? И если он все роздал... Йокуль, отряди-ка с полдюжины седобородых обыскать палатки воинов Сильфраскалли. Пусть в постелях пороются, и под очагами. Пошли, посмотрим, что в следующем покое.
Едва Кнур начал возиться со второй дверью, запертой изнутри, из второго покоя раздался плач, и кто-то маленький запищал: «Мама, я боюсь.»
- Не бойся, бедная капелька! - через дверь крикнул Горм. - Слушай, кто там внутри, может, отопрешь?
- А кто там снаружи? - спросил женский голос.
- Я, Горм Хёрдакнутссон, Мстивой Витодрагович Руянский, и товарищи.
- А где Храфн и Торбранд?
- Те двое, кого Гнупа послал?
- Они.
- Мы их изрубили, не взыщи.
За дверью установилось молчание. Потом кто-то маленький снова запищал: «Мама, я пить хочу.» Женский голос продолжил:
- Я открою, если вы обещаете Сиггтригга не убивать. Шесть лет ему.
- Сиггтригг - это кто? - встрял Хельги.
- Сын мой!
- Сварог заступи, это кто ж ребенка назвал именем, что и для собаки б не сгодилось, - возмутился Тетеря. - Не иначе, Гнупина полонянка с его приплодом там заперта.
- Да что ж мы, нитинги, что ль? Мы детей не убиваем! - тоже возмущенно продолжил Горм.
- А женщин насилуете?
- Да, конечно, - начал было Хельги.
- Посмотри только на этого насильника, хоть бы усы отрастил сначала, что ли... - молодой вождь бодричей гордо подкрутил усик. - Вообще, наложницы, кони, и оружие Гнупы - Гормова добыча.
- Я их не усами насилую, я для этого другое что отрастил, в отличие от некоторых, - злобно проканючил Хельги.
- Малыши, не ссорьтесь, - примирительно сказал Горм.
Распря была подавлена на корню - оба «малыша» теперь зловеще уставились на него. Старший сын Хёрдакнута прибавил голос, обратившись в направлении двери:
- Если ты Гнупина пленница, свободу тебе дадим. И твоему сыну.
Раздался скрип, словно по полу что-то двигали. В замке лязгнул ключ, дверь приоткрылась. На воинов смотрела небольшого роста молодая женщина с распущенными волосами. От красоты ее лица несколько отвлекал здоровенный синяк под правым глазом. С головы до ног оглядев братьев Хёрдакнутссонов, Кнура, и Мстивоя, и подозрительно скосив глаза на Тетерю, женщина открыла дверь пошире. Она была босой, щиколотку ее левой ноги оттягивало назад, в глубь покоя, железное кольцо на длинной цепи.
- Вот изверг, подневольную деву держал на цепи, как пещерного медведя, - Кнур просунулся в дверь и встал на одно колено, протянув руку к цепи. Женщина отпрянула. - Что ты дергаешься, расковать тебя хочу!
- Я не подневольная дева, я Асфрид, Гнупина жена, - молодка встала посреди покоя, за ее спиной, выглядывая из-за подола длинной тонкольняной туники, спрятался светловолосый малыш, к счастью для него, больше похожий на мать, чем на отца.
- Горм, ты скажи ей, чтоб миг постояла смирно, - Кнура явно оскорбляла своим присутствием цепь.
- Сядь, Асфрид, вон, на скамью, пока Кнур цепь снимает, - Горм протиснулся мимо бельевого ларя, которым женщина, похоже, подпирала дверь изнутри, и вошел в покой. - Села? Малыша рядом посади. Не жена его ты. Вдова.
- Кто его убил? - в глазах Асфрид появились слезы.
- Я, - ответил старший сын ярла и повесил голову. У всех прежде им убитых тоже, наверное, были матери, жены, и дети, но ему как-то не случалось ни о них задумываться, ни тем более с ними встречаться.
- Какой рукой?
- Левой, - одновременно ответили за Горма Мстивой и Хельги.
Асфрид бросилась к Горму. «Сейчас за руку кусать будет?» - решил тот, собираясь отдернуть конечность. Вместо кусания, женщина заплакала в три ручья, упала перед ним на колени, и принялась целовать его левую кисть.
- Много почета сегодня твоей руке, - Мстивой ухмыльнулся.
- Будет, будет, - Горм поднял Асфрид с колен. Для своего роста она была весьма увесистой, хотя по большей части вроде бы в нужных местах. - Что ж он тебя на цепь-то посадил?
