Михаил Дулепа - Баффер
Ошейник был сделан месяц назад, далеко отсюда, и я первый, на кого его нацепили. Две пластиковых дужки, металлический замок, немного простой электроники, батарейки в двух местах. И взрывчатка. Он связан с чем-то в центре здания — я перевел это как постоянную передачу данных на переносной пульт оператора, видимо того самого, что работает “мертвой рукой” для меня. И на самом деле вне периметра этого здания я могу отойти лишь на двадцать метров от оранжевой, размером с мобильник, коробочки с цифрой “7” под маленьким мониторчиком и с ремешками крепления на запястье. Такая же семерка на внутренней стороне ошейника, вот здесь, под пальцами. Значит, ошейников минимум семь.
Мда, можно привыкнуть к вылетающим из пальцев стрелам, но к вот таким проявляющимся знаниям?
Очень хотелось опробовать “опознание” на лежащем рядом человеке, но я помнил ту тягу к сырой морковке, появившуюся у меня после “опознанного” кролика. Хорошо хоть только это получил, да и прошло быстро, меньше суток слюной исходил.
Не буду, пожалуй.
Дима, кто он — стукач или такой же как я, просто не все говорящий о себе? Он маг, он убивал, он смешно рассказывает анекдоты — вот и все, что я о нем знаю. Да и черт с ним.
Зачем я поперся в город? Теперь-то, с бомбой на шее можно, наконец, подумать?
Это не шутки, это город во время катастрофы! И это люди, которые убивают!
Зачем же я во все это влез? Прислушавшись к своим мыслям с удивлением понял, что там только любопытство. Я действительно просто хотел в город, к людям! И, если подумать, выбрал для этого неплохое время — уже знают о магах, уже поняли, что они нужны, но “основная волна”, как сказал подпол, еще не началась. Вот теперь, если выберусь, из дома ни ногой!
Когда, точнее. Но комп мне все равно нужен.
Прикинув, как я отсюда выберусь, проверил список заучивания, словесные формулы, порядок активации. Часы нужны, но это решаемо. И немного мандраж перед снятием ошейника, одно дело в углях голой рукой ковыряться, а совсем другое — гранату на шее взрывать.
Пальцы? Не дрожат. Эффекты? Пусто.
Это, наверное, оперативная база, или как такие места называются, где-то должна быть и научная. С полигоном, с лабораториями, с домами для всяких там лаборантов. Меня повезут туда, наверняка на машине. Как притормозят — “защита богов”, “массовое оцепенение”, выйти из машины, стрелу в ошейник, “невидимость”, “полет” и ходу оттуда. Черт… одежда! Могли, пока я валялся без сознания, в одежду маячков насовать, значит, придется раздеться. А куртка почти новая… жаль. Холодно на улице, ноябрь, однако. Черт, сходил забрать трудовую, теперь же и паспорт придется оставить, мало ли чего! Надо только со временем так подгадать, чтобы к окончанию часа, чтобы прошел в ворота и они сразу закрылись, а то вывалится за мной группа захвата, я их может и заоцеплю всех, но точку выхода сдам. Куда выходить? Может, в Хабаровские врата? Или на квартиру? Нет, там может быть маячок, а жаль, заодно переоделся бы… стоп, может, и в тех вещах тоже маячки? Блин, насмотрелся сериалов забугорных, откуда у родной милиции средства на чипование всех шмоток у подозрительных типов?
Ночь тянулась под унылые размышления. Окно выходило во двор, света в нем был ровно один тусклый фонарь, и за час, что я от скуки стоял смотрел, никто во дворе не появлялся. Час на сон, больше не удалось, полчаса на медитации, когда-то выученные в одну из ежегодных отлежек в больнице у Дока, помогать не помогали, зато время уходит замечательно. Ну и пока лежишь спокойно отдыхаешь, не напрягаешься, таблетку бережешь — все польза.
Дима проснулся, когда за дверью зашумели. Наш конвоир был настолько вежлив, что даже постучал в дверь, правда, уже войдя.
— Подъем! Завтрак.
Макароны, опять сосиски, какао. Словно в пионерлагере побывал, ностальгия.
Умываться не полагалось, хорошо хоть туалет был, не ведро. За две недели я так и не удосужился найти бритву в перевезенных из дома вещах, и теперь щетина как-то особенно не гармонировала с гладкой пластмассой ошейника, заставляя все время тянуться поправить что-то на лице. Я даже начал сожалеть, что забыл четки в кармане бушлата, сейчас было бы неплохо занять руки.
— Михалыч, как думаешь, что дальше будет?
— Короткая несчастная жизнь, смерть в мучениях, адские котлы навечно.
— Тьфу на тебя! Я о стране.
— А что со страной? Пережила монголо-татар, царей, коммунистов, переживет и магов.
— Ладно-ладно, уточню — как жить-то будем?
Кажется, ему и в самом деле было интересно мое мнение. Хм, и как же будем жить, в свете узнанного за последние сутки?
— Будут искать магов и ставить их под ружье. А маги будут сопротивляться. Волшебство обложат налогами, откроют Министерство магии. За большие откаты будут позволять творить чудеса на сторону.
— Потом появятся магические кооперативы…
— Приватизация магии…
— Магоолигархи закупят всех государственных, — щелчок по ошейнику, — Магов.
— Потом придет основательный и понимающий руководитель.
— И в его Темной цитадели все обретут окончательное счастье. Черт, Михалыч, тебе надо писать книги!
— Я писал. Хреновое занятие.
— Почему?
— Год пишешь, еще год уговариваешь издательство взять книгу, потом год выцарапываешь свой гонорар. Те же деньги можно получить гораздо более простыми путями.
— Ты еще и писатель? Ничего, магам теперь будут хорошо платить…
— А передовикам будут давать дополнительную порцию мармелада и разрешать свидания с родными.
— Блин, ну чего ты мне мечту губишь? В кои-то веки за простым манагером спецслужбы охоту объявили, я ж теперь на вес золота, уникальный специалист!
Ответить, что магов-массажистов вряд ли ждет большое будущее я не успел, дверь открылась, на пороге возник боец в камуфляже и с автоматом.
— Михайлов? На выход.
— Давай, Михалыч.
Наручники не одевали, но шли со мной сразу двое, один впереди, один сзади. Не думаю, что боятся, наверное… черт его знает, что “наверное”. Идут и идут.
В кабинете подполковника не оказалось, сидел знакомый следователь, безразлично взглянувший на меня и тут же отвернувшийся к разложенным бумагам.
— Здравствуйте, товарищ Иванцов.
— Здравствуйте, гражданин Михайлов. Присаживайтесь.
Он снова начал шуршать бумагами. Видимо, привычный прием въелся настолько, что стал частью образа.
— Вас переводят в подмосковный пансионат. Там выяснят ваши возможности, проведут испытания, определят, чем вы можете быть полезны.
— Значит, мое мнение никого не интересует?
— Нет. Вы мобилизованы на военную службу.
— С инвалидностью?
— В особом порядке. Лекарство и врача вам обеспечат.
Зашибись. Даже не делает вид, что уговаривает.
— Ну да. Старая история.
— Какая?
— Спор на одном форуме. Пытались придумать девиз для России. Ну там как в США — “равные возможности”, Польша — “еще не сгинела” и так далее.
— И что придумали? Хотя уже догадываюсь…
- “Ты должен!” Коротко и ясно. Стоит только стране обратить внимание на гражданина, как звучат эти слова.
— Это законы нашей страны.
— Законы, придуманные неизвестными мне людьми, определяют мою жизнь? И почему я должен им повиноваться?
— Потому что этих неизвестных вам людей выбрали такие же граждане страны как и вы! — Он даже легонько прихлопнул ладонью по столу.
— Пойдемте на улицу, проведем опрос. Сколько из встреченных нами граждан страны проголосуют за то, чтобы расстрелять всех депутатов без суда и следствия?
— Не так уж и много.
— Это смотря где спрашивать. Есть места, где таких было бы большинство. Надо ли нам поддерживать и такое мнение большинства?
Он пристально посмотрел мне в глаза. Один из немногих, кто даже не дрогнул, когда я уставился ему точно в переносицу, смотрел, поигрывая скулами, чуть откинувшись на спинку кресла, и молчал.
— Значит, для вас понятие “моя страна” ничего не значит?
— Для меня понятие “эта страна” — место, где я живу. Все остальное решается при личном контакте.
— А на тех, кого вы не видите, вам плевать?
— Вам плевать и на тех, кого вы видите как сейчас, в упор.
У двери шевельнулся охранник, и Иванцов смог отвести взгляд не теряя лица. Секунд десять он смотрел мимо меня, потом перебрал бумаги в папке.
— Пусть живу я, а все остальные — как хотят? Стоите из себя высшее существо?
— Строить? Зачем? Я и так москвич.
На шутку он внимания не обратил. Похоже, что я не прошел какой-то экзамен, придуманный им прямо сейчас. Плохо, что и он мой экзамен пройти не хотел. Это не Сергеев, сам ставший магом, это простой чинуша из органов, привычно решающий чужую судьбу в соответствии с инструкцией, помноженной на желание левой пятки.
— Знаете, Михайлов, нас, до того как назвать “мракоборцами” пытались именовать инквизицией.
