Артур Хейли - Отель
– Нам нужен тысяча четыреста тридцать девятый, Джимми, – сказала Кристина, и оба разом повернули направо. При этом у Кристины мелькнула мысль, что, хотя каждый из них и хорошо знаком с «географией» отеля, изучали они ее по-разному: посыльный исходил его вдоль и поперек, много лет сопровождая клиентов из вестибюля в номера; она же знала «Сент-Грегори» по планам каждого этажа, которые часто листала и которые запечатлелись в ее памяти.
Если бы пять лет тому назад, подумала Кристина, в университете штата Висконсин кто-нибудь спросил, чем будет заниматься через несколько лет Крис Фрэнсис, в то время двадцатилетняя способная студентка, увлекавшаяся иностранными языками, то даже человек с самой буйной фантазией не мог бы представить себе ее работающей в отеле в Новом Орлеане. В ту пору она мало что знала об этом городе и еще меньше интересовалась им. В школе она читала о том, как Луизиану откупили у Франции в начале девятнадцатого века и тогда же видела в театре "Трамвай «Желание» <пьеса известного американского драматурга Теннесси Уильямса, написанная в 1947 г.>. Но когда она переехала на Юг, оказалось, что ее представления об этих местах безнадежно устарели. Трамваи превратились в дизельные автобусы, а «Желанием» именовалась захолустная улица в восточной части города, куда туристы редко наведывались.
Наверно, она потому и поселилась в Новом Орлеане, что почти ничего не знала о нем. После того, что произошло в Висконсине, подавленная, не очень понимая, как жить дальше, она просто искала такое место, где бы ее никто не знал и она никого и ничего бы не знала. Знакомые вещи, прикосновение к ним, самый их вид вызывали в ее душе одну только боль, такую всепоглощающую, что она не проходила ни днем ни ночью. Как ни странно Кристина даже стыдилась этого, – она никогда не видела снов. Она только помнила в мельчайших деталях всю цепь событий того трагического дня в аэропорту Мэдисона. Она приехала туда проводить родных, улетавших в Европу. Перед ее глазами, как сейчас, стояла мать, веселая, возбужденная, с приколотой к костюму орхидеей, которую подруга прислала ей по почте с пожеланиями доброго пути; отец – благодушно настроенный и довольный тем, что целый месяц всеми реальными и выдуманными недугами его пациентов будет заниматься кто-то другой. Он еще курил трубку и, когда объявили посадку, выбил ее о свой каблук. Бэбс, старшая сестра Кристины, обняла ее, и даже Тони, который был на два года моложе и не переваривал проявления на людях каких-либо чувств, милостиво разрешил ей поцеловать себя.
– До свидания, Сарделька! – прокричали ей Бэбс и Тони.
Кристина только улыбнулась этому дурацкому прозвищу, которым брат и сестра любовно наградили ее, потому что она была серединкой в сандвиче, который они втроем составляли. Все, конечно, клятвенно обещали писать, хотя она должна была присоединиться к ним в Париже через две недели, после сдачи экзаменов. Наконец мать крепко обняла ее и велела беречь себя. А несколько минут спустя огромный турбовинтовой лаинер вырулил на взлетную полосу и с ревом величественно оторвался от земли, но не успел он взлететь, как накренился на крыло и штопором пошел вниз, – на миг все застлало облако пыли, затем пламя, и, наконец, на земле осталась лишь куча обломков – остатки машины и останки человеческие.
Это случилось пять лет тому назад. Через две-три недели Кристина уехала из штата Висконсин и больше никогда туда не возвращалась.
Ее шаги и шаги посыльного заглушал ковер, устилавший пол в коридоре.
Джимми Дакуорт, шедший чуть впереди, заметил вслух:
– Номер тысяча четыреста тридцать девятый! Знаю! Там живет престарелый джентльмен – мистер Уэллс. Дня два назад мы переселили его из угловой комнаты.
Впереди них в коридоре открылась дверь, и из комнаты вышел хорошо одетый мужчина лет сорока. Запирая за собою дверь и пряча ключ в карман, он замешкался: Кристина явно заинтересовала его. Он уже собрался было с ней заговорить, но посыльный чуть заметно покачал головой. Кристина, которая все это прекрасно заметила, решила, что ей, наверно, следует быть польщенной: ведь ее приняли за девицу, приходящую по вызову. А по слухам, Херби Чэндлер поставлял отменных красоток.
Когда они прошли мимо искателя приключений, Кристина спросила:
– А почему мистера Уэллса перевели в другой номер?
– Я слышал, мисс, будто тот, кто раньше жил в тысяча четыреста тридцать девятом, устроил скандал. Вот и решили поменять их местами.
Да, теперь Кристина вспомнила, что и прежде были жалобы на эту комнату. Она была расположена рядом со служебным лифтом и к тому же под полом там сходились все отопительные трубы отеля. В результате комната была шумная и невыносимо душная. В каждом отеле есть, по крайней мере, одна такая комната, – иногда ее даже называют «веселой» и сдают лишь в тех случаях, когда свободных номеров нет.
– Но почему же мистера Уэллса из приличного номера переселили сюда?
Посыльный пожал плечами.
– Об этом лучше спросите портье.
– Но ведь у вас на этот счет наверняка есть своя версия! – настаивала Кристина.
– Видите ли, по-моему, его переселили потому, что он никогда ни на что не жалуется. Этот джентльмен уже много лет останавливается в нашем отеле, и никто никогда не слышал от него ни единой жалобы. Так что, наверно, кое-кому захотелось поиздеваться над ним. – Джимми Дакуорт заметил, как Кристина в гневе поджала губы, и, помолчав, продолжал:
– Я слышал, что в ресторане ему дали столик рядом с кухонной дверью, куда до него никто не хотел садиться. А ему это вроде бы даже все равно.
Зато завтра кое-кому это будет совсем небезразлично, мрачно подумала Кристина. Уж она об этом позаботится. При одной мысли о том, что с их постоянным клиентом, к тому же человеком тихим и скромным, так возмутительно обошлись, она почувствовала, как свирепеет. Ну и прекрасно.
В отеле знают ее крутой нрав. До нее даже доходили слухи, будто некоторые считают, что ее сердитое лицо очень подходит к рыжим волосам. В большинстве случаев она все же сдерживалась, но иногда, стремясь добиться своего, проявляла характер.
Они завернули за угол и остановились у двери номера 1439. Посыльный постучал. Они ждали, прислушиваясь. Тишина. Джимми Дакуорт снова постучал, на этот раз громче. В ответ послышался слабый стонсначала еле слышный, он постепенно нарастал и вдруг умолк так же внезапно, как начался.
– Где запасной ключ? Открывайте дверь, быстрее! – приказала Кристина.
Она отступила, пропуская вперед посыльного: даже при явно критической ситуации следует соблюдать правила приличия, принятые в отеле. В номере было темно; Дакуорт включил верхний свет и исчез за выступом стены. Почти тотчас же он позвал Кристину:
– Мисс Фрэнсис! Идите-ка сюда!
Войдя в комнату, Кристина сразу почувствовала, что там невероятно жарко и душно, хотя регулятор кондиционера стоял на отметке «прохладно».
Но только это она и успела заметить, так как через секунду все ее внимание уже было поглощено несчастном человечком, который полусидел-полулежал в кровати, откинувшись на подушки. Она признала в нем Альберта Уэллса, маленького старичка, похожего на воробышка. Лицо его было пепельно-серым, глаза выкатывались из орбит, губы дрожали, он отчаянно хватал ртом воздух.
Кристина быстро подошла к кровати. Несколько лет тому назад в клинике отца она видела одного пациента в состоянии агонии – он так же задыхался, как Уэллс. Отец принял тогда меры – всего она не удержала в голове, но кое-что вспомнила.
– Откройте окна, – решительно приказала она Дакуорту. – Здесь нужен свежий воздух.
Посыльный не мог оторвать взгляда от лица лежавшего человека.
– Но все окна запечатаны, – растерянно ответил он. – Это сделано специально из-за кондиционера.
– Так вскройте их. А если понадобится, разбейте.
Кристина уже схватила трубку стоявшего у кровати телефона. Услышав голос телефонистки, она сказала:
– Говорит мисс Фрэнсис. Доктор Ааронс в отеле?
– Нет, мисс Фрэнсис. Но он оставил номер телефона. Если что-то срочное, я могу ему позвонить.
– Очень срочное. Передайте доктору Ааронсу, что он нужен в тысяча четыреста тридцать девятом, и поторопите его, пожалуйста. Спросите, сколько времени займет у него дорога до отеля, и перезвоните мне.
Положив трубку, Кристина повернулась к больному. Хрупкий, тщедушный старичок дышал тяжелее прежнего, и ей показалось, что лицо его из пепельно-серого стало синеватым. Он снова принялся стонать. Эти-то стоны они и слышали в коридоре. Он пытался сделать выдох, и дыхание не устанавливалось главным образом потому, что он был очень истощен физически, и сил у него не хватало.
– Мистер Уэллс, – сказала Кристина, стараясь, чтобы голос ее звучал спокойно, хотя сама она была далека от спокойствия. – Мне кажется, вам будет легче дышать, если вы перестанете ворочаться. – Она уже заметила, что посыльный успешно справляется с окном: вешалкой для платья он сорвал пломбу с ручки и теперь пытался поднять нижнюю половину окна.
