Нина - Lennoks Nina ZAPISKI MERTVOI DUSHI (SI) Litmir.net 273567 original 9050d
Отставив зелье в сторону, я сделала нерешительный шаг по направлению к
книге. Дух. Я боялась. Впервые в жизни я боялась. Наверное, люди чувствуют
тот момент, когда они особо близки к переступанию роковой черты. Всё
внутри меня кричало, просто визжало, прося остановиться. Но в то же время
какая-то невидимая сила подталкивала меня ближе к краю, как будто шепча
на ухо: «Иди и сделай это, это же так привычно для тебя». Не в силах
сопротивляться себе же самой, я открыла книгу на странице 678 и
быстренько пробежалась глазами по тексту. Местами встречались слова из
латыни и различные имена, что говорило о явной мощи этого текста. И где
только прабабка его взяла?
Я набрала в грудь побольше воздуха и полоснула бритвой по венам. Кровь
была необходимым элементом вызова тёмного духа. Для мелких духов
хватало крови из пальца, но сегодня малой кровью я не отделаюсь точно.
Кровь капала на пол, окрашивая его в красный и растекаясь яркими
струйками в разные стороны. Я начала произносить слова, глядя в книгу,
делая паузы после имён и латинских слов, чтобы сделать ещё надрез. Боли я
не чувствовала. Бешеный вихрь энергии стал подниматься во мне, заменяя
вибрацией все чувства и ощущения. Создавалось впечатление, будто тело
перестало быть моим. Удар молнии прямо в крышу заставил меня выронить
бритву и прервать ритуал. Страх парализовал, заставляя кровь бежать
быстрей по венам. Я сходила с ума от разрывавших мою голову голосов. Я не
знала, кому они принадлежали, но гул всё нарастал. Они кричали: «Скажи,
что призываешь нас, скажи это. Скажи, что призываешь Астарота к себе.
Скажи!» Я упала на колени, хватаясь за стол, пытаясь противостоять этому
вторжению, но силы были неравны. Кровь всё так же сочилась из раны,
перед глазами всё плыло, уши заложило. Страх и паника достигли своего
предела, вынуждая сделать всё, чтобы прекратить эту пытку.
— Призываю к себе Астарота! — крикнула я, слабея на глазах.
Неожиданно потух свет, и в темноте появлялись лишь всполохи молнии,
нагоняя ещё больше страха. Сам воздух был наэлектризован наступающей
опасностью. Последний раз сверкнув, молния потухла, оставляя меня
наедине с тьмой.
— Ну, здравствуй, Ольга, — сказало сладким голосом существо, появившееся
из ниоткуда. — Ты призвала меня к себе. Что ты хочешь?
— Мучительной смерти для одной женщины, — прошептала я, держась за
голову, так как она до сих пор раскалывалась.
— Ты просишь смерти для какой-то женщины, когда сама умираешь сейчас
на моих глазах? — удивился дух.
— Да, как видишь, — прохрипела я, уверенная, что в живых-то останусь в
любом случае. Перед духами или демонами нельзя проявлять слабость.
— Интересно. Подожди-ка минутку, — сказал он и исчез.
Появившись через пару минут, он произнёс:
— Я исполню твою просьбу, но взамен ты должна будешь что-то отдать мне.
— Я согласна, — согласилась я, лишь бы покончить с этим поскорей. Боль уже
сдавливала сердце, лишая возможности думать.
— Так просто? Даже не спросишь, что я хочу? Хотя, это уже и не нужно.
Женщина умрёт в течение следующих трёх дней в страшных мучениях, а ты
идёшь со мной.
— Куда? — Я пыталась поднять голову и посмотреть на него. — Бери, что
хотел и проваливай.
— Так я и беру, малышка. Твою душу и тело, — демон злобно рассмеялся,
поднимая вокруг себя столб чёрной пыли, что ослепила меня на мгновение.
Когда я снова смогла видеть, я бы отдала всё, чтобы ослепнуть навеки.
Глава 2.
Мужчина несколько раз перечитал записку, ещё больше убеждаясь, что
Ольга Ланская была именно той женщиной, которую он хотел видеть рядом с
собой. Она не лицемерила и не кривила душой, говорила, как есть. Она
признавала свою тёмную сущность и отлично понимала, что оказалась здесь
неспроста. Она была достойной ученицей своей бабки, которая сейчас
находилась на пятом кругу ада. Кстати, поплатилась она за те же
любопытство и жадность. Всё-таки не зря он в своё время послал Пандору на
Землю. Женщины абсолютно не усвоили урок, который она им преподнесла.
Они до сих пор лезли туда, куда соваться не стоило. Они закрывали глаза на
предупреждения, на свои ощущения, на всё. Думали, что их пронесёт, что на
них эта цепочка фатальных неудач прервётся. Но как бы ни так. Игры с тьмой
ещё ни для кого не заканчивались победой, а лишь сокрушительным
поражением. И Ольга была ещё одной поверженной. Почти. Полное
подчинение её воли — дело времени. Мужчина был уверен в этом как в том,
что ад и рай существуют. Разве могла она сопротивляться ему, самому
Повелителю Ада? Могла. Это он уже выяснил. Но вот как долго она сможет
противостоять ему — вопрос другой. И он намеревался найти ответ в
ближайшее время.
Эта записка заставила его перенестись воспоминаниями в тот день, когда и
его жизнь тоже претерпела значительные изменения. Он всего лишь хотел
новых ощущений, новых рабынь. Старые уже не удовлетворяли, не было
ярких эмоций от издевательств над ними. Они банально ему надоели.
Человеческие женщины, доставленные для утех, были так слабы и
безвольны, они не оказывали никакого сопротивления, не давали отпора.
Они просто орали, когда он бил их розгами с шипами, когда вспарывал кожу
когтями, когда сыпал на раны соль или поливал кислотой. Они умирали
слишком быстро, и ему приходилось уничтожать их изуродованные тела, а
души отправлять к Аиду. Для них семь кругов ада, положенных по закону для
грешников, заменялись парой часов забав с Дьяволом. Они должны были
быть ему благодарны за оказанную честь, но вместо этого лишь плакали и
кричали о своей ненависти к нему. Странные, честное слово. Он никогда их
не понимал. Ведь, если человек выбрал путь убийцы или насильника, то
почему он плакал кровавыми слезами, попав в ад? Куда он надеялся попасть
после смерти? В райские кущи? Нет, ему было абсолютно непонятно
мышление людей. Это самые странные существа, которых когда-либо
придумал его брат. Но если бы их не было, с кем бы он тогда развлекался?
В тот день умерла его любимая рабыня Мила. Она продержалась дольше
всех. Он искренне любил её, как свою вещь, поэтому старался дозировать
боль, чтобы она не умерла слишком рано. Она так яро плевалась
оскорблениями, проклятиями и даже молитвами. Она была забавной.
Начинала читать «Отче Наш» каждый раз, когда он приходил к ней. И почему
люди думают, что Бог слышит их молитвы в аду? Ещё одна необъяснимая
странность их сознания. Как же он любил насиловать её во все отверстия,
которые только были в ней. Проникая в неё, он доставал до самой души.
Души грешников были для него как воздух, абсолютно необходимы. Эта
женщина была грешна настолько, что он мог сдерживаться, когда находился
в ней. Он проникал глубоко в её тело, насколько это было возможно,
сотрясая своды ада своим неистовым ревом. Ее черная душа хранила в себе
свидетельства множества убийств, крови и насилия. Он получал дикий, ни с
чем несравнимый оргазм от мощных флюидов, исходивших от нее, до того
грязных и мерзких, что он начинал дрожать. Фантастические ощущения.
Мила была воплощением зла. Зло в чистом виде, как оно есть. На ее руках
была кровь сотен невинных детей, которых она зверски растерзала, будучи
живой. За это ее прозвали "Мамочкой Сатаны". О да, она вполне могла быть
его матерью, если бы не была безумна. Но дети были не по его части. Хоть,
он и являлся Дьяволом, жестоким и беспощадным монстром, детей никогда
не трогал. Он просто не имел права. Его удел — грешники. А Мила не
гнушалась даже младенцами. И самое интересное, что ещё больше заряжало
его энергией и силой, так это то, что она не раскаивалась. Ни разу она не
сказала, что жалеет о содеянном, ни разу не помолилась Богу о прощении
грехов, она не плакала об убитых детях ни секунды. И он был уверен, что она
повторила бы свою жизнь снова, будь у нее такая возможность. Но всему
хорошему однажды наступает конец. Мила умерла, не выдержав последних
пыток. Зачем-то ему захотелось поэкспериментировать. Он хотел посмотреть,
сможет ли боль, достигнувшая пика, заставить эту маньячку раскаиваться.
Позвав своего верного помощника и друга Акила, он приступил к экзекуции.
Что только они не делали с женщиной: и прижигали ее тело раскаленным
железом, и опускали в котел с кипящей водой и просто поджигали ее. Ничего
не помогло. Она умирала в страшной агонии, от ее тела почти ничего не
осталось. Одно мясо, притом пригоревшее. Лицо — сплошное кровавое
месиво. Это была уже не его любимая вещица, хотя, черноту, за которую он
так любил ее, не смог выжечь даже огонь. Умирая, она в последний раз
