Сергей Уксус - Путь к жизни
Безмолвный страж не обратил на этот весьма неуважительный жест никакого внимания. Не потому что не увидел его, нет. Увидел. Да и разговор гостей слышал, хотя и не слушал: старый некромант вложил в своё детище достаточно большие возможности, но, что бы ни воображали визитёры, не сумел дать главного. Разума. То, что заставляло «ожившую» мумию двигаться, реагировать на оскорбления и совершать множество прочих действий, в каком‑нибудь другом мире назвали бы программой. В этом же если и было когда‑нибудь соответствующее слово, оно, как и многие другие слова, знания и вещи, затерялось в глубинах времени. Того самого времени, которого не хватило Гельду, чтобы исправить закравшиеся в тщательно составленную схему взаимодействия Сил недочёты. Отпусти Судьба магу ещё хотя бы год жизни… Пока же на каменных ступенях сидело существо, обладающее, главным образом, всего лишь задатками. Семенами, которые – возможно! – когда‑нибудь прорастут. Если будет Сила. Жизни, выпиваемые из врагов, из преступников, из тварей. Такие же, как те, что сейчас вытекали сквозь прорехи в сети заклинаний, рассеиваясь в окружающем мире и оставляя высосавшему их лишь ничтожную часть.
Между тем визитёры, обсуждавшие очень важный вопрос – согласится ли нежить на предложенную оплату или же потребует предоставления кого‑нибудь живого для поедания – решили попробовать всё же договориться о первом. Само собой, высокая честь была доверена никому иному, как всё тому же десятнику: мол, ты самый главный, тебе и расхлёбывать. Драхг, другого от соплеменников не ожидавший, только вздохнул и, почесав в затылке, отправился беседовать с тем, кто не то что словами, а даже жестами объясняться упорно не желал. Поскольку же статус трупа повысился с обычного охранника до возможного делового партнёра, начать дварф решил со знакомства:
– Почтенный, я прошу прощения, сразу не догадался. Меня Драхг зовут. Драхгарк Мастер Ножей из рода Румхарка Каменного Молота, – свои родословные подгорные жители вели с тех времён, когда ещё не знали металла, и страшно гордились этим, задирая носы перед прочими расами. – А ты?
Вместо ответа мертвец опять повёл десятника к могиле своего создателя, где указал сначала на неё, а потом на себя.
– Гельд, значит, – догадался дварф. – Как сына, значит, тебя назвал, – бормотал он себе под нос на обратном пути. – Как старшего, значит…
Бормотание это продолжалось до тех пор, пока оба не вернулись к крыльцу, где Драхг наконец‑то вспомнил, ради чего завёл этот разговор. К его удивлению, новый владелец башни, выслушав предложение, не стал ни думать, ни торговаться. Молча кивнув, Гельд‑младший просто поднял из травы валявшийся там длинный дрын, аккуратно подпёр им входную дверь в знак того, что хозяина нет дома, и застыл, выражая своим видом готовность отправиться немедленно…
* * *
Любые разумные существа, собравшись для решения важных дел, начинают спорить. И чем больше существ, тем дольше этот спор длится и тем сильнее накал страстей. И всякие попытки как‑то с этим бороться, избирая или назначая всяких там председателей, ведущих и так далее, если и помогают, то очень слабо. Увы, такова природа разумных: сколько голов, столько и мнений…
Дварфы, как существа очень даже разумные, исключением не являлись. Скорее, наоборот: таких отъявленных спорщиков было поискать. На поверхности даже ходила злая шутка: от пары подземников шума больше, чем от десятка гоблинов. Стоило двум коротышкам сойтись где‑нибудь, как тут же начиналось обсуждение… Да чего угодно! Какой способ проходки лучше, у кого клинки и кольчуги качественнее, сменила ли дочь такого‑то уже восьмого любовника или пока только пятого…
Старейшины, собравшиеся на совет для решения важного вопроса – стоит ли выпускать нанятую нежить обратно на поверхность – были истинными сынами своего народа. Разгорячённые и охрипшие, успевшие заплевать друг другу бороды и припомнить все грехи пра‑, пра‑ и ещё много раз «пра»‑пращуров, они наконец‑то пришли к согласию: спросить совета у мага и поступить по его слову. Решили и тут же сделали: одного молодого послали в старые штольни, где ходячий труп воевал со зверьём, второго – в кладовую, за пивом. Не терять же зря времени? Да и в глотках давно уже пересохло…
Гельд же, не подозревая, что решается его судьба, медленно шагал в это время метрах в пяти перед стеной щитов. Медленно – не из‑за темноты: мёртвые видят не глазами, и потому свет им не нужен. Медленно – потому что идущим сзади приходилось сохранять строй, что в коридорах, постоянно меняющих свою ширину, было не так уж и просто. То и дело кому‑нибудь из щитоносцев приходилось либо отставать, либо, наоборот, выдвигаться вперёд, закрывая образовавшуюся брешь. А ещё – усталость, а ещё – почти полное отсутствие у подгорных жителей профессиональных вояк.
После очередной остановки, понадобившейся для заделки бокового прохода, с безразличием ожидающего окончания работ неживого бойца подозвал маг:
– Меня Брух зовут, – представился он, роясь в поясном кошеле. – Брухтарк Грибник. Я гляжу, не в обиду тебе, плохо умеешь ты пока Силу собирать. Совсем, можно сказать, не умеешь. Так что, – на свет появились несколько довольно крупных – с ноготь большого пальца – мутноватых кристаллов, – возьми их. Как тварь выпьешь, что не сможешь ухватить, туда сливай. Это просто. Не мешай тому, что утекает, утекать, только поток подправляй.
Гельд, в протянутую ладонь которого высыпались накопители, остался стоять, как будто ожидая продолжения.
– Понимаешь! – одобрительно хмыкнул маг. – Давай так сделаем: сколько кристаллов зарядишь, половина тебе, половина мне. Ну как?
* * *
Когда Хассрат понял, что им удалось наконец‑то достичь долины, сил радоваться у него уже не осталось. У него вообще не осталось сил ни на что. И если б не Ниссрита с Расси, измученные переходом ещё больше, рухнул там, где стоял. Прямо на голые камни, на которых даже мох не сумел закрепиться. Вот только обострившееся до предела чутьё буквально вопило о приближении непогоды, а значит, необходимо было искать укрытие. Иначе те, ради кого он пустился в бегство, а не остался принять бой и умереть, как подобает воину, не выживут.
Хассрат оглянулся и, встретившись взглядом с женой, одними глазами спросил: «Вы как?» Губы женщины едва заметно дрогнули в слабой улыбке: «Продержимся». «Это хорошо, – мелькнула в голове мысль. – Хорошо. Совсем немного надо. Вроде бы из‑за склона что‑то выглядывает. Совсем рядом…»
Ледяные капли дождя нагнали их у самой башни. Сбив какую‑то палку, Хассрат пропустил внутрь своих, ввалился сам, на остатках сил закрыл за собой тяжёлую дверь и тут же упал, заснув раньше, чем его тело коснулось пола.
На следующее утро, с огромным трудом разлепив непослушные веки и по запаху найдя кухню, в которой проснувшаяся раньше жена уже что‑то готовила, Хассрат был озадачен простым, казалось бы, вопросом:
– Ты знаешь, где мы?
– На другой стороне хребта, – пожал он плечами, – в долине.
– Нет! – досадливо тряхнула головой женщина, отворачиваясь от плиты. – Ты знаешь, чей это дом?
– Какая разница? Если хозяин появится до нашего ухода, мы заплатим, если не появится, оставим деньги где‑нибудь на видном месте…
В глазах Ниссриты мелькнуло извечное женское «Ох уж эти мужчины!». Вернувшись к готовке, она принялась объяснять, сбиваясь едва ли не через слово:
– Я… осмотрела дом… пока… Там, наверху, лаборатория… Расси плох, я… Я взяла кое‑что… А внизу…
– Что внизу? – внутри Хассрата медленно поднималась тяжёлая волна тревоги.
– Тюрьма там, Хасси. Понимаешь? Тюрьма. Сейчас пустая, но…
Поискав глазами, куда бы сесть, мужчина подошёл к стене и опустился на широкую крепкую лавку рядом с тряпичным свёртком, из которого доносилось хриплое частое дыхание. В голове было пусто. Долгий тяжёлый путь к спасению закончился ловушкой. Смертельной ловушкой. Надо было бежать. Бежать немедленно. Но…
– Я… – Хассрат сглотнул, – я поклянусь ему в верности. Если этого… – слова давались тяжело. Тяжелее, чем весь долгий путь сюда, в эту долину. – Если этого не хватит, я отдам свою кровь. А если… – он посмотрел на жену: её взгляд был направлен на вход, а в глазах плескался ужас. Медленно, очень медленно воин повернул голову и наконец‑то увидел хозяина башни. «Надо было бежать!» – мелькнула в его голове горькая мысль.
* * *
Гельд не знал, что ему делать. С одной стороны, вошедшие в чужой дом без разрешения считались преступниками и их можно было убить. С другой – один из преступников, стоя на коленях и страшно коверкая язык, повторял слова: служба, клятва, кровь… Такая поза говорила о готовность подчиниться. А значит, преступник предлагал свою службу. Но для чего клятва и при чём здесь вообще кровь?! Наконец стоящий на коленях произнёс ещё одно слово: защита. И показал на женщину, на ребёнка и на себя. И Гельд понял: его просят защитить этих троих и хотят заплатить службой. А «клятва» и «кровь» не означали ничего важного. Как и многое другое, что говорят живые. В этом мертвец убедился, побывав у дварфов. Теперь оставалось решить, следует ли соглашаться. К сожалению, создатель, оставляя приказы, не предусмотрел такой ситуации, а значит… Значит… Перебрав имеющиеся у него инструкции, страж остановился на «Охранять башню». А какая разница, будет ли в ней кто‑то живой, если этот кто‑то служит Гельду? Можно ли считать этого кого‑то частью имущества? Ответа не было. Зато имелись целых четыре полных накопителя. А создатель, перед тем как отдать свою жизнь, сказал: «Каждая поглощённая капля сделает тебя сильнее! Помни это!» «Решу потом, – подумал мертвец, – когда стану сильнее».
