Сергей Уксус - Путь к жизни
Обзор книги Сергей Уксус - Путь к жизни
Сергей Уксус Мертвец. Дилогия
«…понимаешь, дорогой друг, что нынешняя магия способна продлевать жизнь не бесконечно. Далеко не бесконечно. И как бы мы ни замедляли старение наших тел, время берёт своё. И чтобы убедиться в этом, достаточно просто посмотреть в зеркало. И также тебе прекрасно известно, что никто из нас не может уйти просто так, не может унести свои знания на ту сторону бытия. Не имеет права. Потому что мы – последние осколки былого величия. Последние капли былой силы. Мы обязаны воспитать учеников. Но – увы. Грустно, мой друг. Грустно и печально…
…старых листков одной из древнейших книг. И, кажется, нашёл выход: если ученика нельзя найти – его можно создать. Если нельзя продлить жизнь – можно продолжить существование в нежизни. Да‑да, друг мой, я говорю о давно утерянном искусстве создавать так называемую высшую нежить. Последние десять лет я посвятил как раз этой проблеме. И нашёл решение. Или, во всяком случае, что‑то похожее. То, что в худшем случае позволит мне получить ученика, а в лучшем… Нет, не буду загадывать. Говорят, это дурная примета. А я в последние годы становлюсь суеверным. Увы, друг мой, как я писал в начале – время берёт своё. Сейчас же я могу сказать только одно: если у меня получится, ты узнаешь об этом первым.
Засим прощаюсь.
Твой…»
ЧАСТЬ 1Мертвец
– Ты совершил столько ужасных грехов, что Святые Отцы тоже взяли на себя грех и повелели мне ускорить твой путь к Престолу Справедливого, – высокий широкоплечий человек в небогатой поношенной одежде охотника, под которой скрывалась отличной выделки кольчуга, говорил размеренно, негромко. Он не испытывал к собственноручно искалеченной и пока ещё живой жертве никаких чувств. Он просто следовал освящённому не одним десятком лет ритуалу: казнимому следовало объяснить, за что его казнят.
– Первый и наибольший твой грех – ты не отрёкся от данного тебе Нечестивым, – Храм Справедливого не одобрял магию.
– Второй и не менее страшный твой грех – ты выбрал из данных тебе путей темнейший из тёмных, – некромантию Храм считал мерзостью и уничтожал её адептов везде, где встречал.
– И третий, такой же страшный, как и первые два – ты встал на пути Истинной Веры, – тех же, кто осмеливался помешать претворению в жизнь его планов, Храм ненавидел. И не считался ни с чем, сокращая земной путь дерзнувших. Таких, как этот старик с переломанными костями и розовой пеной, пузырящейся на губах при каждом выдохе. Первый из четырёх, которых должен был отыскать палач.
Жертва, лежащая на отполированном гранитном полу, пошевелила губами, и убийца прервал свою речь: если вдруг грешник решит покаяться, покаяние сие следует принять и сообщить о том святым отцам. Дабы молитвами своими могли они смягчить сердце Справедливого. Потому замолчавший храмовник опустился на одно колено и склонил голову пониже, пытаясь разобрать невнятный шёпот. Несколько секунд спустя он огорчённо вздохнул. Старик раз за разом повторял всего одно слово: «Опасность! Опасность!»
«Свихнулся, – мелькнула в голове палача мысль. – Моя вина. Не рассчитал. Думал, он крепче». Свихнулся. Жертва, не выдержав мучений, сошла с ума. И дело было даже не в том, что теперь святые отцы наложат на нерадивого исполнителя епитимью. Нет. Наказание за плохо сделанную работу – справедливое наказание. Хуже было другое: теперь преступник покинет этот мир, не осознав всей глубины своего падения. Намного хуже.
Вздохнув ещё раз, убийца потянулся к высокому голенищу, за которым был спрятан тонкий длинный стилет, но не успел: костлявые пальцы, опустившиеся сзади на широкую мускулистую шею, впились в тело, разрывая плоть и дробя позвонки. Иссохшая чуть ли не до состояния скелета мумия, ранее неподвижно лежавшая на лабораторном столе, получив команду хозяина, пришла на помощь, забирая у чужака не только жизнь, но и душу. Увы – слишком поздно…
«Слишком поздно, слишком поздно, – мысль билась в виски Гельда, пытаясь проломить тонкие кости и вырваться наружу. – Слишком поздно. Не успею. Не…» – старик понимал, что умирает. И что даже с помощью доступной в таком состоянии магии протянет не больше получаса. Нет, будь сейчас рядом целитель или хотя бы просто тупой крестьянин… Увы, его детище понимало лишь самые простейшие команды, и одно только объяснение, что следует сделать, могло занять значительно больше отпущенного некроманту времени.
«Слишком поздно, дитя моё. Слишком поздно я взялся за твоё создание. Предпочёл лишний раз проверить все расчёты, и вот… Прости меня. Мой мальчик. Моё творение. Тебе придётся начинать с намного меньшим, чем я думал. Но ты начнёшь. И ты выживешь. Если можно так сказать про немёртвого. И ты… Ты меня поймёшь. Потом. Когда‑нибудь. Обязательно. Я надеюсь».
Испачканные кровавой пеной губы опять шевельнулись:
– Подойди. Когда я скажу: «Делай!» – ты сделаешь вот что…
* * *
Хребет с поэтическим названием Каменные Клыки славился тем, что всегда (во всяком случае, на памяти разумных) был границей. Какие бы войны ни бушевали, какие бы армии ни собирались, крутые тропы и почти неприступные перевалы оказывались непреодолимым препятствием для любого, кто желал расширить свои владения за счёт земель, расположенных по другую сторону подпирающих небо заснеженных вершин. Ни магия, ни отчаянная храбрость и ловкость смельчаков не могли преодолеть разреженного воздуха, ураганного ветра и лютых морозов, встречающих любого дерзнувшего взять штурмом голые каменные склоны. Только тайком, только медленно, каждую минуту рискуя сорваться в пропасть, угодить под камнепад или лавину. Только небольшими группами, соблюдая почти абсолютное молчание, страшась лишним словом разбудить гнев горных духов. Только так.
Ещё протянувшийся с северо‑запада на юго‑восток огромный массив, делящий материк на две неравные части, славился долинами своих южных предгорий. Многочисленные, плодородные и хорошо укрытые от посторонних взглядов, они испокон веков служили убежищем для тех, кто по разным причинам не хотел либо не мог оставаться в досягаемости властей предержащих. А поскольку в таких – особенно среди хумансов – недостатка никогда не было, в упомянутых долинах как‑то сам собой возник новый народ. Народ предгорий. Пасущий скот, обрабатывающий землю, выращивающий различные плоды и торгующий с подземными жителями.
Само собой, многие правители примыкающих к Каменным Клыкам государств не желали спокойно смотреть на проплывающее мимо богатство и посылали войска, организовывали экспедиции, назначали владельцев в надежде на то, что новоиспечённые бароны, графы и прочая найдут способ привести под длань монаршью и новые земли, и новых подданных. Вот только заканчивались подобные попытки всегда плачевно. Войска попадали в засады и ловушки, а когда, наконец, прорывались в долины, находили там только пустые дома. Экспедиции же и всякие титулованные проходимцы со своими отрядами вообще пропадали бесследно.
Однако самое неприятное начиналось потом. Вернувшиеся на прежние места жители сразу же повышали цены на всё, что проходило через их руки: на добытую кобольдами руду, на изготовленные дварфами вещи, на не растущие нигде, кроме предгорий, лечебные травы, на… На многое. И оставалось излишне жадным королям, князьям и просто герцогам лишь молча скрипеть зубами, глядя, как пустеет и без того скудная казна…
Разные они, эти долины, но и во многом похожи. И прежде всего – в отношении к чужакам. И будь ты хоть трижды беглецом, не избежать тебе косых взглядов, пока не докажешь, что можешь стать добрым соседом. А не докажешь… Кладбища – они при каждом поселении есть. Хорошие кладбища. Ухоженные. Красивые…
Немолодой по человеческим меркам некромант пришёл в одну из долин около полутора сотен лет назад. Пришёл, огляделся и…
– Своего не упустит! – уважительно кряхтели старики, покачивая седыми головами. И тут же добавляли: – Однако ж и сделает по совести. А что язва первостатейная, так попробуй полжизни с мертвяками‑то провозиться!
Проведя первый год на постое у одной нестарой ещё вдовы, на второй переселился маг в древнюю башню, руками близживущих дварфов приведённую в приличное состояние. Да что там в приличное?! Постарались подгорные мастера! От всей души постарались! Отплатили работой за работу. По чести. Потому что тёмный не просто навёл порядок в беспокойных до того погребальных пещерах, но и, полазав по ним неделю, нашёл‑таки то, что не давало костям предков отдыхать от трудов прижизненных. Нашёл, показал собравшимся ради такого случая старейшинам родов и объяснил:
– Волшебное оружие, почтенные. Хорошее оружие. Само Силу накапливает. Не делают сейчас подобного. Разучились. Не любит оно в могиле ржаветь. Не любит и не станет.
