Сулхан Саба Орбелиани - О мудрости вымысла
Царю понравилась приятная речь юноши. Он возрадовался к сказал ему:
— Если ты послушаешься и последуешь за мною, я дам тебе все, чего пожелаешь, кроме царства моего.
Рассказал Рукха притчу:
9 НАБОЖНЫЙ ЗЛОДЕЙ
Жил некий человек, творивший много всякого зла, и при этом великий богомолец. В свободное от злодеяний время он молился и плакал. Явился к нему ангел и сказал:
— За твои злодеяния господь не сподобил тебя рая; по ты такой богомолец, что, кроме рая, он даст тебе все, о чем ни попросишь.
Тот человек ответил:
— Если мне не дано быть в раю и если вам угодно исполнить другую мою просьбу, то сделайте меня таким большим, чтобы никто, кроме меня, не мог поместиться в аду.
Этого бог не мог сделать и допустил его в paй.
— Тот юноша такой же хитрый чародей, он потребует что-нибудь такое, чего нельзя исполнить, и завладеет твоим царством.
Леон засмеялся и рассказал притчу:
10 СТАРИК И ОТРОК
Беззубый старик и отрок сидели рядом и ели. И тот и другой вдруг заплакали. Спросили старика:
— Почему ты плачешь?
Старый ответил:
— Нет у меня зубов, трудно жевать. Этот отрок все съел и оставил меня голодным.
Тогда спросили отрока;
— А ты о чем плачешь? Он отвечал:
— Пока я жевал, он глотал куски целиком и оставил меня голодным.
Все знали, кто из них прав, но оба они сваливали вину друг на друга.
— Подобно им, здесь также все видят, кто из нас зол, кто добр, с божьей помощью узнает про то и царь.
Царь сказал Леону:
— Почему тебе тягостно состоять при мне? Леон отвечал:
— Тот, кто состоит при царе, подобен сидящему зимой у большого огня. Если он сядет слишком близко — сгорит от жара; если удалится от огня — замерзнет от стужи.
Тот, кто состоит при царе, должен обладать пятью редкими качествами:
первое — видеть одним глазом больше, чем можно увидеть сотнею глаз, другой же глаз должен быть более незрячим, чем у слепца;
второе — слушать только одним ухом, на другое же Боссе оглохнуть;
третье — иметь сердце просторнее караван-сарая: оно должно вмешать и сохранять все, что услышит ухо;
четвертое — он не должен повторять всего, что услышит, а говорить лишь то, что хорошо и разумно;
пятое — иметь язык, который источал бы и мед и яд.
Рассказал Леон притчу:
11 САМОЕ СЛАДКОЕ И САМОЕ ГОРЬКОЕ
Некий царь приказал своему везиру:
— Ступай принеси мне кушанье, слаще которого не найти ни на земле, ни в морских глубинах.
Везир пошел и купил язык; принес его, зажарил и подал. Поправилось царю.
В другой раз царь приказал:
— Ступай и принеси мне такое кушанье, горше которого не найти на свете.
Везир пошел, снова купил язык и подал ему. Царь сказал:
— Я Спросил сладкое, ты подал мне язык; я спросил горькое, и ты снова подал язык.
Везир ответил:
— Клянусь твоей головою, на свете нет ничего слаще языка и горше языка.
— И вот, о царь, находящийся при царе подобен свече. которая, освещая других, сгорает сама. Люди ненавидят того, кого любит царь, и всякими кознями добиваются, чтобы и царь его возненавидел.
Рассказал Леон притчу:
12 ДУК И ДВОРЯНИН ИЗ БЕЧИ
Жил в стране Бечи некий дворянин. У него был сын, украшенный всяческими добродетелями. И был он прекрасен собою.
— Желаю служить у дука, — сказал он отцу. — Отведи меня к нему и замолви за меня слово.
Отец ответил:
— Я дам тебе две заповеди, поклянись хранить их, и я исполню твое желание.
Сын поклялся:
— Исполню все твои заповеди. Отец сказал ему:
— Не прелюбодействуй в доме твоего господина. А вторая заповедь: как услышишь колокольный звон, иди в храм и, хотя бы у тебя было спешное дело, не уходи, пока не окончится служба.
Сын сохранил в сердце своем эти слова. Отец взял и oтвел его к дуку, владетелю Бечи. Юноша оказался таким хорошим Слугою и возбудил в нем такую любовь, что дук предпочел его своим сыновьям и передал ему в руки все свои дела.
Однажды дук послал его по какому-то делу во внутренние покои. Супруга дука, как увидела юношу, стала умолять разделить с иен ложе. Однако тот не захотел предать своего господина.
Был там же еще один юноша, сын другого дворянина. Оба они служили у дука, как товарищи. Супруга дука соблазнила того, а этому юноше пригрозила отомстить. Вошел оп во второй раз во внутренние покои по какому-то делу и — увидел их вместе. Юноша удалился и ничего не сказал.
Дук пришел к жене и застал ее в большом гневе. Она сказала:
— Если бы ты был мужчиной, разве посмел бы твой раб коснуться меня!
Она оклеветала юношу, который не исполнил ее желания. Дук ушел разгневанный. Наутро он приказал палачу:
— Тому, кто первым придет к тебе сегодня по моему повелению и скажет: «Куда ты девал то, что велено было доставить?» — отруби голову. Отдай ее пришедшему вслед и пошли ко мне.
Он приказал невинному юноше:
— Ступай к палачу и спроси: «Куда ты девал то, что велено было доставить?»
Юноша пошел. По дороге он услыхал колокольный звон, вспомнил отцовский завет, свернул к церкви и оставался в ней до окончания службы. Вслед за ним дук послал того юношу, что согрешил. Он явился первым и сказал палачу:
— Куда ты девал то, что велено было доставить? Палач схватил его, отсек голову и оставил ее тут же.
После окончания службы невинный юноша пришел к палачу. Тот вручил ему голову казненного, и юноша отнес ее дуку.
Дук, увидев его, очень удивился и спросил:
— Где ты был до сих пор?
Юноша рассказал ему об отцовском завете и как он поклялся исполнить его, и о том, что он задержался в церкви. Тогда дук заставил его поклясться и рассказать обо всем, что он видел, и, убедившись, что юноша невинен, возвысил его до себя.
— О царь, если господин любит своего раба, он не должен так легко верить наветам. Придворные будут стараться вредить ему всяческими измышлениями, уловками и хитростями, чтобы заставить царя возненавидеть его.
Царь сказал:
— Что бы ты ни говорил, — бог предназначил тебя мне. Вот знак, который ты сам дал мне во сне.
Юноша увидел свое изображение, поклонился царю и покорно последовал за ним. Они прибыли в столицу, устроили пир и предались сладостному покою.
Когда рассвело и солнечные лучи, подобно пламени, разорвали покров черной бездны и солнце разослало по земле своих светозарных вестников, царь пошел, привел Леона, вручил ему своего возлюбленного сына Джумбера и сказал:
— Я вверяю его господу и тебе, Леон ответил:
— Я вижу ныне знамение своей гибели. Я твой раб и готов повиноваться тебе, по не могу воспитывать твоего сына. Я полагал, что враги будут доносить вашему величеству чтобы погубить меня, и впал таким образом в великое заблуждение!
Рассказал Леон притчу:
13 ЦАРЬ И ЖИВОПИСЕЦ
Царь Лаодокии был слеп на одни глаз. У него был искусный живопнсец, и царь искал повода придраться к нему.
— Желаю, — приказал он, — чтобы ты написал мой портрет, но точь-в-точь похожий на меня.
Художник сказал в сердце своем:
— Вот пришел день моей гибели! Если я изображу его кривым, он казнит меня: «как мог ты дерзнуть!» Если изображу зрячим па оба глаза — отрубит голову: "непохоже-де на меня!"
Он нашел такой исход: нарисовал оленя, дал в руки царю ружье, закрыл ему незрячий глаз, как будто царь целится, и поднес портрет царю. Таким образом царю невозможно было придраться к живописцу, и тот спасся.
— В твоем поручении я тоже вижу повод погубить меня. Кто может воспрепятствовать или кто станет тебя порицать, если ты убьешь меня сейчас же?
Царь сказал:
— Ты достался мне не по моей воле, тебя послала судьба.
Леон сказал ему:
— Дай мне собственноручную клятвенную запись в том, что не повелишь меня убить по наветам, пока не выслушаешь, и тогда я повинуюсь.
Царь дал ему клятвенную запись. Леон взял эту запись, оправил ее в золото и положил в шапку. Потом он выстроил себе дворец и поселился в нем. Он начал воспитывать Джумбера, учил его день и ночь и редко приводил к царю.
Однажды Леон пировал три дня и три ночи без перерыва. Он заставил прислуживать Джумбера, но не давал ему ни есть, ни пить. Тот ослабел от стояния и голода и свалился без сил. Тогда Леон приказал ему сесть и утолить голод.
Рукха, бывший заклятым врагом Леона, узнал об этом.
Рассказал он притчу:
14 ВОРОВАТЫЙ ПОРТНОЙ
Жил на свете портной, превеликий вор. Он утаивал помногу от всякой ткани, которую ему приходилось кроить. Однажды ночью приснился ему сон: будто изо рта у него выросло дерево и на, его ветвях висят все украденные им куски. Проснулся, и стало ему страшно.
Он сказал сыну:
