Неизвестно - Добротолюбие, избранное для мирян
– Как должно идти к концу жизни нашей? Для разумных душ, кои суть умные сущности и малым чем отстоят от умов ангельских, здешняя жизнь есть борение, и жизнь во плоти дана им на подвиг. Воздаяние же за подвиг и борение есть вышесказанное состояние – дар, достойный вместе и Божественной благости и Божественной правды. Правды, потому что блага оные достигаются не без собственных трудов и потов; благости, потому что дар безмерно превосходит всякий собственный труд, и еще потому, что самое то, что возмочь доброе, есть дар Божий.
Преп. Филофей Синайский
– Есть в нас мысленная брань, более тяжелая, чем чувственная. Делателю благочестия надобно тако тещи и ту цель преследовать умом, чтобы как Маргарит какой или камень многоценный, в совершенстве усокровиществовать в сердце память о Боге. Надобно оставить все, даже тело, и презреть самую жизнь настоящую, чтобы Бога единого стяжать в сердце своем. Ибо св. Иоанн Златоуст сказал, что умного боговедения одного достаточного к тому, чтобы истребить лукавых.
– Ведущие мысленную брань должны со всем усердием избрать себе, по указанию Божественных Писаний, духовные делания и возложить их на ум, как целительные пластыри. Так с утра должно мужественно и неотступно стоять у двери сердца, с крепкою памятью о Боге и непрестанною, в душе, Иисус Христовою молитвою и сею мысленною стражею и убивать всех грешников земли, т.е. верною, усиленною и горе восхищающею памятью о Боге посекать, ради Господа, главы сильных и начала брань воздвигающих помыслов, ибо, как знаем, и в мысленных подвижнических трудах есть некоторый Божественный чин и порядок действования. Так должно делать нудящим себя (Царствия ради), пока настанет положенное время вкушения пищи. После сего, благодарение воздав Господу, по единому человеколюбию Своему питающему нас двоякою– пищею, и духовною и телесною, должно томить себя памятованием и размышлением о смерти. А на следующий день опять надо самодержавно браться за утреннее дело. Ибо и при таком каждодневном образе действования едва-едва возымеем мы в Господе избегнуть сетей мысленного врага. Такое делание, впрочем, утвердившись в нас, рождает три добродетели: веру, надежду и любовь, из коих вера располагает нас к истинному страху Божию, а надежда, преодолев рабский страх, приводит человека к любви Божией.
Преп. Симеон Новый Богослов
– Бог от нас, человеков, не требует ничего другого, кроме одного того, чтобы мы не грешили. Но это не есть исполнение закона, а только ненарушимое хранение образа и горнего достоинства, в коих, стоя по естеству и нося светло-осиянную одежду Духа, мы пребываем в Боге и Он в нас, бываем по благодати богами и сынами Божиими, и знаменуемся светом познания Бога по слову: Знаменася на нас свет лица Твоего, Господи! (Пс. 4, 7).
– Преуспевающие в духовном совершенстве, когда просвещаются или осияваются в уме, тогда видят мысленно славу Господа и научаемы бывают мысленно Божественною благодатию ведения за ведением, восходя от созерцания сущего к познанию Того, Кто воистину есть выше всего сущего, – Бога. Приближающиеся к совершенству, видя только еще отчасти беспредельность (духовных вещей) и сознавая непостижимость того, что видят, удивляются и приходят в изумление; а чем более входят они, неведомо как, в свет ведения, тем более сознают свою немощь. То, что является им некоторым образом примрачно, показывает себя как бы зерцалом в гадании, и отчасти осиявая ум, мыслящий о том, когда благоволит явить себя в большем свете и соединиться по причастию с тем, кто им освещается, вовлекая всего его в себя, так что он бывает весь в глубине Духа, как бы в глубине безмерных, светлых вод, – тогда он восходит неизъяснимо в совершенное неведение как вступивший туда, где все выше ведения.
Преп. Иоанн Лествичник
– Греха и страсти естественно нет в природе человека. Бог – не творец страстей. Добродетели же многие даровал Он нашей природе, из числа которых суть и следующие: милостыня – ибо и язычники сострадательны; любовь – ибо часто и бессловесные животные проливают слезы при потере друг друга; вера – ибо все мы от себя ее порождаем; надежда – ибо мы, и когда взаим даем или берем, и когда сеем, и когда плаваем, делаем это, надеясь обогатиться. Итак, если, как доказано, любовь и добродетель естественно присущи нашей природе, любовь же есть исполнение закона, то явно, что добродетели не чужды нашему естеству И да постыдятся те, которые извиняют неделание добродетелей своим бессилием. Но, что касается до чистоты, безгневия, смиренномудрия, молитвы, бдения, поста и всегдашнего умиления, то сии добродетели выше естества. Некоторым из них научили нас люди своим примером; образцами других были для нас Ангелы, а иных учитель и дарователь есть Сам Бог Слово.
Преп. Исаак Сирин
– Представь себе, что добродетель есть тело, созерцание – душа, а то и другое – один совершенный человек, соединяемый духом из двух частей: из чувственного и разумного. И как невозможно, чтобы душа пришла в состояние проявлять свое бытие без совершения образования тела с его членами, так невозможно душе прийти в созерцание без совершения дела добродетели.
– Есть три мысленных способа, по коим ведение восходит и нисходит. Способы сии суть: тело, душа, дух. Ведение – есть Божие даяние естеству разумных тварей, данное при начале их создания. И оно, по природе своей, просто и неделимо, как свет солнечный, но, сообразно с деланием своим, приобретает изменения и деления.
– Кто с ведением убегает суетной славы, тот ощутил в душе своей будущий век.
– Не будем смущаться, когда бываем в омрачении. Разумею же то особенное омрачение, в котором в иное время душа томится и бывает как бы среди волн; и, читает ли человек Писание или совершает службу – во всяком деле, за какое ни примется, омрачение у него за омрачением. Таковой оставляет дело и часто не попускается ему даже приблизиться к оному. Этот час исполнен отчаяния и страха; надежда на Бога и утешение веры в Него совершенно отмещутся душою и вся она всецело исполняется сомнения и страха. Но Бог не оставляет души в таком состоянии надолго, но вскоре творит и избытие (1 Кор. 10, 13). А я замечу тебе и даю совет: если не имеешь силы совладеть с собою и пасть на лицо свое в молитве, то облеки голову свою мантиею и спи, пока не пройдет для тебя этот час омрачения, но не выходи из келлии. Сему искушению подвергаются наипаче желающие проводить жизнь умственную и в шествии своем ищущие утешение веры. Поэтому всего более мучит и утомляет их этот час колебанием ума; следует же за сим часто хула, а иногда приходит на человека сомнение в воскресении и иное нечто, о чем не должно нам говорить. Занимающиеся делами телесными совершенно свободны от сих искушений. На них приходит иное уныние, известное всякому, которое в образе действия своего отлично от сих и подобных им искушений. Блажен, кто претерпит это, не выходя за дверь. Впрочем, не в один час оканчивается борьба сия; и благодать не вдруг приходит снова и вселяется в душе, но постепенно. И одно сменяется другим: временем – искушение и временем – утешение.
Преп. Антоний Великий
– Совершенство подвига твоего есть послушание, и добро человеку, если он несет иго Господне от юности – служит и повинуется. Чего ради авва Антоний сказал Павлу – ученику своему: "Ступай, сиди в уединении, чтобы изучить брани, бывающие от демонов". Ибо совершенство монаха состоит в навыке его править духом всем в себе. Но такое самоправление духовное приходит вместе с чистотою сердца; чистота же сердца бывает, когда им правит ум; а умом правит непрестанная молитва. Брань же от демонов бывает чрез помыслы и привидения, которые в уединении и безмолвии сильнее возбуждаются.
– Внутренний строй ума превосходнее телесных подвигов, ибо сей внутренний строй ума направляет и восторгает душу монаха к совершеннейшей любви к Богу, делающей его достойным видений и откровений славы Божией. Телесные подвиги освобождают монаха от страстей телесных, утверждают в добродетелях, силы ему подают к отгнанию похотей и телу доставляют чистоту А подвиг ума вооружает душу против демонов и помыслов, ими всеваемых, и доставляет чистоту сердца, которое крепость получает от любви и делается достойным того, чтобы им правил Дух.
Преп. Иоанн Лествичник
– Кто в начале не жил в повиновении, тому невозможно приобрести смирение, ибо всякий, сам собою научившийся художеству, много о себе мечтает. Как яйца, согреваемые под крыльями, оживотворяются, так и помыслы, скрываемые от духовного отца, превращаются в дела. Как корабль, имеющий хорошего кормчего, при помощи Божией, безбедно входит в пристань, так и душа, имея доброго пастыря, удобно восходит на небо, хотя и много грехов некогда соделала. Как не имеющий путеводителя удобно заблуждается на своем пути, хотя бы и весьма был умен, так и идущий самовластно путем иночества легко погибает, хотя бы и всю мудрость мира сего знал.
