Неизвестно - Добротолюбие, избранное для мирян
Преп. Иоанн Кассиан
– Три побуждения заставляют людей подавлять страсти, именно: страх геенны мучения в будущем, или боязнь строгости законов в настоящем; надежда и желание получить Царство Небесное; наконец, любовь к добродетели или добролюбие. Что страх заставляет гнушаться скверны зла, о сем говорится в Притчах: Страх Господень ненавидит неправды (8, 13). Что надежда также удерживает от увлечения страстями, о сем сказано: Не прегрешат вси уповаюши на Него (Пс. 33, 23). О любви же сказано, что она даже не боится падения греховного: любы николиже отпадает (1 Кор. 13, 8). Посему апостол все дело спасения заключил в стяжании этих трех добродетелей, говоря: Ныне же пребывают вера, надежда, любы: три сия. Вера, нарушая страх будущего суда и мучений, отклоняет нас от скверны страстей; надежда, отторгая ум наш ожиданием небесных воздаяний, заставляет презирать все плотские удовольствия; любовь, огнем своим воспламеняя в нас любовь ко Христу и к преспеянию в духовных добродетелях, побуждает с совершенною ненавистью отвращаться от всего, что противно им. Мы не иначе можем достигнуть истинного совершенства, как возлюбивши Бога не по другому чему, как по одному влечению любви к Нему, потому что и Он прежде возлюбил нас не для другого чего, как для нашего спасения. Для сего надобно нам стараться с пламенной ревностью восходить от страха к надежде, от надежды на степень любви к Богу или любви к самим добродетелям с полною горячностью душевной, чтобы, восприяв такую приверженность к добру, могли мы, сколько это доступно для человеческой природы, неуклонно пребывать в нем.
Преп. Максим Исповедник
– Брат спросил: "Что должно делать, чтобы возмочь непрестанно быть с Богом?" Старец ответил: "Невозможно уму всегда быть с единым Богом, если не стяжает он следующих трех добродетелей: любви, воздержания и молитвы. Любовь укрощает гнев; воздержание иссушает похоть, а молитва, отрешая ум от всех помышлений, нагим представляет его Самому Богу. Эти три добродетели совмещают в себе все правды и без них ум не может пребывать с единым Богом". Брат спросил: "Прошу тебя, отче, научи меня, как любовь укрощает гнев?" Старец ответил: "Дело любви – миловать ближнего и благодетельствовать ему, долготерпеть на нем и сносить все причиняемое им, как часто было говорено. Имея такие свойства, любовь естественно укрощает гнев в том, кто стяжал ее". Брат сказал: "Не малы дела ее, но блажен тот, кто возмог стяжать ее. Я же, поистине, далек от нее. Однако ж прошу тебя, отче, скажи мне, что значит – долготерпеть?" Старец ответил: "Быть тверду духом в несчастиях, сносить всякое зло и ждать конца искушению, не позволяя проторгаться гневу, или сказать неразумное слово, или заподозрить что, или подумать что неприличное благочестивому человеку, как говорит Писание: до времени стерпит долготерпеливый, и последи воздаст ему веселие: до времени скрыет словеса своя, и устне верных исповедят разум его (Сир. 1, 23-24). Искренно отрекшийся мирских вещей и нелицемерно, из любви, служащий ближнему, скорее освобождается от всякой страсти и становится причастным Божественной любви и Божественного ведения".
– Как воспоминание об огне не согревает тела, так вера без любви не производит в душе света ведения.
– Чиста душа, освободившаяся от страстей, и непрестанно возвеселяемая Божественною любовью.
– Совершенная любовь не разделяет единого естества человеков по различным их нравам, но всегда смотря на оное, всех человеков равно любит: добрых – как друзей, а недобрых – как врагов, благодетельствуя им, долготерпя, перенося ими причиняемое, отнюдь не отплачивая им зла, даже страдая за них, когда случай потребует, дабы, если возможно, соделать и их себе друзьями. Но, если и невозможно, она все же не отступает от своего расположения к ним, всегда равно являя плоды любви всем человекам. Так Господь Бог наш Иисус Христос, являя Свою к нам любовь, пострадал за все человечество и всем равномерно даровал надежду воскресения, хотя, впрочем, каждый сам себя делает достойным или славы или мучения адского.
– Признак совершенного бесстрастия тот, когда и во время бодрствования, и во сне представления вещей всегда всходят на сердце простыми.
– Исполнением заповедей ум совлекается страстей, духовным созерцанием видимого совлекается страстных о вещах помыслов, познанием невидимого отрешается от созерцания видимых вещей, наконец познанием Св. Троицы и от самого ведения вещей невидимых (т.е. достигает вершины познания).
– За воздержание награда – бесстрастие, за веру – ведение. Бесстрастие рождает рассудительность, а ведение – любовь к Богу.
– Совершенный в любви и достигший верха бесстрастия не знает разности между своим и чужим, или своего и чужого, или между верным и неверным, или между рабом и свободным, или даже между мужским полом и женским. Но, став выше тиранства страстей и взирая на одно естество человеческое, на всех равно смотрит и ко всем расположен бывает (Гал. 3, 28).
– Мзду за подвиги в добродетели составляет бесстрастие и ведение. Ибо они виновники бывают для нас Царствия Небесного, как страсти и неведение – муки вечной. И потому, ищущий их ради славы человеческой, а не ради того, что они добро суть, слышит от Писания: просите, и не приемлете, зоне зле просите (Иак. 4, 3).
– Совершенная душа есть та, которой вожделетельная сила вся совершенно устремилась к Богу.
– Совершенный ум тот, который истинною верою недоведомо познав Недоведомого, обозрел все вещи вообще Его творения и от Бога получил всеобъемлющее познание о Его в них Промысле и Суде, сколько то доступно человекам.
– Начало и конец спасения каждого есть Премудрость, которая, начиная, прежде порождает страх, а потом, усовершившись, к концу порождает любовь. Или лучше сказать, поначалу она сама смотрительно бывает страхом, чтоб удерживать любителя своего от худа, а потом, к концу, сама собою естественно оказывается любовью, исполняя духовным обрадованием тех, которые сожительством с нею заменили обладание всеми видимыми благами.
– Совершен тот, кто с произвольными искушениями борется воздержанием и непроизвольные переносит с терпением. А всецел тот, кто деяния совершает с ведением и умозрение не оставляет бездейственным.
Авва Фалассий
– Совершенное бесстрастие порождает чистые помышления, а совершенное ведение ставит пред лице Непостижимого.
– Подвижничество требует терпения и мужества, потому что сластолюбие изгоняется не иначе, как долговременным и охотным самоутруждением. Удобно совершишь подвиги подвижничества, если все будешь делать в меру и по правилу. Держи всегда одинаковую меру в подвигах и без крайней нужды не нарушай положенного правила.
Преп. Феодор Едесский
– Какое восхождение к совершенству и обожению! По части ума это совершеннейшее ведение сущего и Того, Кто выше всего сущего, сколько это доступно для человеческого естества; по части вожделения – всеконечное и непрестанное вожделение и стремление к Первому Добру; по части раздражения – энергичнейшее и деятельнейшее движение к вожделенному, непрестающее и неослабное никакими из встречающихся прискорбностей, непресекаемое в своем поступании вперед, но неудержимо, и, вспять не обращаясь, шествующее.
– Конец нашей жизни есть блаженство или, что то же, Царство Небесное, или Божие. А оно само есть не зрение только царственнейшей Троицы, но при этом приятие и Божественного привтечения, и как бы, восприятие обожения и сим привтечением восполнение неустающего в нас и усовершение несовершенного. И это-то служит пищею мысленных существ, – это восполнение недостающего чрез Божественное оное привтечение. Здесь совершается круг некий непрестанный, от того же начинающийся и тем же кончающийся. Ибо, чем более кто разумевает, тем более вожделевает; чем более вожделевает, тем более вкушает; чем более вкушает, тем более возбуждается к большему опять уразумеванию, и тотчас снова начинает это недвижимое движение, или недвижимую недвижность.
– Как должно идти к концу жизни нашей? Для разумных душ, кои суть умные сущности и малым чем отстоят от умов ангельских, здешняя жизнь есть борение, и жизнь во плоти дана им на подвиг. Воздаяние же за подвиг и борение есть вышесказанное состояние – дар, достойный вместе и Божественной благости и Божественной правды. Правды, потому что блага оные достигаются не без собственных трудов и потов; благости, потому что дар безмерно превосходит всякий собственный труд, и еще потому, что самое то, что возмочь доброе, есть дар Божий.
Преп. Филофей Синайский
– Есть в нас мысленная брань, более тяжелая, чем чувственная. Делателю благочестия надобно тако тещи и ту цель преследовать умом, чтобы как Маргарит какой или камень многоценный, в совершенстве усокровиществовать в сердце память о Боге. Надобно оставить все, даже тело, и презреть самую жизнь настоящую, чтобы Бога единого стяжать в сердце своем. Ибо св. Иоанн Златоуст сказал, что умного боговедения одного достаточного к тому, чтобы истребить лукавых.
