Неизвестный - i_27851a09263a5014
– И это предстоит сделать тебе, Гриффин! – вырвал ее из раздумий скрипучий голос отца. – Я не намерен вести эту войну до бесконечности. Она завершится на моем веку, и мое имя впишут в историю Гронга, как имя того, кто смог, наконец-то, расправиться с этими никчемными трусливыми соседями. Амальон должен перестать существовать!
Ни один мускул не дрогнул на лице маршала при этих словах. «Амальон должен перестать существовать!» – можно сказать, эти слова были ее колыбельной долгие годы.
– А начнешь ты с этой… – Леонид запнулся, – как ее…эта неизвестно откуда взявшаяся единственная дочь Фаридэ!
– Ингрид… – необычайно тихим для резкого грозного маршала голосом подсказала ему Диана. При этом она невидящим взглядом смотрела куда-то поверх головы Гриффина.
– Вот с нее! – довольно хрюкнул Леонид, заложив руки за спину и еще энергичнее зашагав позади дочери, разрывая гулкую тишину в зале ударами тяжелых сапог о холодный каменный пол.
Диана почувствовала, что ей внезапно стало плохо. В попытках глотнуть вмиг испарившийся в зале воздух, она вскочила из-за стола, с грохотом опрокинув массивное кресло.
– Они навлекут на себя проклятье! – на удивление спокойно возразила она отцу, выпрямившись во весь свой рост и не сводя с Гриффина холодного как лед взгляда.
Она была готова убить его сейчас же, в этот самый момент только за то, что простым фактом своего существования он заставлял ее испытывать неведомый доселе ужас. Ужас, с которым никогда раньше ей не приходилось иметь дела, ужас, который она не знала, как контролировать, потому что не знала, как бороться с призраками, вызываемыми Гриффинами. Она предвидела ответ отца, это был ее приговор.
– Они уже прокляты! – хмыкнул Леонид, разворачиваясь в ее сторону.
– Они навлекут проклятье на мою армию! – гневно прошипела она.
Гриффин усмехнулся или ей показалось? Его бесцветные глаза по-прежнему ничего не выражали, но где-то в их глубине Диана ясно читала понимание того, что это мгновение превращает их в смертельных врагов.
– На себя! – почти пропел ее отец слова из предания, в котором говорилось об обладателях единорогов и тех, кто осмелился на них нападать. – Он навлечет проклятье только на себя!
– Он лишится удачи и дома, и на поле боя! – добавила маршал, в попытке продолжать протестовать.
– Зачем ему удача, если у него есть призраки? – Леонид IV беспечно пожал плечами. – Поэтому Гриффин может беспрепятственно убить эту Фаридэ вместе с ее единорогом!
Казалось, Леонид сейчас лопнет от распирающего его довольства. Диана уже давно не видела своего отца таким... радостным, если это слово было хоть сколько-нибудь применимо к гронгирейскому королю. Она понимала, что ему не было никакого дела до Ингрид, и он вряд ли слышал о том, что она является чуть ли не единственной надеждой Амальона на спасение. Но он знал, что Ингрид была важна для короля амальонцев, его злейшего врага Аруна V. Уступка с Ингрид и ее единорогом, на которую Леониду пришлось пойти под давлением дочери, каленым железом жгла его самолюбие, и теперь он искал любую возможность вернуть ситуацию в прежнее русло, и сравнять счет в своем личном противостоянии с амальонским королем. Если Гриффины убьют Ингрид, тогда подписание им приказа, запрещающим нападение на нее, будет выглядеть как хитрый дальновидный ход в шахматной партии.
– Арун в который раз попадется в нашу ловушку, – промурлыкал Леонид себе под нос, подтверждая тем самым догадки Дианы на счет мотивов его решения. – А ты готовь свою армию к решающей битве! – обратился он к дочери уже совершенно серьезным тоном. С развлечениями было покончено.
– Да, Ваше Величество! – сухо бросила Диана ему в ответ и стремительно направилась к выходу из зала. Она не могла терять ни минуты.
Леонид проводил ее непонимающим взглядом, гадая, чем же его маршал так недовольна с утра. Повернувшись к Гриффину, он невольно вздрогнул, потому что тот заинтересованно смотрел на него. У Леонида IV мурашки побежали по спине от внезапно возникшего ощущения, что это сама смерть вдруг им заинтересовалась.
Диана спешила в свою половину замка. Она планировала открыть портал из своей комнаты прямо в дом Фаридэ, чтобы поскорее оказаться рядом с Ингрид и увериться в том, что с той все в порядке, а потом предупредить Фаридэ об угрожающей их дочери опасности. А потом… Но это зависело уже от Верховного Мага и его семейства. Оказавшись у себя, она убедилась в том, что ее маневр останется не замечен стражниками, патрулирующими коридоры замка, и собралась уже было открывать портал, как взгляд ее упал на белый клочок бумаги, спрятавшийся в длинноворсном покрывале ее кровати. На лице маршала отразилась целая буря противоречивых эмоций. Губы ее тронула мягкая улыбка, бывшее до этого мрачным лицо просветлело, но в глазах заплясала ярость. Записка, оставленная Ингрид, говорила о том, что та была здесь, а значит и не собирается начинать вести себя благоразумно.
Диана расправила листок бумаги и прочла три слова, от которых ее сердце радостно участило свое биение: «Приходи на завтрак». Еще вчера бы она, давя в груди сожаление, превратила записку в пепел и забыла бы о ней, но сегодня все было по-другому. Сегодня она явилась бы в дом Фаридэ и без приглашения.
Беатрис с легким укором смотрела на Дарена с Кеннетом, препирающихся из-за того, кто вечером отправится вместе с отцом дежурить в прилегающий к Поляне Единорогов участок леса на случай нападения призраков. Гриффины вышли на охоту, а это означало только одно: каждую ночь стоило ожидать их появления вместе со своими бестелесными спутниками.
– Со мной пойдут Тэган и Кеннет! – разрешил их спор Филипп Фаридэ, появившись на пороге дома после ежедневной утренней встречи Верховных Магов со своим королем. Морщинистое лицо его выражало спокойную решимость. Невысокая фигура была напряжена. – Тэган, нам может понадобиться помощь Лейи! Мы до сих пор не знаем ни одного магического способа борьбы с Гриффинами! Может, в громальонских преданиях говорится что-нибудь об этом? Может быть, громальонцы сталкивались с нападением призраков со стороны внешних соседей?
– Я понял, – отозвался Тэган, вытирая рот салфеткой и поднимаясь из-за стола.
Дарен разочарованно вздохнул и повернулся к Аарону, как он всегда делал в поисках поддержки. Тот развел руками, потом толкнул брата в плечо в попытке развеселить. Кеннет встал из-за стола вслед за Тэганом.
– Подожди меня, – бросил он ему. – Я пойду с тобой!
– Тэган, возьми для Лейи брусничных лепешек! – спохватилась Беатрис, исчезая на кухне.
– Нас ожидает идиллический завтрак, – заключил Дарен, провожая старших братьев завистливым взглядом. – Без задавак! – громко крикнул он им вслед.
– Сначала мы узнаем, как сражаться с Гриффинами, а потом будем брать на обходы младших воинов, – объяснил ему отец.
– Младших, – фыркнул Дарен, повторяя слова отца, ясно давая этим понять, как он относится к этому званию.
– Мы навестим Лейю вечером, после того, как они от нее вернутся, – шепнул брату Аарон.
Филипп обратил внимание на то, что его дочь не присоединялась к общему разговору. С самым мечтательным выражением лица она ковырялась вилкой в вишневом повидле на своей тарелке. Он знал только одного мага в Долине, перед чьим появлением Ингрид вела себя подобным образом. Не успел он подумать о том, что визиты гронгирейского маршала в их дом в последнее время участились, как Дарен вдруг замолк и, приклеившись обомлевшим взглядом практически к потолку, медленно поднялся со своего места. Аарон последовал его примеру. В гостиной воцарилось молчание. И, хотя Филипп Фаридэ сидел спиной к лестнице, ведущей в гостиную со второго этажа, где располагались спальни, и не мог видеть того, кого его сыновья встречали подобным образом, он тоже встал и развернулся, молча приветствуя в своем доме Диану Рестридж собственной персоной.
Не считая Беатрис, которая в этот момент все еще не вернулась с кухни, Ингрид была единственной, кто не замечала происходящего вокруг. Она продолжала выводить в своей тарелке замысловатые узоры и не обращала ровным счетом никакого внимания на странно замерших в стоячем положении родных. Они же глаз не сводили с высокой темной фигуры гронгирейки, неспешно спускавшейся к ним. Если Филипп Фаридэ отдаленно представлял, что Диана могла делать здесь и что пришла она, скорее всего, с миром, то двойняшки вообще понятия не имели о том, чего им следовало ожидать от маршала, так как видели ее в своем доме второй раз. А первый раз она появилась, готовая выжечь все огнем. И все же оба со смесью благоговейного ужаса и восторга на лице наблюдали за молчаливым приближением самого могущественного из своих врагов.
Оторвавшись от своей тарелки, Ингрид, наконец-то, подняла голову, как раз вовремя, чтобы столкнуться взглядом с Дианой. Амальонка вздрогнула, увидев прямо перед собой ту, которую она ждала все утро. Потом она выскочила из-за стола и бросилась гронгирейке на шею. Та подхватила легкую, как пушинку, девушку и крепко прижала к себе. И очень долго не отпускала, позабыв о том, что за ними наблюдают три пары глаз. Которых за время, пока они обнимались, стало уже четыре, так как Беатрис появилась в дверном проеме с кувшином морса в руках.
