Катарина Валентэ - сказка
А потом наступило мгновение, когда перед глазами Сентябрь, словно проплыли все трое ее собеседников: Суббота, Дол и странная девочка с глупым белесым каре, - как нечто единое, связанное, затянутое в формулу клетки, свивающейся спиралью, безотрадную, спящую, скелетообразную, мертвую.
ГЛАВА 14
На самодельном корабле
, в которой Сентябрь сменяет Осень на Зиму, встречает весьма состоятельного джентльмена и справляется с проблемой проектирования морских судов.
Снег падал вовсю, совсем не беззвучно, - и это разбудило Сентябрь. Где-то невысоко в небе «у-у-х-у»-кали полярные совы; над ними в плотной пелене облаков проступал нечеткий смазанный но вполне яркий силуэт солнечного диска. Холодный ветер неприятно покалывал кожу.
Девочка открыла глаза – свои собственные глаза! По коже бежали мурашки – она их чувствует! Сложив руки на груди – настоящие руки, вот чудо! – она лежала на импровизированных носилках. Кожа, натянутая между двух длинных сосновых шестов, была пестрой, и ровный тон ее зеленого жакета показался девочке восторженно-глубоким. Впечатление усилили кончики каштановых волос, прикрывавших пояс жакета сверху, и, чтобы убедиться, что волосы - ее собственные, она помотала головой из стороны в стороны. Пряди густыми струями растеклись по сторонам. Она снова жива! Здорова и цельна!
И, словно растревоженные раскачиванием, на Сентябрь обрушились воспоминания: о спящих львах, о том, что они сделали с Субботой и Отадолэ, и о том месте, где она побывала, пока спала. Голос, поющий «Мари, Мари, звонок звенит!» не покидал ее голову, словно затасканный сарафан, практически приросший к телу.
Она одинока теперь.
Паническими, судорожными движениями девочка принялась искать свой меч, - но почти тотчас же обнаружила его тяжелую медную рукоятку с правого боку; гаечный ключ с не меньшей аккуратностью был положен на носилки. Никуда из-за пояса не исчезла и Ложка. Единственным, что она не могла найти, была повязка, подаренная Субботой, его покровительство. Сентябрь поднялась и села, отчего в голове зашумело и заклокотало. Она находилась глубоко в лесу, окруженная черными, голыми деревьями. Осень давно миновала, и всё вокруг покрывал слой сверкающего снега, смягчавшего грани и скруглявшего углы. Снег продолжал падать, отчего зеленый жакет неустанно ворошил сам себя, стряхивая оседавшие снежинки.
-Вот видишь теперь? Ничего с тобой не случилось, как я и обещала. – произнесла Цитринита. Она сидела чуть в стороне, как будто опасалась чего-то. Переносить условия зимы черешиду было не легко: она растирала трехпалыми руками замерзший нос, куталась в капюшон, который еле налезал на густую копну золотистых волос, а всё остальное время просто растирала руки друг о друга. Наконец, ей удалось звонко щелкнуть пальцами, и из одного пробилось крохотное золотистое пламя. Свободной рукой она застенчиво выудила из-за пазухи кусок пастилы, подцепила его ногтем и принялась обжаривать.
-Куда делись мои друзья? – требуя немедленного ответа, произнесла Сентябрь. Ей нравилось, что голос во всей своей полноте и силе вернулся к ней. И эхо в пустом зимнем лесу ей тоже нравилось.
-Скажи спасибо, что я вообще приволокла тебя сюда. Я могла бы оставить тебя там, и, поверь, это было бы проще и комфортнее, чем связываться с Резервацией Зимы. Отсюда невероятно близко до Весны! Ты представить себе не можешь, как трудно здесь переваривать пищу. Рубедо наотрез отказался составить мне компанию, - а ведь он всегда любил путешествия! На Доктора Восенева я и не рассчитывала даже; он трус на самом деле, и когда львы появились, он хорошенько спрятался. Естественно мы его нашли. И честно скажу, он на тебя очень сердит, - он надеялся зачислить тебя в студенты, но ты… обревнилась раньше. Одним словом, спасибо тебе большое, ведь теперь и я чувствую, что без свадьбы я – не я.
-Но завтра у тебя состоится еще одна! Всё это вообще не повод для претензий, - ведь ты можешь вырастать и преодолеть весь путь за три-четыре шага.
-Ну, - смутившись такой проницательности и покрывшись красноватым оттенком охры, пробормотала Цитринита, - Могу, конечно. Так и было. Но вопрос в другом. Не достойна ли я благодарности?!
Сентябрь недовольно заскрежетала зубами. Зубы, - как приятно иметь их во рту.
-Куда делись мои друзья? – сухо повторила она.
-Но мне-то откуда знать? Нас просили накормить тебя и направить в лес. Если бы мне сказали что-нибудь отличное от «Цитринита, намешай-ка флакончик Жизни для меня!» или «Ниточка, испеки-ка Омолаживающий Пирог!» или «Проследи за этой колбой!» или «Разберись с этими бумагами!» или «Где альманах гоблинских загадок, Ци?» я бы точно запомнила, клянусь тебе! Знаешь, как мне хочется чего-нибудь другого, не преддипломной рутины! – с этими словами рыжая девушка-черешид хлопнула себя по твердой коленке. – Одним словом, нет никакого смысла расспрашивать меня. – Она продолжала говорить, и ее голос становился всё выше и пронзительнее, и всё больше походил на свист закипевшего чайника. – Я не скажу, потому что не знаю. Я приволокла тебя сюда, потому что снегом оканчивается всё, и начинается всё. Вот тут среди снега… в-общем, я думала в Министерстве подскажут… но клерк фыркнул «паапцт’ятельствам»… Одним словом, наверняка они в Одинокой Темнице, куда же еще могут львы упрятывать свои трофеи. И она очень далеко, просто невероятно далеко. Так что, даже если бы это оказалось правдой, такой ответ вряд ли бы тебе понравился. Досрочные освобождения в наши дни строжайше запрещены. А с охранником Темницы, Препротивнейшим Дядькой, тебе, такой маленькой девочке, не справиться.
Слова черешида ввергли Сентябрь в ярость. Она вскочила на ноги, и, пылая раскрасневшимся лицом, быстро подобралась к Цитрините. Вот в этот момент, наверное и подействовала ванна Храбрости, в которой ее – о, как же давно! – купала Лия, потому что девочка схватила черешида за плечи и, шипя и задыхаясь, закричала на неё:
-Я не такая уж и маленькая девочка! Я могу, как и ты, вырасти… правда, за чуть большее время!
Отпустив золотисто-рыжую девушку, Сентябрь резко и ловко повернулась на каблуках, подобрала с носилок гаечный ключ и направилась к маленькой хижине, угнездившейся неподалеку между двумя большущими тисами. «В Министерстве подскажут» передразнивала она на ходу Цитриниту, намереваясь теперь уж выяснить всё сама. По крайней мере, именно этим, Министерством, выглядела для неё хижина; ну а если это не так, тогда она сама выглядела бы очень глупой. Оглядываться она не стала. Лишь надеялась изо всех сил.
-Ну прости! – выкрикнула вослед Цитринита, - Серьезно, прости! В Алхимии нет ничего сложного, сама поймешь, когда закончится вступительный…
Дальнейшие слова потонули в заснеженном пространстве, наполненном скрипом каждого нового шага неостанавливающейся Сентябрь.
Увидев свежую краску на табличке, возвышавшейся над порогом хижины, Сентябрь облегченно вздохнула. Ей не терпелось попасть в тепло и снять, наконец, Маркизины туфельки, насквозь промокшие и хлюпавшие растаявшим внутри снегом. Толстые шапки снега лежали на крыше хижины, а по стенам были развешаны связки шишек, - абсолютно беспорядочно, преимущественно на одной стороне, словно кто-то задумал украсить дом к празднику, но такое занятие оказалось чересчур утомительным и было заброшено навсегда. Надпись, выведенная черным и красным, гласила:
УДИВИТЕЛЬНОЕ МИНИСТЕРСТВО МИСТЕРА АТЛАСА (СВЯТОЧНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ)
На дверь, довольно массивную с виду, была криво прибита железная роза ветров. Сентябрь вежливо постучалась. Изнутри в ответ раздался странный звук, похожий одновременно на фыркание, кашель, плевок и предложение «давай дружить».
-Прошу прощения! Сэр Атлас! Можно мне войти? Я от Цитриниты.
Дверь протяжно заскрипела.
-Мистер, киса, понимаешь. МИС - ТЕР. Ты что, видишь Орден Изумрудных Беретов на моей груди? А? Или Бриллиантовый Крест? То-то бы я удивился. Ради Бога, зови меня просто по имени, не печаль старика!
Прищурившись, - так что мешки под глазами подернулись тонкими полосками складок, как на древнем, неоднократно сминаемом папирусе,- старик рассматривал неожиданную гостью. Сентябрь также рассматривала его, и скоро пришла к выводу, что всё в его облике напоминает о часто используемых книгах. Морщины гораздо глубже, словно неаккуратно прижатые уголки страниц, испещрили всю кожу, цвет которой напоминал посеревшую от времени бумагу. Волосы, - длинные и тщательно расчесанные, - свивались локонами в старомодном стиле, свойственном Президентам, портреты которых она видела в школьных учебниках. Объемный живот и мясистые щеки не выглядели так уж неприятно; он не был тучным, а скорее крупным и толстым, как том с чем-то интересным, наподобие сказок. Вдобавок ко всему, всё разумное было словно помещено внутрь волчьей оболочки, ярко выдававшей себя крупными острыми ушами, заросшими сероватым мехом, - и которую не мог скрыть яркий синий костюм, настолько яркий, что действительно сверкал на фоне белого снега. Рукава пиджака были закатаны по локоть, открывая мохнатые крупные руки, покрытые морскими татуировками. Девочка и старик смотрели друг на друга, определённо желая, чтобы оппонент заговорил первым.
