Дэвид Грэбер - Фрагменты анархистской антропологии
Обычай кредитовать под проценты также берёт своё начало в Шумере — к примеру, в Египте этого так и не узнали. Процентные ставки, зафиксированные на уровне 20%, оставались стабильными в течение 2000 лет. (Это не было признаком правительственного контроля рынка: на этой стадии именно такие институты делали возможным само существование рынка.) Это, однако, привело к неким серьёзным социальным проблемам. В неурожайные годы крестьяне становились безнадёжными должниками богачей, и им приходилось оставлять свои фермы и, в конце концов, членов семьи в долговой кабале. Постепенно оказалось, что это условие привело к социальному кризису — не столько ведущему к народному восстанию, сколько к тому, что обычные люди покидали город, расселялись в сельской местности и становились полукочевыми «бандитами» и налётчиками. Вскоре появилась традиция: каждый новый правитель стирал кредитную историю, отменял все долги и объявлял полную амнистию или «свободу», так что все закабалённые рабочие могли вернуться к своим семьям. (Здесь важно отметить, что первое упоминание понятия «свобода», известное в человеческом языке, шумерское слово amarga, буквально означает «возвращение к матери».) Библейские пророки установили похожий обычай — отпущение грехов, когда по прошествии семи лет аннулировались все долги. Это прямой прототип новозаветного понятия «искупления». Как указывал экономист Майкл Хадсон, одной из бед мировой истории стало то, что институт кредитования под процент распространился из Месопотамии, по большей части, без своих первоначальных сдерживающих и уравновешивающих сил.
2. Осевое время (800 г. до н. э. — 600 г. н. э.). Доминирующая денежная форма — монеты и металлы
В этот период появились монеты, одновременно в Китае, Индии и на Ближнем Востоке зародились главные мировые религии.76 Со времён Сражающихся царств в Китае и распада Индии до резни и массового порабощения, которое сопутствовало экспансии (а позднее и распаду) Римской Империи, во всём мире наблюдался период потрясающей продуктивности, а также почти настолько же потрясающей жестокости.
Чеканка монет, которая позволила реально использовать золото и серебро как средство обмена, также предоставила возможность создания рынков в более знакомом нам, безличном смысле этого слова. Драгметаллы гораздо лучше подходили веку всеобщей войны по той очевидной причине, что их можно было украсть. Монеты, естественно, не были изобретены для стимулирования торговли (финикийцы, превосходные торговцы древнего мира, последними приняли их). Оказывается, их впервые изобрели, чтобы платить солдатам; возможно, первыми, кто придумал их, были правители Лидии в Малой Азии, которые платили греческим наёмникам. Карфаген, ещё одна великая нация торговцев, начала чеканить монеты очень поздно, и явно для того, чтобы платить иностранным солдатам.
В период античности можно продолжать говорить о том, что Джеффри Ингэм назвал «военно-монетным комплексом». Возможно, это явление лучше было бы назвать «военно-монетно-рабским комплексом», так как распространение новых военных технологий (греческие гоплиты, римские легионы) было тесно связано с пленением и торговлей рабами. Другим основным источником рабов был долг: так как теперь государства больше периодически не аннулировали долги рабов, несчастные, которым не повезло родиться гражданами свободных городов-государств, — которые обычно были защищены от хищных кредиторов — были законной добычей. Кредитные системы Ближнего Востока не распались из-за коммерческой конкуренции; их разрушили армии Александра — армии, которым нужно было платить полтонны серебра в день. На шахтах, где добывался металл, обычно трудились рабы. Военные кампании, в свою очередь, обеспечивали бесконечный приток новых рабов. Имперские системы налогов, как отмечалось выше, в большинстве своём разрабатывались для создания рынков, чтобы солдаты (и, конечно, правительственные чиновники) смогли воспользоваться этим металлом для покупки всего, что им было нужно. Такой тип безличного рынка, который некогда почти образовался между обществами или в дополнение к военным операциям, теперь начал проникать в общество в целом.
Несмотря на аморальность происхождения, оказалось, что создание нового средства обмена — монеты появились почти одновременно в Греции, Индии и Китае — возымело глубокое интеллектуальное влияние. Некоторые даже зашли так далеко, что сама греческая философия возникла в связи с концептуальными инновациями, появившимися благодаря чеканке монет. Наиболее примечательная модель — это появление практически в тех же самых местах и одновременно с монетами зачатков современных мировых религий: пророческого иудаизма, христианства, буддизма, джайнизма, конфуцианства, даосизма и, со временем, ислама. Точные связи ещё надлежит исследовать, но в определённых случаях эти религии развивались как прямая реакция на логику рынка. Грубо говоря, если некто сводит определённое социальное пространство к простому эгоистичному приобретению материальных вещей, практически невозможно избежать скорого появления другого человека, кто-то на соседней территории будет проповедовать, что, с точки зрения вечных ценностей, материальный мир неважен, а себялюбие — или даже эго — иллюзорно.
3. Средние Века (600–1500 гг. н. э.). Возвращение к виртуальным кредитным деньгам
Если в Осевое время появились взаимосвязанные идеалы товарных рынков и универсальные мировые религии, то Средние века 77 были периодом, когда эти два института начали объединяться. Религии начали брать верх над рыночными системами. Всё — от международной торговли до организации местных ярмарок — всё чаще осуществлялось через социальные сети, определяемые и регулируемые религиозными властями. Это, в свою очередь, создало возможность возвращения различных форм виртуальных кредитных денег по всей Евразии.
В Европе, где всё происходило под эгидой христианского мира, монеты появлялись лишь временами и доступны были не всегда. После 800 г. н. э. цены рассчитывались по большей части в отношении старой каролингской валюты, которая более не существовала (в действительности в то время её воспринимали как «воображаемые деньги»), но обычные ежедневные операции покупки и продажи совершались в основном другими средствами. К примеру, обычным приёмом было использование бирок, надпиленных деревяшек, которые ломали надвое в качестве напоминания о долге, при этом одна половина сохранялась у кредитора, а вторая — у должника. Такие линейки широко применялись на большей части территории Англии вплоть до XVI века. Более крупные транзакции проводились с помощью переводных векселей, а большие торговые ярмарки служили для них расчётной палатой. Церковь тем временем обеспечивала нормативную базу, строго контролируя выдачу денег под проценты и запрещая долговую кабалу.
Настоящим руководящим центром средневековой мировой экономики при этом был Индийский океан, который вместе с караванными маршрутами Средней Азии соединял великие цивилизации Индии, Китая и Ближнего Востока. Здесь торговля велась в рамках ислама, который не только обеспечивал правовую структуру, способствующую развитию торговли (в то же время, накладывая абсолютный запрет на займы под процент), но и обеспечивал мирные отношения между торговцами на поразительно большой части земного шара, поощряя создание различных сложных кредитных инструментов. В действительности в этом отношении Западная Европа, как и во многих других вещах, относительно запаздывала: большинство финансовых инноваций, которые дошли до Италии и Франции в XI и XII веках, широко применялись в Египте или Ираке с VII–IX веков. Слово «чек», к примеру, происходит от арабского sakk, и появилось оно в английском языке лишь примерно в 1200 г. н. э.
В случае с Китаем всё обстоит ещё сложнее: средневековье здесь началось с быстрого распространения буддизма, который, хотя и не устанавливал законов и не регулировал торговлю, быстро выступил против местных ростовщиков с помощью изобретения ломбарда — первые ломбарды открывались на базе буддистских храмов в качестве альтернативы местному ростовщику для бедных фермеров. Хотя вскоре государство заново утвердилось, как оно всегда стремится поступить в Китае. Но после этого оно не только регулировало процентные ставки и пыталось аннулировать долговую зависимость, с изобретением бумажных денег оно совершенно ушло от металлов. И снова всё это сопровождалось развитием множества сложных финансовых инструментов.
Всё вышесказанное совершенно не означает, что в этот период не было массовых убийств и грабежей (особенно во время великих кочевнических завоеваний) или что монеты не были важным средством обмена во многих местах и случаях. Но всё-таки этот период характеризуется именно движением в другом направлении. Большую часть эпохи средневековья деньги в основном отвязывались от принудительных институтов. Менялы, можно сказать, были снова приглашены в храмы, где за ними можно было наблюдать. Результатом стал расцвет институтов, основанных на гораздо большей степени социального доверия.
