Маргарита Блинова - Демон. Одиночка
Платон негромко смеется.
— Так и знал, что он тебе ничего не скажет. По просьбе твоего опекуна тебе сменили номер, восстановив при этом телефонную книгу и смс.
Качаю головой и выпускаю от злости когти.
Неужели Курт заметил, как я записываю на руке Платона свой номер, и просто сделал так, чтобы тот не смог со мной связаться? Вполне в его духе.
— Чем занималась? — беззаботно интересуется Платон, отвлекая меня от планов мести.
— Каталась на сноуборде.
— Ого! Ожидал чего-то такого, но сноуборд… Хорошо катаешься?
— Неплохо, — скромничаю я, растягивая губы в довольной улыбке. — А ты?
— Я любитель поплавать, — признается Платон. — Но уверен на все сто, что своим виртуозным падением покорю твое сердце.
Я негромко смеюсь, смотрю на себя в зеркало, висящее на стене, и зачем-то начинаю прихорашиваться.
Яблокова, что за гормональная буря? Это на тебя его голос так влияет?
— Можно, я приеду к тебе? — с тихой надеждой спрашивает он.
Встаю на ноги и зачем-то подхожу к окну. Вглядываюсь в белеющую массу склонов, в неясные тени деревьев и кабинки подъемника.
— Платон, я даже не знаю, где находится эта турбаза…
— Найти тебя не проблема, — уверяет парень. — Просто скажи, ты хочешь меня видеть?
Черт! Почему я так глупо улыбаюсь?
Так, Яблокова, надо собраться и объяснить, что ты с опекуном, а он немного неадекватен и патологически ревнив, поэтому может запросто Платону голову свернуть даже за косой взгляд в мою сторону. А еще здесь с нами Микаэль, который тоже будет блюсти мою так называемую верность к нему…
— Да! — чуть ли не пищу от мысли, что увижусь с ним снова. — Очень хочу!
Ой, черт! Яблокова, ну ты чего творишь!
На том конце телефонной трубки слышится счастливый выдох.
— Я буду у тебя завтра утром, — обещает Платон.
Сердце взволнованно бьется, а губы растягиваются в предвкушающей улыбке.
Черт! А мне ведь действительно хочется его увидеть.
— Вот завтра как раз и проверим — покорит меня твое виртуозное падение или нет, — смеюсь я.
— В таком случае мне надо срочно идти тренироваться, — с улыбкой отзывается он.
— Пока… — шепчу я и быстро отключаюсь.
Лен
Отложив телефон в сторону, я наспех принимаю душ и залезаю под одеяло, но вопреки намерениям «заснуть, как убитая», ворочаюсь с боку на бок.
Яблокова, ты хоть представляешь, что завтра может случиться, если Платон действительно приедет?
Я приблизительно представляла, как отреагирует каждый из мужчин, окружающих меня, и нервно кусала немного обветрившиеся губы.
Воображение рисовало реалистичные картинки массовых драк людей, затем демонов, а потом переключилось на еще более зверские мысли. Теперь в моем воображении Курт, Микаэль и Платон попеременно стреляли друг в друга и лихо рубили друг другу головы самурайскими мечами с криком: «Банзай!»…
Но самое главное, я так и не смогла для себя понять — на чьей же стороне находится мое сердце.
Не выдержав царящего в моей голове разброда и шатаний, я торопливо скатываюсь с кровати, натягиваю широкие джинсы, поверх олимпийку и осторожно выхожу в гостиную.
Дом наполнен мирной тишиной.
В полумраке ночи я осторожно двигаюсь по скрипучему деревянному полу на кухню. Свет решаю не включать, для демонской сущности темнота является чем-то закономерным и привычным. Нажав кнопку на чайнике, отхожу к столу и замечаю оставленный Микаэлем планшет.
Руки как-то сами собой тянутся к экрану, открывают браузер и замирают в нерешительности.
Вспомнив еще раз весь сегодняшний день, открываю свою страничку в соц. сетях и пишу длинное сообщение Димасу. Кое-какие детали и элементы в катании Курта меня зацепили настолько, что я не могу не поделиться этим с братом.
Отправив длинное, сбивчивое послание с кучей восторженный рожиц смайлов, наливаю себе чай и возвращаюсь обратно за стол. Лениво изучаю страничку брата, лезу в его альбомы и замираю, едва мой взгляд натыкается на папку с название «Семья».
Забудь, Яблокова. В управлении не зря за тобой закрепилось прозвище Одиночка. Люди — это не твоя семья…
Но вопреки внутреннему голосу, я нажимаю на вкладку и болезненно кусаю нижнюю губу.
На экране планшета старый снимок, отсканированный Димкой с фотографии в альбоме папы. От постановочной фотографии, где мы всей семьей стоим около новогодней елки, так и веет фальшью.
Папа, немного смущенный из-за того, что его заставили надеть пиджак, который пылился и поедался молью почти год, прижимает к себе маленького Димку и стоящего рядом Бандита, с неизменным синяком под глазом, а рядом… Рядом Людмила Железнова держит меня на руках. Мы прижимаемся друг к другу щечками и машем рукой в кадр.
Я смотрю в такое любимое лицо и выпускаю когти.
Ложь.
Все ее слова, все поцелуи и объятья — ложь. Игра хорошего актера, и не более.
Слезы подступают так близко, что я еле сдерживаю себя, чтобы не расплакаться в неожиданно подкравшемся одиночестве кухни, спящего дома.
— Эй… — чужие руки ложатся на мои плечи и мягко сжимают.
Я вздрагиваю от неожиданности и крепко зажмуриваюсь, стараясь унять накатившую печаль.
— Курт, — хриплым голосом зову я мужчину. — Как думаешь, она любила меня?
Мужчина наклоняется, обнимает меня руками, прижимается к моей щеке и шумно выдыхает.
— Конечно, любила… Как можно не любить такую малышку? — тихо шепчет он, и я неожиданно горько всхлипываю.
По щекам скатываются сразу две крупные слезы, а в горле встает неприятный ком. Я зажмуриваюсь, стискиваю дрожащие губы и делаю шумный вдох.
Курт осторожно отстраняется, успокаивающе гладит меня по волосам и едва ощутимо касается губами моего лба.
— Ну, ты чего…
Я дергаюсь и откидываю планшет на стол.
— А за что ей меня любить? — зло и насмешливо говорю сквозь сжатые зубы. — За то, что я демон? За то, что я потенциальная угроза для ее безопасности?
Ненависть и отвращение к самой себе поднимается откуда-то из самых глубин души. Я сжимаю кулаки и выпускаю когти в неясном порыве навредить себе.
Курт резко двигает стул вместе со мной, без особого труда разжимает мои пальцы, наклоняется и быстро целует кровоточащие ранки.
Я закрываю глаза и качаю головой из стороны в сторону.
— Эва, послушай, — мягко шепчет лаэрд, вытирая мокрые дорожки на моих щеках. — Любят не за что-то. Любят вопреки всему.
Еще раз громко всхлипнув, я поднимаю голову, встречаюсь с ним взглядом и решительно спрашиваю.
— А ты? — моя рука неуверенно поднимается вверх, касается его небритой щеки.
Я смотрю в его глаза, ощущая, как все внутри замерло и сжалось в ожидании ответа.
— Ты любишь… меня?.. — голос предательски дрожит.
Он закрывает глаза, трется щекой о мою ладонь и тяжело выдыхает.
— Эва, я…
Его хриплый голос действует на меня лучше всяких искусственных возбудителей. Тело охватывает неясное волнение, и я порывисто встаю на ноги и прижимаюсь к нему.
— Просто скажи — да или нет, — молю я, погружая свободную руку в темные густые волосы мужчины. — Ты постоянно путаешь меня: то нарочно смущаешь разговорами о сексе, то стаскиваешь трусики прямо в магазине, то готов убить полмира из-за глупой ревности, но стоит мне сделать шаг навстречу, и ты отталкиваешь меня…
Он открывает глаза и ловит мое лицо в свои горячие ладони.
— Эва… — хрипло выдыхает лаэрд.
Я закусываю губу, пьянея от его соблазнительной близости, от невероятного запаха и тепла, исходящего от крупного тела. Его сбивчивое хриплое дыхание отдается внутри меня, заставляя мышцы внизу живота требовательно сжиматься.
— Мы не говорили с тобой о случившемся в моей ванной, о том, что случилось с Рири, — торопливо говорю я, в глубине душе боясь, что он снова отвергнет меня.
Боясь и… ожидая.
Я прижимаюсь к нему всем телом, дрожа от желания, путаясь в многочисленных мыслях и опасениях.
— Просто скажи мне — да или нет, — молят мои губы. — Посмотри на меня и скажи…
Курт открывает глаза и на меня обрушивает поток сине-зеленого желания его глаз. У меня перехватывает дыханье, и я, словно завороженная, вновь начинаю ощущать невероятное чувство бешеной скорости.
Мне одновременно начинает казаться, что я лечу вниз по склону, парю среди звездного неба и несусь по автомагистрали.
Мы хрипло дышим и тянемся друг к другу, продолжая неотрывно тонуть во взгляде другого. И когда мне уже кажется, что еще мгновение, и бешено стучащее сердце вырвется из груди, он резко наклоняется и жадно целует мои губы.
Я издаю громкий счастливый стон, одновременно ощущая, как сильные руки сжимают меня в беспощадно-крепких объятиях.
— Да… — хрипит он, еле сдерживая себя и Рири.
