Георгий Адамович - «…Не скрывайте от меня Вашего настоящего мнения»: Переписка Г.В. Адамовича с М.А. Алдановым (1944–1957)
В «Русской мысли» демократизация в полном ходу. Видели ли Вы передовую Водова о «непримиримости к февралю»[518], т. е. о собрании на эту тему? По-моему, он даже слегка переусердствовал в демократизме и действительно может испугать своих читателей. Татаринов, кажется, уже сотрудничает. Кантор собирается говорить с Водовым о «культурном» уровне газеты и, в частности, о нашем общем знакомом А.А. Шике[519], который человек не плохой, но не может же писать сегодня о Гомере, затем о Пикассо или Гиндемите (о Гомере была недавно его статья с совершенно уморительным началом, вроде того, что «Илиада» — «одно из известнейших произведений в мировой литературе». Видели Вы ее?). Я спросил Водова, в последнее свое с ним свидание: скажите, кто у вас читает стихи? Он радостно ответил: «О, насчет этого будьте спокойны, все стихи проходят через Бор<иса> Конст<антинови>ча». Я не беспокоюсь, но стихи — ужасны, впрочем, не хуже, чем в «Н<овом> р<усском> с<лове>».
О Чеховском изд<ательст>ве знаю мало. По всему, что слышал, конец решен и неотвратим.
Только что читал рецензию Карповича на книгу Варшавского (в корректуре «Опытов»[520]). Очень одобрительно, но с оговорками. Варшавский стал знаменитостью[521], в эмигрантских размерах, и я этому рад. О Фондаминском он написал действительно несправедливо, хотя мое личное впечатление от него (но я его мало знал, хотя часто встречал) было все-таки ближе к его мнению, чем к Вашему. Несправедливо то, что при поклонах и реверансах во все стороны Варшавский к нему оказался так требователен, и невольно думаешь, что если бы Ф<ондаминский> был жив, все было бы иначе. Впрочем, cest la vie[522], удивляться нечему, а я и не осуждаю В<аршавского>, п<отому> что сам себя не раз ловлю на том же самом[523].
В Манчестере на лето еще не похоже, даже и на весну — маловато. Но этому тоже удивляться нечего.
До свидания, дорогой Марк Александрович. Если действительно едете в Париж, желаю приятно провести время. Передайте, пожалуйста, низкий поклон Татьяне Марковне.
Ваш Г. Адамович
118. М.А. АЛДАНОВ — Г.В. АДАМОВИЧУ 10 мая 1956 г. Ницца 10 мая 1956
Дорогой Георгий Викторович.
Действительно, «Русская мысль» теперь вполне либеральная газета. Видел я и передовую о «непримиримых к февралю», очень был рад и ей, тем более что она не первая у них в этом роде. Хвалят газету и Маклаков, и Кускова, и Титов, находящийся сейчас в Канне. Он только (и не он один) немного недоумевает: откуда берутся деньги? Никто из них никакого «подозрения» в этот вопрос не вкладывает: ни малейшего. Спрашивают из простого любопытства и из давнего соображения: эмигрантское издание окупаться не может. Я отвечаю правду: насколько мне известно (со слов Водова), газета как-то сводит концы с концами.
Художественная сторона газеты. Чего же Вы и Кантор хотите? Ухода Шика? Раздела его тем между другими? Где их взять среди людей, постоянно живущих в Париже, — а ведь для рецензий о концертах, спектаклях и выставках надо жить в Париже и писать быстро. Я, например, очень хотел бы, чтобы музыкальные рецензии писал Сабанеев, человек теперь в эмиграции наиболее компетентный. Кажется, и ему очень хочется писать и в «Русской мысли», но уж музыкальные рецензии в Ницце писать не о чем. Кроме того, у него есть свой недостаток: он очень «безжалостен». Читали ли Вы, например, его статью о Гречанинове, на днях появившуюся в «Новом русском слове»?[524] Вероятно, все в ней справедливо, но я не сомневаюсь, что она в Нью-Йорке вызвала негодование, тем более что Г<речанинов> только что умер. Сабанеев и свои воспоминания, почти всегда умные и интересные, пишет так, что люди переворачиваются в могилах. Собираюсь его просить не писать обо мне некролога! Или стихи? Мне тоже не нравятся обычно стихи, печатающиеся не только в газетах, но и в журналах (вполне признаю мою гораздо меньшую тут компетентность по сравнению с Вами), но где же Зайцеву находить поэтов? Вы, к общему сожалению, стихов не печатаете, то же можно сказать еще о двух или трех поэтах, не появляющихся в газетах. Я все это к тому говорю, что, по-моему, бесполезно так ставить вопрос в разговорах с редакторами: надо указывать людей.
Чеховское издательство кончено. Вчера я прочел в «Русской мысли» отрывок из статьи Карповича[525] с прямым указанием, что оно кончено. Кускова мне не в первый раз на днях написала, что «все» в этом винят (и «очень сильно ругают») меня!! Если б я, мол, в свое время принял предложенную мне Вреденом должность, то издательство продолжало бы существовать!!! Это, разумеется, лестная брань, только это совершенный вздор, не стоит и отвечать.
Да, Вы, видно, мало знали Фондаминского, а я знал его хорошо. Но об этом мы не раз говорили. Вы пишете, что о покойнике Варшавскому было говорить легче, чем о живых. Именно. Однако его никто не заставлял и вообще говорить о Фондаминском, — да он о нем ничего умного и не сказал. И расхвалил некоторых покойников, которые — говоря совершенно объективно — никак этого не стоили и в политическом, и во всех других отношениях.
В конце концов, Вера Николаевна нисколько не обязана была говорить и Вам, и мне, сколько ей заплатил или заплатит Госиздат, но могла бы нам сказать. А то это мне немного напомнило Алексея Толстого, — долго рассказывать, и Бог с ней. Рад, что она не будет нуждаться. А известно ли при Вас было другим писателям в Париже (Зайцеву, напр<имер>), что она начала получать деньги? Титову было известно, — не от меня, а от нее. Между тем В<ера> Н<иколаевна> заклинала мою сестру никому не говорить! (Меня не заклинала и даже не просила об этом.) Говорила ли она с Вами о «Лене» и его рассказах? Кстати, что же ВЫ о них думаете? Вы меня спрашивали.
Наконец, в Ницце превосходная погода. Приезжайте поскорее. Мы в Париже будем в июне, не раньше. Встретимся ли там?
Оба шлем Вам, дорогой Георгий Викторович, самый сердечный привет.
Читали ли Вы фальшивку «Лайф» о Сталине? Дело не в том, что фальшивка, а в том, что исторически безграмотная. Хороша А.Л. Толстая, давшая «полную гарантию»![526]
119. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ. 22 мая 1956 г. Манчестер
Manchester
104, Ladybarn Road
22/V-56
Дорогой Марк Александрович
Я получил сегодня «Р<усскую> мысль» и увидел, что там появилась Кускова[527]. Дальше в демократизации идти Водову некуда! Не исполните ли Вы его страстную мечту и не дадите ли ему что-нибудь? Пишу об этом без всякого с его стороны вмешательства, а просто так, — вспомнив мои с ним разговоры. Верно то, что Вы и в «Н<овом> р<усском> с<лове>» пишете чрезвычайно редко, — а это было Вашим главным доводом.
Насчет денег — т. е. откуда в «Р<усской> м<ысли>» — наводил справки Вырубов и пришел к заключению успокоительному. Но денег там мало, отчасти — я умаю — оттого там так процветает Шик: он денег не требует. Если бы писал Сабанеев, было бы очень хорошо. Кстати, я не нашел ничего «возмутительного» в его статье о Гречанинове. Никто ведь Гречанинова великим музыкантом не считал, и в конце концов, «aux morts on ne doit que la verite»[528].
Вопреки Вам я уверен, что если бы Вы были на месте Александровой, Чех<овское> изд<ательст>во еще не скончалось бы. Вы считаете, что это «вздор, не стоит и отвечать» (Кусковой). Нет, с Вами и при Вас все было бы иначе, да и вес у изд<ательст>ва был бы другой. Я пишу это не для того, чтобы сказать Вам что-либо «лестное», а потому, что это правда.
Читали ли Вы в «Н<овом> журнале» М. Иванникова[529] (кто это?) — «Правила игры»[530]. По-моему, очень талантливо, но до невозможности «воняет литературой» и похоже на Андрея Белого. А о Зурове — отвечаю на Ваш вопрос — я думаю, что его рассказики тоже талантливы и со всякими живописными достоинствами, но приторны в своей «русскости»: наше русское небо, русские птицы — et ainsi de suite[531]. Сами знаем, что русские, незачем напоминать. И наши птицы ничем не лучше других.
Очень рад, что Вы в июне думаете быть в Париже. Я надеюсь быть там между 15 и 20, не позже. Шлю низкий поклон и сердечный привет Татьяне Марковне.
Ваш Г. Адамович
120. М.А. АЛДАНОВ — Г.В. АДАМОВИЧУ 2 июня 1956 г. Ницца 2 июня 1956
Дорогой Георгий Викторович.
Я чрезвычайно рад тому, что Вы будете в Париже между 15 и 20 июня. В это время буду и я, остановлюсь у моей сестры. Татьяна Марковна приедет немного позднее, и тогда мы переедем в гостиницу.
Рассказ Иванникова и мне показался талантливым, — немного, правда, под Сирина, но ведь и Сирин этот жанр создал только в нашей литературе. Он большой мастер, но подражать ему трудно. Вы спрашиваете, кто он (Иванников). Меня этот Ваш вопрос смутил. Когда-то в «Современных записках», по-моему, появились два рассказа Иванникова, и их заметили и очень хвалили[532]. Я думал, что это тот самый? Больше ничего не знаю. Как Вы отнеслись к статье Маркова «Моцарт»?[533] Мне в свое время очень понравились воспоминания этого автора (не знаком с ним) о петербургских студентах в советское время[534]. Я о них даже кое-кому в письмах говорил, — кажется, Полякову и др. Если хотите, литературный дар виден и в «Моцарте», но уже так «изысканно», что сил никаких нет. Нарочно показал эту статью Леониду Леонидовичу. Он прочел и сказал, что автор в музыке, видно, ничего не понимает. Каково Ваше мнение?
