Ник Кайм - Вулкан жив
Нарлех согласно забормотал. Вогель снова сел.
— Мне все равно, — проговорил Амареш, с начала вылета не прекращавший затачивать свой ритуальный нож. — Только бы выпотрошить их, вырвать на свет все их страхи в дар Пантеону.
Дагон зарычал от удовольствия. Остальным эта идея тоже пришлась по душе.
Только Нарек отвернулся и, уставившись в темноту, задумался, что могло ждать их на месте назначения.
Нумеон молча сидел рядом с медленно угасающим погребальным костром. Из брони его мертвых братьев выползали струйки дыма. Ему оставалось лишь гадать, как скоро и он окажется в огне, как скоро и он сгорит и исчезнет.
Он был один, и только свечение обугленного дерева нарушало темноту в цехе мануфакторума. Прочие легионеры, позволив себе задержаться лишь для того, чтобы проводить мертвых в последний путь, теперь готовились выдвигаться.
Новость о смерти человека не вызвала у роты особой реакции. Большинство молчаливо разделяло мнение Леодракка. Джона Грамматикуса оставят здесь вместе с остальными. И его тайны умрут вместе с ним.
Нумеон сжал в кулаке маленький значок в форме молота. Он местами почернел от огня, а цепочка, на которой он когда-то крепился к доспехам, была порвана.
— Я все еще надеюсь. Я все еще верю, что вы живы… — сказал он теням. Он перевел взгляд на огонь, который заполнял окружающий воздух треском, напоминая ему о дне, когда они друг друга потеряли.
Глава 14 Дурные предчувствия
Мне сложно представить, что могло привести Гора к этому безумию. По правде говоря, сам этот факт меня пугает. Ибо если даже лучшие из нас могут оступиться, что говорить об остальных? Лорд Манус поведет нас в бой. Семь легионов против четырех. Гор пожалеет, что поднял это восстание.
Вулкан, примарх СаламандрИсстван-V
Никто не видел Вулкана с тех пор, как он вернулся со встречи с братьями на борту «Феррума». Прибыв на «Огненную кузню», примарх Саламандр закрылся в личных покоях, не сказав никому и слова.
Артелл Нумеон ожидал инструктажа или хотя бы речи. Хоть чего-нибудь. Но пути его примарха были так же неисповедимы, как земля, бывшая его стихией. Нумеону оставалось лишь жалеть, что он не может узнать, о чем сейчас думает Вулкан, и гадать, что же произошло на борту «Феррума», так сильно расстроив примарха. До высадки оставалось меньше часа, целая армада десантных кораблей легиона размещалась на флагмане, готовясь к спуску в атмосферу Исствана-V, и Погребальный капитан был немало обеспокоен тем фактом, что именно сейчас его повелитель решил уединиться.
Нумеон торопливо шагал по сумрачным коридорам «Огненной кузни», не встречая по пути ни души. Вулкан отправил прочь стражу покоев, всех сервов и даже своего клеймовщика. Поэтому когда в саженной темноте самой нижней палубы корабля, не считая инженариума в трюме, показались двери в солиториум Вулкана, Нумеон не знал, чего ему следует ожидать.
Двери в личные покои Вулкана, залитые красным светом от мерцающих факельных ламп, были закрыты, но не заперты. Когда Нумеон приблизился, они разошлись, являя густые тени внутри.
Переступая порог комнаты, встретившей его резким запахом золы и пепла, Нумеон пытался унять колотящееся сердце. Как и в коридорах снаружи, в солиториуме царила темнота, но темнота куда более глубокая. Нумеон почувствовал присутствие Вулкана еще до того, как его увидел, — так человек чувствует присутствие монстра, когда входит в его клетку.
Двери за ним закрылись, и тьма стала абсолютной.
— Подойди… — прозвучал низкий, бездонный голос.
Он раздался из центра комнаты, представлявшей собой круглый обсидиановый зал. Вдоль стен, в жаровенных желобах, трещали угли, испуская слабое свечение. В этом тусклом свете Нумеону удалось различить очертания огромной коленопреклоненной фигуры, опустившей голову и подпиравшей подбородок кулаком.
Даже в почти абсолютной темноте клейменного зала Влыдыка Змиев потрясал. Он был грандиозен в полном боевом облачении — великолепных силовых доспехах, изготовленных им самим, — а инкрустации кварцем, рубинами и драгоценными камнями всех цветов, добытыми в земле Ноктюрна, заставляли броню примарха сиять отраженным огнем. На одном наплечнике был закреплен огромный череп дракона, а с другого ниспадала нефритово-зеленая шкура второго монстра. Он снял шлем, и безволосый череп блестел в мерцающем кузнечном свете.
Пройдя дальше в комнату, Нумеон заметил в обсидианово-черной поверхности собственное отражение, охваченное зазеркальным пламенем. Как и его повелитель, он был облачен в полный боевой доспех. Длинная мантия из шкуры дракона спадала с плеч, а на сгибе руки он держал оскаленный шлем. Во второй руке он сжимал древко глефы. Волкитное оружие, закрепленное прямо под клинком, было начищено и заряжено.
— Ты выглядишь обеспокоенным, Погребальный капитан, — выдохнул Вулкан, сгущая окутывавшую его саженную пелену.
— Орбитальная бомбардировка должна начаться меньше чем через час, повелитель.
— И ты просишь, чтобы я присутствовал на смотровой палубе.
Вулкан медленно и глубоко выдохнул, усиливая магменный запах, наполняющий комнату. Такая сила и ярость была облачена в эту броню и плоть, что Нумеон готов был поверить, будто под ониксово-черной кожей, за оболочкой в форме человека, скрывался змей, чудовище из древних мифов.
— Я подготовил легион. Они принесли предбоевые клятвы и ждут ваших приказаний, — сказал Нумеон, не сумев скрыть волнение.
Вулкан сразу его почувствовал.
— Говори открыто, Артелл. Я не хочу, чтобы между нами были тайны.
Нумеон кашлянул и сделал еще один шаг к свету.
— Что вы здесь делаете?
— Ааа, — улыбнулся Вулкан. Нумеон понял это по изменившемуся тону голоса. — Так уже лучше.
Шкура Кесаре, свисавшая с наплечников Вулкана, развернулась, когда он встал, и казалось, что дракон оживает. Кесаре был чудовищным зверем, одним из глубинных драконов. Вулкан убил его, когда состязался с другим воином, который не был жителем Ноктюрна и называл себя Чужеземцем. Лишь позже выяснилось, что необычный гость на самом деле был Императором человечества, созданием, обладающим непостижимой силой и мудростью.
В тот день все изменилось. Истина, скрытая от Вулкана, — его призвание, его предназначение — открылась. Его отец и создатель в истинном смысле слова явился, и Вулкан отправился к звездам, где воссоединился с предназначенным для него легионом.
Нумеон ликовал, когда примарх к ним вернулся. Вулкан очутился на удаленной и нестабильной планете, однако стал одним из первых найденных сынов Императора. Тем не менее Саламандры успели пострадать за предшествовавшие годы Великого крестового похода: желание доказать свою достойность едва не привело их к гибели.
— Ты считаешь, что сейчас неудачный момент для рефлексии, — сказал Вулкан.
Он не спрашивал, но Нумеон ответил, как только мог ответить:
— Да. Вы нужны. Мы стоим на пороге войны, нам предстоит вступить в бой с воинами, с которыми мы раньше сражались бок о бок, которых когда-то считали союзниками.
— И тебя это тревожит, Артелл?
— Очень.
— Твоя тревога оправдана, но не позволяй ей толкать тебя на необдуманные действия.
— Нет, конечно, — ответил Нумеон, склонившись в ответ на укор Вулкана.
— Подними голову, капитан. Я ведь учил вас разговаривать со мной лицом к лицу.
Нумеон вздернул подбородок.
— Я помню, повелитель. Вы изменили нас, переплавили, когда мы стояли перед пропастью самоуничтожения. Без вас мы бы не выжили.
До возвращения Вулкана Саламандры, как и все легионы, набирались с Терры. И тот факт, что сейчас так мало Саламандр-терранцев оставалось в живых, доказывал, как близок к гибели оказался Восемнадцатый. Воссоединение со своим примархом их спасло, а благодаря закаленным жителям Ноктюрна, уже являвшимся последователями Вулкана, Саламандры совсем скоро восстановили численность.
Нумеон был терранцем по происхождению, как и вся Погребальная стража. Их, избранных, было мало, и они хорошо помнили катастрофу, которая едва с ними не приключилась. Как легко могла их история оборваться, подобно истории тех, о ком теперь никто не говорил.
— Я спас вас, потому что увидел в вас огромный потенциал. Мой отец знал, что никто лучше меня не смог бы закалить этот легион, вернуть ему силу в кузнечном огне. А потому не сомневайся: нет лучшего момента для раздумий, чем тот, когда мы приносим клятвы и выжигаем их на теле, готовясь к бою, Артелл. Сохранять трезвый разум, стоя на грани войны — не просто осмотрительно, это спасает жизни. И мне кажется, что моему брату Феррусу эта практика пошла бы на пользу.
Вулкан вдруг устремил взгляд в никуда, словно что-то вспоминая.
Нумеон нахмурился:
