Слепые души - Алана Инош
– Не очень… Только кружится.
Её тёплая рука ложится на мою, взгляд строгий и серьёзный.
– Зачем Альку бросила? Она сама не своя, захандрила. Страдает по тебе и переживает, как ты там… За здоровье твоё беспокоится.
Одного упоминания об Альбине достаточно, чтобы из глаз у меня брызнули слёзы. Диана Несторовна вместе с креслом придвигается ко мне ближе.
– Настёнка, да что у вас случилось? Не верю я, чтобы вы вот так взяли и разбежались! Не верю, чтобы такая, как ты, могла бросить того, кого любишь!
Увы, сейчас играть так же успешно, как в прошлый раз, я не могу. Перед Дианой Несторовной просто невозможно притворяться, строгий взгляд её светлых глаз, как микроскоп, дотошно выявляет правду.
– Якушев… – всхлипываю я. – В отместку за то, что я не согласилась перейти к нему, он будет вредить людям, которых я люблю… Я чувствую и знаю это. Альбине опасно быть со мной, ей лучше держаться подальше… Поэтому я приняла решение расстаться с ней. Только пожалуйста… пожалуйста, не говорите ей!
Диана Несторовна вздыхает, пересаживается из кресла на край моей кровати и кладёт руку мне на лоб.
– Глупенькая, – качает она головой. – Ну, и что вам дало это твоё решение? Любовь ваша от этого никуда не делась, вы только страдаете друг без друга. А за Альку не бойся, я не позволю Якушеву её тронуть.
– Нет, Диана Несторовна, – издаю я долгий стон, уткнувшись в угол подушки. – Если бы он был обычным человеком, как мы с вами… Но он не человек, понимаете? Не человек!.. Вы ничего не сможете с ним сделать, только сами можете пострадать.
– Ты не обижайся, дорогая… Но это в самом деле звучит как бред, – говорит Диана Несторовна с улыбкой.
– Я знаю, – отвечаю я. – Но независимо от того, верите вы в это или нет, это единственная правда. Поверьте в это, как вы верите в то, что вас исцелила я.
– В это я верю, потому что почувствовала это на себе, – говорит Диана Несторовна. – А Якушева в демонском обличье, уж прости, не наблюдала.
– Вы не слишком много потеряли от этого, – усмехаюсь я. – Этого я не пожелала бы вам увидеть даже в кошмарном сне.
– Ладно, оставим Якушева, – говорит Диана Несторовна. – Поговорим о другом. Ты пришла ко мне, потому что тебе нужна работа. Но разговора у нас не получилось… Ты куда-то побежала, и тебя чуть не задавил мой помощник Костя. Неужели ты подумала, голубка, что я, будучи обязанной тебе своей жизнью, откажу тебе в помощи? Плохо же ты обо мне думаешь. Насчёт работы что-нибудь придумаем, а пока тебе надо отлежаться: сотрясение мозга – это не шутки. Костю я ещё вздрючу за такую езду, а для тебя я сделаю всё, что в моих силах. У тебя есть дома обезболивающие?
– Есть немого, – шепчу я.
– Хорошо. А покушать есть что?
– Нет…
– Так, сейчас исправим. – Диана Несторовна достаёт телефон и набирает номер. – Константин, у меня для тебя важное и ответственное поручение.
Поручение состоит в том, чтобы закупить продуктов, требующих минимальных усилий по приготовлению, а также побольше обезболивающих, и привезти ко мне. Я лежу с мокрым полотенцем на голове, а Диана Несторовна курит на кухне и объясняет Косте по телефону дорогу сюда. Что касается отца, то он продолжает спать.
Диана Несторовна впускает Костю сама, не позволяя мне подниматься. Мне слышно, как она спрашивает:
– Это ещё зачем?
Костя отвечает тихо и смущённо, слов я не могу разобрать. Слышу, как шуршит пакет на кухне, хлопает дверца холодильника. Потом закрывается входная дверь. «Это ещё зачем?» – это о букете цветов, который Диана Несторовна вносит в комнату. Большой, красивый букет с жёлтым бантиком.
– Где у тебя ваза, золотце? А, вот, вижу. – Берёт с полки вазу и, усмехнувшись, поясняет: – Это от Кости. Он приносит тебе извинения. Рвался к тебе, но я его не пустила: нечего ему здесь делать.
Цветы придают моему столу необычный вид, и я уверена, что в них не прячутся скорпионы. Глядя на них, мне хочется улыбаться. И мне почему-то жаль, что Диана Несторовна не пустила Костю.
Она посмеивается:
– Переживает парень. Сбить человека – всё-таки не шуточное дело. Слава Богу, что ты не слишком пострадала.
– Я и с Алей так же познакомилась, – зачем-то говорю я.
Слёзы капают на подушку, Диана Несторовна вздыхает, стоя возле стола и делая вид, что любуется цветами. Потом, повернувшись лицом ко мне, говорит резко:
– Глупости это всё! И ничего хорошего из этого не проистекает.
– Вы о чём? – всхлипываю я.
Она присаживается рядом, глядя на меня суровыми, потемневшими глазами.
– Ты для Альки – всё. Без тебя она не хочет и не может ни улыбаться, ни жить, ни работать. Мне больно видеть её такой… потерянной. Она как будто больше не видит смысла в жизни. Она вянет и чахнет без тебя. Если ты думаешь, что так для неё лучше, то у меня другое мнение на этот счёт.
Я молчу, сердце рвётся от боли. Пусть Альбине плохо, но так она, по крайней мере – может быть – останется невредима…
– Впрочем, дело твоё, – сухо и устало говорит Диана Несторовна. – В твоей личной жизни ты сама хозяйка, и я тебе указывать не стану. Но знай, что ещё никого в своей жизни Алька так не любила, как тебя. Это я тебе говорю как человек, который кое-что повидал и знает, что к чему.
За дверью моей комнаты слышатся шаги.
– Настя… Настя!
Это проснулся отец. Как зомби, он бродит по квартире и зовёт меня, и от его голоса, страдающего и слабого, у меня внутри всё рвётся на части.
– Мне плохо, Настя… Купи мне пива…
Я плачу от бессилия, ужасно раскалывается голова. Брови Дианы Несторовны сдвигаются.
– А ещё мужик, – говорит она тихо. В её голосе слышится презрение.
Отец открывает дверь, и Диана Несторовна поднимается на ноги.
– Здрасьте, – бормочет отец. – А вы кто?
– Моя фамилия – Риберт, – звенят ледяные кристаллики. – Диана Несторовна. Вы, если не ошибаюсь, отец Насти? Давайте пройдём на кухню, мне нужно сказать вам пару слов.
Я приподнимаюсь на локте, и Диана Несторовна говорит спокойно и ласково:
– А ты лежи, солнышко. Не надо вставать. Доктор сказал – покой, вот и соблюдай его. Всё будет хорошо, не волнуйся.
Я не знаю, о чём она говорит с отцом: я ничего не слышу от сверлящей, сводящей с ума головной боли, которую, как мне кажется, тоже наслал на меня Якушев. Всё, что мне нужно – глоток дождливого шёпота, единственного правдивого голоса в этом мире лжи и иллюзий, но он молчит: в окно льётся нестерпимое солнце.
– Ну, как ты, золотко?
Надо мной склоняется Диана Несторовна. Ей не нужен мой ответ, чтобы понять, что всё плохо; на её ладони белеют две таблетки, которые я без раздумий глотаю, запив водой.
– И возьмите себя в руки, Пётр Иванович. Это, в конце концов, не по-мужски! Ну, уволили – что такого? Это ещё не конец света. Найдёте другую работу. Раскисать, заглядывать в бутылку – это удел слабых, а вы не производите впечатление слабого человека. И не вздумайте посылать Настю за пивом: у неё сотрясение мозга, она на ногах стоять не может. Вам бы не пить, а присматривать за ней! Я бы сама с ней осталась, но не могу – надо ехать на работу. Дайте слово, что бросите все эти глупости и не будете подводить Настю. Ей и так плохо сейчас.
– Всё… всё будет нормально, – клятвенно обещает отец.
– Ну, тогда закрывайте за мной дверь. Настенька, – Диана Несторовна гладит меня по голове, – я тебе ещё позвоню. И ты звони, если что-нибудь понадобится. Ну всё, отдыхай, лапушка.
Они с отцом идут в прихожую, но Диана Несторовна возвращается ко мне и что-то суёт мне под подушку.
– Всё, солнышко, я пошла.
Через минуту ко мне заходит отец. Он садится и долго молчит, думая о чём-то с тяжкой сосредоточенностью, глядя перед собой застывшим взглядом, и его молчание уже начинает нервировать меня.
– Серьёзная дама, – произносит он наконец. – Откуда она вообще взялась, а?
– Это сестра Альбины, – отвечаю я.
– А-а, – говорит он. И добавляет: – Настенька, я тебя больше ни о чём в жизни не попрошу… Вообще никогда. Купи мне полторашечку пива, последнюю. А?
Глава 17. Первая жертва
Отдавая отцу последние сто рублей на пиво, я не знала, что эта полторашка будет действительно последней. Я сказала, что не могу никуда идти, и это было правдой: у меня кружилась голова и всё расплывалось перед глазами. Я дала отцу деньги и отпустила в магазин.
Лучше бы я этого не делала. Когда дверь за ним захлопнулась, я сунула руку под подушку и вытащила свёрнутые пополам пять тысячных купюр и две по пятьсот рублей. Преодолевая головокружение, я дотянулась до телефона, чтобы позвонить Диане Несторовне и сказать, что ей не следовало это делать, но в этот момент телефон сам зазвонил. Это была Альбина.
– Настя… Настя, как ты? Диана сказала, что тебя сбила машина и у тебя сотрясение! Утёнок, как ты себя чувствуешь?
Я зажала себе рот рукой, чтобы не разреветься в трубку. Кое-как взяв себя в руки, я собрала все силы и сказала как можно более спокойно и холодно:
