П.А.Сарапульцев - Homo
—Судя по твоей интонации, у неё это не очень-то получилось.
—Пожалуй, что так. Общество оказалось явно не моего пошиба.
—Чем же оно тебе не понравилась? Конкретно…
—Понимаешь, Гарри, они все напоминали стадо обезьян, рассевшихся под развесистым баньяном.
—М-да, не слишком лестное сравнение для элиты международного информационного центра. А как с доказательствами?
—Гарри, каждый использует для сравнения наиболее привычные для него аналогии, так что ничего особо оскорбительного в моём сравнении нет. Уверен, что в отличие от меня профессиональный этолог с радостью принял бы участие в наблюдениях за этим сообществом. Классическое сообщество обезьян: вожак, пользующийся неограниченной властью и почитанием (им, естественно, оказался заведующий лабораторией), третируемая им стайка молодняка мужского пола и, наконец, пёстрая копания самок, занятых самолюбованием и своими детьми.
—Жестоко, но справедливо ли? Все-таки мы все действительно произошли от обезьян…
—Но не должны ими оставаться! Ты тоже наверняка бы долго отплевывался, встретив такой коктейль из лести и чинопочитания, который я там лицезрел. Но странным мне показалось все-таки не это. Эта “списочная” компания имела какую-то необычную монолитность. Странно не то, что они говорили только о своей работе, странно, что все эти господа продолжали сохранять жесткую субординацию даже в состоянии значительного подпития и среди них явно не было ни неформальных лидеров, ни звезд, что, в общем-то, совершенно неестественно для человеческой группы, связанной не только служебными отношениями.
—Ты так хорошо разбираешься в психологии и социологии?
—Эх, Гарри, Гарри! Ты явно недооцениваешь мои способности: в свое время я не только увлекался психологией, но даже принимал участие в работе университетской социологической лаборатории.
— Ну, хорошо, хорошо! А что-то ещё тебя в этой компании заинтересовало?
—Наверное, перебор людей с комплексом младшего научного сотрудника.
—Это ещё что такое?
—Чисто мое изобретение, так сказать, социологическое творчество для домашнего употребления. Чести заслужить это звание удостаиваются далеко не все младшие научные сотрудники, а только те из них, для которых основной целью жизни и темой для разговоров является не наука как таковая, а свое собственное положение в ней и те блага, которые они смогут получить. Так вот, кандидатов на это звание оказался явный перебор, и церемония присуждения первого места грозила слишком затянуться. Помню, мне пришла в голову мысль, что без искусственного обогащения и селекционного отбора подобная концентрация монотипов была бы попросту невозможна.
Правда, было на этой вечеринке одно исключение, принявшее облик этакого упитанного старикана. Я сначала и внимания-то на него не обратил, а зря. Он хорошо знал всех присутствующих и обладал каким-то удивительным влиянием на них, тем более странным, что сам он не являлся чьим-либо начальником и вообще не имел к МИНЦу никакого отношения, как я позже выяснил у моей приятельницы.
—Кто же он был? - снова заинтересовался Гарри.
—Некий мистер Крэгстон, ничем не занимающийся богатый бездельник, по словам хозяйки дома.
—Нельзя ли о нём поподробнее?
—Сейчас, сейчас, Гарри… Подожди, попробую поточнее вспомнить наш разговор.
—Давай, давай, только не упусти ничего важного…
Я задумался, и постепенно ко мне возвратилось то печально-серое настроение, которое охватило меня к концу вечеринки. Именно на ней я окончательно понял, что надежды на возвращение любимой оказались ещё одним рухнувший хрустальным замком, развалины которых и без того слишком обильно покрывали страну моего прошлого.
А если прибавить к этому ещё и чувство злости на самого себя за неискоренимое чувство дурацкого приличия, которое не позволило мне уйти слишком рано, то набор отрицательных эмоций будет достаточно полон. Я долго и бесцельно бродил по комнатам, пока наконец не нашел довольно уютное, тихое место возле камина, где и уселся, потягивая потихоньку виски с содовой и удивляясь необычайной медлительности часовых стрелок.
—Скучаете? - неожиданно услышал я чей-то голос и, повернувшись, встретился с внимательными глазами пожилого незнакомца.
—В общем-то, да - ответил я нехотя.
—И что же вам у нас не понравилось?
—Если честно, то само общество - довольно опрометчиво бухнул я, с явным запозданием подумав о возможности обнародования этого высказывания. И действуя уже по принципу: замахнулся - руби, неожиданно для самого себя сформулировал вертевшийся у меня в подкорке вывод:
—Такое ощущение, словно я оказался в обществе биороботов.
—Вот как? - заинтересованно спросил незнакомец, причём его лицо внезапно подобралось и насторожилось. - И почему же это вы так решили, если не секрет, конечно?
—Почему же секрет? Не знаю, удастся ли мне достаточно четко сформулировать свои впечатления, но что явно бросается в глаза - это отсутствие у этих людей чисто человеческих эмоций.
—Они что же, мало кричат или жестикулируют? - улыбнулся мой собеседник.
—Делю не в этом: и обезьяны умеют жестикулировать, но вот испытывать эмоции, не связанные с физиологией, они просто не в состоянии.
—Эге, это вас, наверное, напугали наши женщины своей трескотней о нарядах, но смею вас уверить, что их, помимо тряпок, и современное искусство интересует, я уж не говорю о материнских чувствах. Что-что, а материнство всегда считалось истинно человеческим чувством.
—Извините, но чувство материнства никак не может быть критерием человеческого. Это, прежде всего, инстинкт, и только. Еще сложнее согласиться с вашим утверждением об интересе наших милых дам к искусству, это, по-моему, ваше глубокое заблуждение: никакого увлечения у них просто-напросто нет! Я попробовал заговорить с ними о музыке, и они тут же подтвердили результаты социологического исследования, проведенного французским радио, что наиболее модными классическими композиторами нашего времени являются Бах и Бетховен, хотя большинство “ценителей” не в состоянии отличить музыку одного композитора от другого, если произведения Баха не будут исполняться на органе, а Бетховена - на фортепиано. Видите ли, эстетическая бедность чаще всего сочетается с этической нищетой, в этом отношении блестящим примером должна быть сегодняшняя мужская коалиция, судя по узости их интересов. Впрочем, это мое утверждение легко можно проверить на практике, только вряд ли эти серьезные и самовлюбленные люди согласятся подвергнуться небольшой экспресс-диагностике.
—Еще как захотят! - весело возразил мне Крэгстон. - Господа! - громко обратился он к компании, сгруппировавшейся вокруг начальника лаборатории. - Я рекомендую вам принять участие в небольшом эксперименте, который проведет с вами доктор Брэдли.
К моему удивлению, все присутствующие моментально обернулись ко мне, всем своим видом выражая полную заинтересованность и внимание. И это те самые люди, которые только что игнорировали все мои попытки вступить с ними в контакт.
—Послушайте меня! - начал я объяснять условия опыта. - Вам предстоит решить маленькую, я бы сказал, детскую задачку, требующую найти путь к овладению банковским чеком, спрятанным под камнем, вес которого превышает чьи-либо индивидуальные возможности в полтора-два раза. Вы обнаружили камень во время прогулки с вашими друзьями в лесу, поэтому в вашем распоряжении могут быть только естественные материалы, вроде камней и палок. Время, чтобы вы смогли достать из-под камня чек, не ограничивается. А вот свои предложения вы должны сдать мне через пять минут.
Едва я успел произнести последние слова, как увидел вокруг себя частокол затылков, прилежно склонившихся над записными книжками, и услышал дружный скрип “паркеров”. Ровно пять минут спустя я и мистер Крэгстон уже могли приступить к анализу предоставленных нам листочков, в то время как мужчины, едва успев покончить с работой, уже продолжили свою узкопрофессиональную беседу.
—Посмотрите, какое разнообразие решений! - прямо-таки с отцовской гордостью обратился ко мне мистер Крэгстон после того, как все ответы были просмотрены.
—И все-таки среди них нет ни одного чисто человеческого решения - возразил я ему.
—Почему? Что вы под этим понимаете? - искренне удивился мой коллега по эксперименту.
Видите ли, подобный опыт придуман не мной, а специалистами по изучению человекообразных обезьян. Только приманкой у них, естественно, служит не чек, а банан. Так вот, обезьяны всегда - я подчеркиваю, всегда! - делают то же самое, что и ваши научные работники: они пытаются добыть лакомство в одиночку, никогда не прибегая к объединению своих усилий.
—Ну, знаете ли! - внезапно вспылил мистер Крэгстон, и так же быстро успокоившись, примирительно предложил мне:
