П.А.Сарапульцев - Homo
Шеф кардиохирургической клиники, в которой я начинал свою карьеру, был блестящий хирургом, увенчанным всевозможными титулами и званиями. Что заставило его обратить внимание на книжку Гилмора “Бег ради жизни”, я до сих пор понять не могу. Может быть, наступающая старость, обрекающая человека на позор жалких попыток удержать уходящее? Не знаю. Важно, что, прочитав эту книгу, он сразу же оказался в рядах ее самых активных сторонников и пропагандистов. Сейчас, наверное, нет ни одной газеты, ни одного гламурного журнала, как в Штатах, так и в Европе, где бы не появлялись его статьи или интервью, призывающие бегать и прыгать от инфаркта. И под каждым “посланием” стояла подпись человека, обладающая таким набором титулов, что она превращали его слова в “святое писание” для непосвященных. К несчастью, почти никто из читавших, не имел представления о том, что мой шеф, всю жизнь занимался только операциями на сердце, не знал, а, возможно, и не хотел знать самых элементарных азов терапевтической кардиологии, которые обязан знать любой врач-интерн. Ты не медик, Гарри, и поэтому не знаешь, что инфаркт миокарда может возникать не только при полном перекрытии сосуда, питающего сердце, но и тогда, когда только часть просвета сосуда закрыта атеросклеротической бляшкой, а потребность миокарда в кислороде резко возрастает из-за физической или эмоциональной нагрузки. Причем выявить эту потенциальную опасность удается не всегда, даже при самом тщательном обследовании больного в условиях современной кардиологической клиники, не говоря уж о рутинном выстукивании области сердца, как это обычно делают частнопрактикующие врачи. После первых же статей о пользе бега в наше отделение (и если бы только в наше!) хлынул поток бегунов и прыгунов, прибежавших и прискакавших к своему инфаркту. Я несколько раз пытался поговорить с шефом наедине, и каждый раз натыкался на вежливый, но непреклонный отказ. Наконец, устав от этой полупартизанской войны, я собрал все медицинские карты “бегунов”, поступивших к нам, и на ближайшей клинической конференция попросил слова. Я ждал споров, борьбы, но схватка не состоялась: меня просто-напросто лишили слова на конференции, а вскоре и места в клинике. Вот почему мое отношение к любым проявлениям дилетантизма, особенно, воинствующего дилетантизма, действительно личностное и активное. Нравится тебе это или нет!
—Успокойся, Дик, не кипятись! Я вполне разделяю твои чувства, потому что мне это тоже знакомо. Ты хорошо знаешь, что я работал в аппарате нашего президента, но не знаешь, почему я так внезапно его оставил и перешел на рядовую работу в охранной службе. Сведения об этой истории никогда не выйдут из кулуаров Белого дома, поскольку это было бы равносильно предъявлению президенту обвинения в некомпетентности. Дело в том, что при проверке архивных материалов, приготовленных к уничтожению, я сравнил тексты выступлений президента по вопросам войны и мира с их черновиками, сделанными не очень-то грамотными в вопросах внешней политики младшими клерками. Оказалось, что эти тексты абсолютно идентичны. Глава огромного государства, избранник миллионов людей даже не удосужился их предварительно прочитать, я уж не говорю, внести в них хоть капельку собственных мыслей. И это в вопросах, решающих судьбу не только Америки, но и всего человечества. Именно поэтому я и заинтересовался проектом МИНЦ’а, который, как мне казалось, может покончить с проблемой некомпетентности во всемирном масштабе.
—А ты не преувеличиваешь значение вычислительной техники, Гарри? Совсем недавно я прочитал интервью одного из крупных специалистов в этой области, который на вопрос: почему вычислительная техника не может избавить человечество от голода, войн и безработицы, если она, по его словам, может все? - ответил, что журналисты просто недоучитывают того факта, что задачи машине ставит человек, облеченный властью, а потому и претензии надо предъявлять не к технике, а к людям.
—Может быть, ты и прав, Дик, но именно МИНЦ должен стать первым шагом в этом направлении, во всяком случае, это должно стать одной из важнейших его задач. Но хватит взаимных излияний, давай перейдем ближе к делу - совершенно неожиданно для меня переключился он. - Ты, наверное, до сих пор недоумеваешь, почему я устроил сегодняшнюю дискуссию между тобой и Монтегю? Но дело в том, что почти до конца вашего спора я просто не знал, с кем из вас я продолжу нашу сегодняшнюю беседу. Могло так получиться, что именно у тебя я попросил бы извинения и распрощался с тобою, во всяком случае, до следующего спортивного поединка. Ваш спор с Монтегю поставил все на свои места, и я искренне рад, что победителем оказался именно ты, потому что в деле, которым я сейчас занимаюсь, мне нужен не просто знающий консультант, но и единомышленник.
Я думаю, что ты в общем-то наслышан о взрыве в лаборатории по изучению электронного интеллекта: по-моему, об этом знают не только все жители, но даже собаки и кошки нашего маленького городка.
—В общем-то, да.
—Вот именно, что, в общем, потому что происшедшее там никому еще до сих пор полностью понять не удалось. Здесь-то мне и нужна твоя непосредственная помощь.
—Прости, Гарри, но я не являюсь ни Шерлоком Холмсом, ни патером Брауном, ни, тем более, инженером-электронщиком. Я надеюсь, ты это не забыл?
—Конечно, нет, но ты действительно убежден, что не существует ни возможностей предвидения, ни передачи мыслей на расстояние?
—По-моему, после всего, что мы с тобой здесь обсуждали, этот вопрос, по крайней мере, неуместен.
—Вот и хорошо, но тогда как же объяснить тот факт, что за десять минут до взрыва некоторые сотрудники этой лаборатории, которые до этого никогда не покидали свои рабочие места раньше времени, оказались где угодно, но только не в опасной зоне?
—Ну и что тут особенною? Либо они, как специалисты, интуитивно почувствовали возможность аварии, либо сами участвовали в подготовке этого взрыва и заранее знали, когда он произойдет.
—Так, да не так. Эксперты в один голос заверяют, что предугадать конкретное время взрыва было практически невозможно. Признаки катастрофы появились ровно за десять минут до ее начала, и увидеть их могли только те, кто постоянно находился у контрольного стенда, но они там и остались, хотя имели шанс спастись и поднять общую тревогу.
—Подожди, Гарри, но что говорят сами спасенные?
—Ровным счетом ничего. Они, как заведенные, твердят одно и то же: им-де просто захотелось встать и выйти, причем это желание было настолько сильным, что они не могли с ним совладать.
—Они что же, почувствовали страх, беспокойство?
—В том-то и дело, что нет! Никаких неприятных или тревожных ощущений, кроме одного острого желания уйти. Как тут не поверить в телепатию?
—Милый Гарри! Даже если отбросить в сторону все те доказательства, которые я сегодня тебе приводил, всё равно остается принцип Оккама, обязательный для любого разумного человека.
—Это что-то о реалистичности подхода к любому вопросу?
—В принципе, да. Ибо если мы не хотим постоянно тонуть в море домыслов и фантазий, то должны создавать новые гипотезы только тогда, когда исчерпаны все объяснения, основанные на достоверных фактах, А поскольку мы с тобой не отвергли реальные пути решения этой загадки, то прибегать к фантастическим домыслам нам, пожалуй, не стоит.
—Уговорил! Я рад, что ты подтвердил мои собственные подозрения, правда, возникшие с некоторым запозданием. Интересно, обратил ли ты внимание на то, как я резко прервал твой разговор о Монтегю?
—В общем-то, да, но причина мне и теперь непонятна.
—Ты начал высказывать слишком важную мысль, чтобы сделать ее достоянием постороннего.
—Вот как! Что-то не припомню…
—Ты сделал предположение о возможности использования микропередатчика для постоянной связи между людьми. Теперь, когда я окончательно убедился, что телепатии не существует, именно с этого я начну свои поиски. Мы сегодня же установим круглосуточное наблюдение за всеми радиодиапазонами. И если это не даст никаких результатов, то подумаем о других, тоже реальных, путях объяснения случившегося.
—Самое главное, привлеки к этому делу настоящих специалистов, а не дилетантов-любителей, вроде меня или Монтегю.
—Не прибедняйся, Дик! Но за идею спасибо. А теперь посмотри, пожалуйста, список спасшихся от взрыва. Не знаешь ли ты кого-нибудь из них, ну хотя бы в качестве своих пациентов?
Я быстро пробежал глазами бумагу и с трудом удержался от восклицания “черт побери”.
—Я знаю их всех, Гарри! Правда, это ограничено одной достаточно скучной вечеринкой, но все же…
—А как ты на ней оказался? - профессионально остро отреагировал на мои слова Гарри.
—Ты знаешь, совершенно случайно. Просто жена одного из этих господ - и я подчеркнул фамилию в списке, - оказалась моей старой приятельницей еще по школе, и когда я переехал в этот городок, попыталась ввести меня в свой круг.