Коллектив Мохова - Интернет и идеологические движения в России
В феврале 2014 г. произошел раскол и в объединенной партии РПР–ПАРНАС, не просуществовавшей в объединенном виде и двух лет: партию покинул один из ее сопредседателей — В. Рыжков. В целом попытки консолидации в либеральной, «правой»297части идеологического спектра не увенчались успехом: «Яблоко», РПР–ПАРНАС, «Солидарность», «Гражданская платформа», «Демократический выбор», «Партия прогресса» (сторонники Навального) и др. просто не смогли найти общей платформы. Неконсолидированность, раздробленность и атомизированность либерального сообщества знаменует собой многократное воспроизводство ситуации 2003 г., когда две крупнейшие либеральные партии — «Яблоко» и СПС — после длительных переговоров в конечном итоге отказались от объединения (первоначально предполагавшегося для совместного участия в парламентских выборах). Это произошло как раз накануне начала стягивания шагреневой кожи пространства политических свобод и публичной политики. Спустя более десяти лет, в 2014 г., положение либеральных сил, не способных консолидироваться, еще менее завидно: либеральный дискурс не присутствует в мейнстриме, заглушается «малиновым звоном» об «особом пути» и «уникальной цивилизации», а политическая конкуренция имитируется со стороны официальных властей. В условиях, когда реформирование государства, развитие правовой системы и правового сознания, демократизация общественной жизни стали фикцией, а федерализм и конкуренция откровенно имитируются298, когда господствует авторитарно-бюрократический режим и поддерживается имперский порядок управления, либеральная альтернатива становится не менее актуальной, чем на закате советской эпохи. Однако либеральное сообщество пока не в состоянии воспользоваться этим запросом на перемены. Вместо этого оно, устами В. Панюшкина, ограничивается констатацией: россияне живут не своей жизнью299.
Тенденция к самодроблению либерального дискурса отражает, таким образом, как стремление отдельных либеральных политиков и общественных деятелей не растерять свой капитал, так и неготовность либералов к совместным действиям и выработке позитивной программы социально-политических преобразований. Российским либералам образца 2014 г. остается только констатировать свое политическое бессилие, если не сказать поражение. Либералы созерцательно отмечают, выражаясь словами Г. Явлинского, что «новый курс, избранный руководством России, — курс на построение некоего евразийского государства — это курс разрушительный для России, курс деградации, курс действительно опасный»300.
Очевидно, склонность к огульной критике, разобщенность и атомизированность не способствуют выработке новых идей и политических программ действий. И. Клямкин, рассуждающий о «состоянии институциональной беззаботности» российского либерального сообщества, отмечает, что «слова о важности институтов мы (либералы. — С. Ф.) уже выучили, но думать о том, как они должны быть устроены, нам по-прежнему не интересно»301.
Выводы и прогнозы: опасность маргинализации и будущее российских либералов
В целом трансформация дискурса либералов от эпохи «Русской зимы» к «Русской весне» свидетельствует об углубившемся расколе между либеральным сообществом и всеми остальными идеологическими сообществами. С одной стороны, украинские события отвлекли российскую либеральную (и не только либеральную) оппозицию от задачи обличения российской власти. С другой стороны, пропасть между либеральным мировоззрением и дискурсами всех иных сообществ углубилась. Негативная энергия либералов переключилась на критику личности Путина и, в еще большей степени, российского общества. Либералы открыто ассоциируют себя с украинской революцией, с Майданом. Более того, они выступили в поддержку пришедших на смену режиму Януковича властей и проводимой ими антитеррористической операции на юго-востоке Украины. Обвиняя Россию в дестабилизации ситуации в соседней стране, российские либералы порвали все связи с оппозиционными кругами, поддержавшими действия российского руководства по созданию «Русского мира». От хрупкой готовности либералов сотрудничать с «умеренной оппозицией», всеми потенциально «рукопожатными», доминировавшей в 2011 — начале 2012 г., два года спустя мало что осталось. Либералы заняли строгую позицию: кооперироваться (в частности, для организации так называемых «Маршей правды» и «Маршей мира») только с теми силами, которые настроены антипутински и антироссийски, то есть не являются «крымнашистами». Вряд ли можно поставить либералам в вину их бескомпромиссность в отстаивании собственных ценностных позиций, однако стремление к уничижительному отношению к стране и многим ее жителям, безусловно, не прибавляет им популярности. Сочетание рефлексии, знаний и хорошего владения словом с агрессивностью и нетерпимостью в либеральном дискурсе свидетельствует о его особом положении в контексте постсоветской России.
Подводя общий итог контент-анализу дискурса либерального интернет-сообщества, важно указать на ряд обстоятельств. Прежде всего, групповая идентичность либералов выражена слабо: негативная консолидация (образы «других») проявляется ярче, чем позитивные стратегии самоопределения. Либеральный дискурс негативно направлен, сконцентрирован на критике государственной власти и российского общества. Зачастую выработка собственной идеологии подменяется отрицанием чужих ценностей и политических идеалов, что проявляется в выражении фобий, ненависти, гнева, неприятия и неодобрения. Таким образом, образ желаемого будущего — конструктивный проект (пере)устройства общества и государства — размыт и не подвергается эксплицитному обсуждению. Наши данные свидетельствуют о том, что у либералов в Рунете соотношение объемов негативно и позитивно идеологизированного контента составляет в среднем (за 2012 и 2014 гг.) семь к одному. Это обстоятельство не только мешает российским либералам выстраивать доброжелательные отношения с другими идеологическими сообществами, но и, вместе с тем, отвлекает их от действий (выработки программ, стратегий, обдумывания действий и пр.). Как показала трансформация либерального дискурса от эпохи «Русской зимы» к периоду «Русской весны», подобная позиция ведет к усилению маргинализации либералов как «извне», так и посредством самоизоляции. Либералы сохраняют образ последовательной оппозиции, не склонной к кооперации с прорежимными силами, однако заплаченная за принципиальность цена оказывается слишком высокой: сужение горизонтов собственной активности, подогревание ненависти в стане соперников и падение популярности в глазах потенциальных сторонников.
Таким образом, можно заключить, что «внесистемное» состояние либерального дискурса в пространстве публичной политики с высокой точностью отражается в зеркале Рунета. Интернет-коммуникация либералов обнажает черты российского либерализма, не свойственные его западным аналогам: боязнь и неприятие общества, негативная стратегия самоидентификации, слабость организации и неготовность возвращаться к разработке позитивных образов. Во многом все эти характеристики «лица» российского либерализма есть следствие маргинального положения его дискурса в общественных дебатах. Российские либералы сталкиваются с проблемами донациональных и недемократических обществ, не прошедших через горнило модернизации и не усвоивших основы индивидуалистического мировоззрения и правового сознания. Те же проблемы возникают перед либеральной идеологией и в иных обществах по всему миру, однако российские либералы вынуждены противостоять еще и советскому наследию — в массовом сознании и в собственной реакции на происходящее. И если, по выражению историка А. Кара-Мурзы, дореволюционный опыт российского либерализма показывает, что «в России возможно плодотворное сочетание либерального мировоззрения и глубокого патриотического чувства»302, то советское происхождение и реалии постсоветской жизни воспитали в современных либералах много цинизма и пассивности, но мало патриотизма и уважения к российскому народу.
Изучение тенденций в изменении дискурса видных либеральных политиков и идеологов, к которому мы сейчас обратимся, подтверждает эти выводы. Однако этот дополнительный анализ позволяет открыть новые грани дискурса отечественного либерализма начала XXI столетия.
Несмотря на то что в теории неизменными спутниками либерализма в понимании истории являются эволюционизм и прогрессизм, а в этнополитической, национальной теме — конструктивизм, многим российским либералам свойственны представления о существовании «колеи» развития, в которую попало российское обществе на определенном отрезке своей истории (разумеется, представления о том, когда появилась «колея», существенно разнятся — от монгольской Орды до Петра Великого). Из того обстоятельства, что у российского общества не сложилось приверженности либеральным идеалам и длительной демократической традиции, часто делается не вывод о том, что ее нужно культивировать, а вывод, противоположный по смыслу: изменить все общество и массовое сознание не удастся. Российские либералы по-прежнему не осознали задачу, которая
