Рене Карлино - Пока мы не стали незнакомцами
— Просто хочу убедиться, что она получит от нас подарок.
— Доставка почтой тебе в помощь. Она все еще живет в нашей прежней квартире. Ты знаешь, в той, из которой я выселился, чтобы она могла поиграть в домохозяйку и наделать детей с ее парнем.
— Мужем, — поправила она меня.
— Прощай, Моника. Передавай Александру «привет».
Я завершил разговор, глубоко вздохнул и снова задался вопросом, вот уже в десятый раз за неделю — что же происходит с моей жизнью?
Добравшись до работы, в комнате отдыха я обнаружил Скотта, тот делал себе кофе.
— Получил какие-то ответы на твой пост? — спросил он.
— Не-а, звонило несколько милых леди, предлагавших быть моей зеленоглазой голубкой.
— Чувак, да в чем дело? Воспользуйся ситуацией. Она, вероятно, никогда и не увидит это письмо, но это не значит, что она единственная зеленоглазая голубка на свете. — Он захлопал своими ресницами.
— В том-то и дело. По пути сюда я думал о жизни.
— О-о-о-ох.
— Нет, слушай. С первой моей девушкой, Моникой, у нас были бестолковые отношения, фальшивые, мы пытались впечатлить друг друга и всех вокруг.
— Ты был молод. Что с того?
— То же самое было и с Элизабет, во всяком случае, поначалу. Мои отношения с Моникой стали предпосылкой к женитьбе на Элизабет. Когда все стало по-настоящему, ни один из нас не смог справиться с этим. С Грейс было иначе. Совсем. С ней с самого начала все было по-настоящему.
— Есть и другие Грейс.
— Нет, мужик. Точно говорю. Просто я встретил ее не вовремя. Прошло пятнадцать лет, а я все еще думаю о ней. Я женился на другой женщине, красивой, умной женщине, но иногда я думал о Грейс и спрашивал себя, что было бы, если бы мы остались вместе. Я занимался любовью со своей женой и думал о Грейс. Насколько это ненормально?
— Занимался любовью? Это так мило, Мэтт, — усмехнулся он, едва не хохоча.
— Не опекай меня.
— Я просто говорю, что пора цеплять цыпочек. Ты долго был за бортом. Больше никаких занятий любовью. Наказ доктора.
Он хлопнул меня по плечу и ушел.
Позже, на той же неделе, Элизабет остановилась у моей кабинки. Я откинулся на спинку кресла и играл в «Энгри Бердс».
— Мэтт?
Я поднял взгляд и увидел Элизабет в свободном платье для беременных, поглаживавшую свой живот и похожую на саму Мать Земли. Элизабет была красивой, естественной, неотшлифованной. Невзрачные черты лица, обыкновенные коричневые волосы, приятная кожа и свечение, исходившее от нее на протяжении всех этих лет, словно она была поцелованной солнцем. У нее была индивидуальность и то, как легко она предала наш брак, превратило ее в уродину.
— В чем дело?
— Тебе разве не нужно обработать тысячу снимков?
Я снова обратил свое внимание на вопящую птицу.
— Готово. Утверждено.
Периферийным зрением я видел, как она уперла руку в бедро, как суровый родитель. Ее терпение было на пределе. Мне было плевать.
— Ты не мог их показать сначала мне?
Я стрельнул в нее взглядом, после чего снова уставился в телефон.
— Ой, какими важными мы стали, Лиззи. — Я никогда ее так не называл. — Думаешь, ты теперь мой начальник?
— Мэтт. Я еле-еле мирюсь с соперничеством между нами.
— Соперничеством?! — усмехнулся я, устраиваясь в кресле поудобнее. В руке зазвонил телефон. Входящий от местного, неизвестного мне манхэттенского номера. Я поднял палец, чтобы Элизабет замолчала, и нажал на «Ответить».
— Алло?
— Мэтт?
О, боже.
Ее голос, ее голос, ее голос, ее голос.
Элизабет все еще сверлила меня взглядом. Она вскинула руки в воздух и возмутилась:
— Не мог бы ты потом перезвонить? Я, вообще-то, пытаюсь поговорить с тобой.
— Подожди, Грейс, — произнес я.
— Грейс? — у Элизабет отвалилась челюсть.
Я закрыл динамик.
— Выметайся отсюда нахрен!
Она уперла в бедро вторую руку.
— Никуда я не пойду.
Я убрал руку с динамика.
— Грейс?
Боже, мне хотелось просто, мать его, рыдать.
— Да, я здесь.
— Можешь дать мне две минуты? Обещаю, я перезвоню тебе. — Я думал, меня вот-вот вырвет.
— Если я не вовремя…
— Нет, нет, я скоро тебе перезвоню.
— Ладно, — ответила она неуверенно.
Мы повесили трубки.
— Итак, ты встречаешься с Грейс? — В ее голосе слышалось удовлетворение, а в глазах читалось: «Ну, конечно, встречаешься».
Я втянул воздух через ноздри и ответил:
— Нет, я с ней не встречаюсь. Сейчас я говорил с ней впервые за пятнадцать лет, и ты все испортила.
— Ты на работе, Мэтт. На своем рабочем месте.
— Так ты говорила Брэду перед тем, как трахалась с ним в копировальной комнате? — отрезал я индифферентно. Ощущение было такое, словно кто-то пронзил мою грудь, и я истекал кровью. С каждой секундой меня одолевала все большая слабость. — Я неважно себя чувствую. Можешь оставить меня? — Глаза начали слезиться.
Она вспыхнула.
— Я… Мэтт…
— Что бы ты ни сказала, мне начхать, Элизабет. Вот просто похрен. Меня это не волнует ни на йоту. — Я пожал плечами.
Она отвернулась и ушла. Я залез в недавние звонки и набрал номер Грейс.
— Алло?
— Прости за это.
— Все в порядке.
Я сделал глубокий вдох.
— Боже, как приятно слышать твой голос, Грейс.
— Да?
— Как ты там?
— Нормально. Прошло… много времени, Мэтт.
— Да. Много, верно? — Судя по голосу, она опасалась. Впрочем, как и я. — Так чем ты сейчас занимаешься? Где живешь? Ты замужем?
— Не замужем. — Внутренности перестало скручивать. Спасибо тебе, Господи. — Живу в доме на Вест-Бродвей в Сохо.
— Ты шутишь. Я живу на Вустер.
— Ох, ого. Это близко. Ты все еще работаешь в журнале?
Она знала, что я работал в журнале?
— Да, но, в основном, работаю на телеканал. Больше столько не путешествую. А ты как? Все еще играешь на виолончели?
В голову тут же ворвались воспоминания о Грейс, игравшей в общежитии на виолончели в одном белье в цветочек. Свет, проникавший в окно, обрисовывал ее силуэт, потому я отрегулировал затвор на фотоаппарате и стал снимать процесс игры. У меня до сих пор где-то были эти фотографии. Я помню, что поставил камеру на пол, подошел к Грейс и сжал ее маленькую симпатичную задницу. Она сбилась и захихикала. Интересно, услышу ли я снова когда-нибудь это хихиканье?
— Э-эх. Не профессионально, я обучаю музыке старшеклассников.
— Звучит здорово. — Я смущенно прочистил горло. Мне хотелось сказать, что она кажется другой, печальной, не похожей на прежнюю Грейс, но решил придержать мысль при себе.
Прошло несколько мгновений неловкой тишины.
— Итак, полагаю, ты видела пост.
— Да, он очень милый… — Она заколебалась и сделала глубокий вдох. — Когда я увидела тебя, то не знала, что и думать.
— Да, эм… этот пост… Думаю, я ткнул пальцем в небо.
— У тебя потрясающая карьера. Я немного следила за тобой.
— Да? — Горло сдавило, в голове забили барабаны, и внезапно я занервничал. Она следила за моей карьерой?
— Элизабет…
— Беременна? — выпалил я. Зачем я это сказал? И откуда вообще она знает об Элизабет? Мне хотелось посвятить ее во все детали, но из моего рта вырывались только неправильные слова.
— Мэтт. — Еще одна долгая, неуютная пауза. — Я была в смятении, когда увидела тебя, а еще этот пост…
— Элизабет не… — начал я, но она перебила меня.
— Было приятно поболтать с тобой. Думаю, мне лучше идти.
— Кофе? Хочешь как-нибудь выпить со мной кофе?
— Ох, не уверена.
— Ладно. — Снова неловкая тишина. — Позвонишь мне, если передумаешь?
— Конечно.
— Грейс, ты же в порядке, верно? То есть, у тебя все хорошо? Мне нужно знать.
— У меня все хорошо, — прошептала она и повесила трубку.
Твою мать!
Элизабет выбрала именно этот момент, чтобы вернуться с пачкой фотографий. У нее было худшее расписание из возможных.
— Сможешь посмотреть эти и положить их на мой стол к завтрашнему утру?
— Ага, сделаю, оставь их. — Я даже не поднял взгляд. Сердце колотилось в груди, и я готов был разрыдаться. Я почувствовал руку Элизабет на своем плече. Она сдавила его, как это обычно делает футбольный тренер.
— Ты в порядке?
— Ага.
— Тебе сложно видеть меня такой, да?
Чего? Это было настолько невероятно, что я почти рассмеялся. Элизабет умела все свести к собственной персоне.
— Думаешь, мне сложно видеть тебя беременной? Нет, я рад за тебя.
— Наверное, так и есть, ведь ты никогда не хотел детей. — По ее голосу невозможно было что-то понять.
Я всегда хотел детей, просто не от тебя.
Я взял ее за руку и сделал то, что давно нужно было сделать.
— Элизабет, прости, что не был лучшим мужем. Я счастлив за тебя и Брэда. Желаю вам долгих лет ясной супружеской и семейной жизни. Ради всего святого, хватает и этого безумия на работе, так что давай никогда, вообще никогда не говорить о нашем паршивом браке снова. Прошу. — Я смотрел на нее с мольбой.
