Неизв. - Черная книга корпораций
Nemagon — брэндовое имя химического вещества дибромхлорпропан (DBCP), которое Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) отнесла к категории ядовитых. В 50-е годы фирмы «Dow Chemical» и «Shell Oil» выпустили на рынок DBCP в качестве недорогого сельскохозяйственного яда. В 1958 году «Dow» и «Shell» представили результаты исследований на животных, согласно которым DBCP даже в небольших дозах приводил к стерилизации, атрофии яичек, повреждениям легких, печени и нервной системы. Эти результаты поначалу вообще держались в секрете обоими предприятиями и, в обход американских контрольных служб, были заявлены как не имеющие отношения к людям (12).
В 1977 году DBCP был запрещен в США. Но в Латинской Америке банановые концерны США, по-видимому, использовали его еще как минимум несколько лет. Даже в 1998 году в Гондурасе было обнаружено подземное хранилище DBCP, принадлежащее банановому концерну «Standard Fruit» (DOLE) (13).
Около 25 тысяч бывших рабочих с плантаций из Латинской Америки и Азии потребовали возмещения убытков от международных банановых концернов, таких как «Chiquita», «Dole» и «Del Monte», а также от «Shell» и «Dow Chemical». Если «Chiquita» отказалась выплачивать компенсацию жертвам, то фирмы-производители стремились решить дело миром, что было воспринято истцами как признание фирмами своей вины (14).
ДВА МИЛЛИОНА ТРУПОВ ПО ВИНЕ ВЕЩЕСТВА ДЛЯ ЗАЩИТЫ РАСТЕНИЙ
По оценкам ВОЗ из года в год от пестицидов умирает более 2 миллионов человек. По данным организации «Координация действий против “Bayer”-угрозы», обширные банановые плантации на филиппинском острове Минданао два-три раза в месяц опрыскиваются с самолета растительным ядом немакур (Nemacur). Яд производит немецкий химический и фармакологический концерн «Bayer». Это вещество ВОЗ относит к разряду «особо опасных» (класс опасности 1а).
Жителям острова неоднократно приходилось спасаться в своих хижинах от яда. Среди последствий длительного отравления замечены повышение температуры, воспаление глаз, тошнота, головокружение, хронический понос, высыпания на коже, астма и далее рак (15).
«Дети, игравшие на улице, возвращаются домой, кашляя и жалуясь на боль в глазах», — рассказывает Алона Табарлойг из деревни Камукхааи, где байеровский яд применяют на банановых плантациях, принадлежащих «Del Monte» и «Chiquita» (16). Младенцы нередко рождаются больными или недоразвитыми. У многих — врожденные тяжелые поражения колеи. Дети часто умирают во время родов или вскоре после них.
В недавнем докладе Комиссии ООН по правам человека причиной всех этих тяжелых заболеваний объявлены растительные яды фирмы «Bayer», распыляемые над Минданао. Наряду с немакуром там обнаружено еще одно вещество этой фирмы — байкор (Ваусог). В докладе говорится о «тревожной ситуации, порожденной незаконной торговлей пестицидами», и «угрозе жизни и здоровью из-за безграмотного использования этих продуктов в ряде развивающихся стран». В Камбодже, например, в продаже имеется более 50 разнообразных, но одинаково опасных средств защиты растений. «Одно из этих веществ — фолидол (Folidol) — является крайне опасным. Его производит фирма “Bayer”» (17).
Как фолидол, так и немакур, и байкор, до с их пор предлагаются на различных интернет-страницах фирмы «Bayer» (18).
БАНАН КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ СИМВОЛ
Ежегодно в США и в Европу импортируется более 11 миллионов тонн бананов. При этом Евросоюз гарантирует странам «третьего мира» определенные таможенные льготы, которые, однако, сейчас — после девятилетнего спора с США и под давлением торговых санкций — должны быть отменены. Американские концерны, такие как «Chiquita», чувствуют себя обделенными и снова стремятся поставлять в Европу больше бананов (19). Профсоюзы опасаются дальнейшей «гонки в сторону падения цен», что приведет к еще большему падению зарплаты банановых рабочих (20).
Этот изогнутый фрукт давно уже находится в центре политических интересов. Основу его широкого распространения в Центральной Европе заложил еще германский федеральный канцлер Конрад Аденауэр, который по окончании Второй мировой войны всячески заботился о том, чтобы импорт бананов был освобожден от таможенных пошлин. Символом экономического взлета стала идея —каждому бюргеру по банану.
Это продолжалось до 1989 года, когда пали Берлинская стена и «железный занавес». Граждане ГДР устремились на штурм прилавков западноберлинских супермаркетов и в огромных количествах потащили домой «объединительный фрукт». Да и австрийские политики демонстративно вышли на городскую площадь Братиславы, где собственноручно раздавали бананы словацкому населению. Смотрите, мол, как сладок вольный рынок.
ЭКСПЛУАТАЦИЯ «БАНАНОВЫХ РЕСПУБЛИК»
Но то, что для одних — прогресс и благосостояние, для других — типичный пример неоколониальной эксплуатации. К этому ведет структура мировых рынков, осчастлививших рабочих на плантациях нечеловеческими условиями труда и совершенно несправедливой оплатой. «Сегодняшние технологии вынуждают транснациональные корпорации постоянно искать новые земли для своих посадок и все более дешевую рабочую силу. При этом за собой они оставляют нарушенные экосистемы и уничтоженную жизнь», — звучит критика со стороны Международного союза пищевых профсоюзов (Internationale Union der Lebensmittelgewerkschaften) (21).
Вот уже добрую сотню лет в банановой торговле доминируют три крупнейших фруктовых концерна; «Chiquita» (United Brands), «Dole» (Standard Fruit) и «Del Monte». Они производят, покупают и сбывают 65 —70 процентов мирового бананового экспорта. Укрепление их ведущих позиций десятилетиями ведет к деградации целых стран Латинской Америки, превращению их в так называемые банановые республики, где богатейшее мощные концерны имеют больший политический вес, нежели официальные народные представители. В этих странах концерны присвоили себе громадные территории и контролируют транспорт и другие коммуникации. Американские корпорации занимались и занимаются подкупом чиновников; с их ведома и с их помощью были свергнуты некоторые латиноамериканские правительства, пытавшиеся проводить земельную реформу в интересах крестьянского населения, чтобы обеспечить ему стабильный доход.
До последнего времени забастовки на банановых плантациях жестоко подавлялись. Так, в 1999 году произошло массовое увольнение наемных рабочих на трех плантациях одной из дочерних фирм «Del Monte» в Гватемале, а вслед за этим — нападение 200 тяжеловооруженных наемников на руководство профсоюза, организовавшее массовый протест против увольнений. Под давлением общественности «Del Monte» все же пришлось отмежеваться от насильственных действий (22). Поэтому теперь профсоюзные активисты возлагают большие надежды на информированность потребителей. «Общественные кампании за соблюдение трудовых и природоохранных норм в банановой индустрии ныне имеют большой резонанс и становятся все более действенными».
ГОРЬКИЕ АПЕЛЬСИНЫ
С помощью одной из таких кампаний несколько лет назад удалось привлечь общественное внимание к другому продукту питания — апельсинам. Точнее, к апельсиновому соку. Немцы выпивают примерно по 10 литров этого напитка в год. В Австрии потребление на душу населения вообще приближается к 20 литрам.
Более 90 процентов потребляемых нами напитков поступает из Бразилии. Европейский Союз — основной потребитель бразильского апельсинового концентрата (650 тысяч тонн в год) . А всего его производится в год около миллиона тонн. И это несмотря на то, что у ЕС проблемы с перепроизводством собственных апельсинов (в основном, из Испании). Причина этого в том, что бразильский апельсиновый сок попросту дешевле.
Почему —-тоже ясно как день. Если за литр апельсинового сока мы платим приблизительно один евро, то бразильский сборщик в среднем получает лишь одну четырехсотую часть от этой суммы, а именно — 0,26 цента. Малая часть тратится на транспорт и хранение, а львиная доля с ненормально высокой прибылью достается большим концернам, производящим и продающим фруктовые соки.
В Европе 7 из 10 крупных концернов — немецкого происхождения. Наиболее известные марки производят «Eckes AG» (Granini, Hohes С, Dr. Koch, Fruchtiger и др.), «Procter & Gamble» (Punica) и «CocaCola» (Minute Maid и Сарру).
Большая часть апельсинов выращивается в районе к северо-западу от бразильского промышленного гиганта Сан-Паулу. Там в середине 1960-х годов немецкий эмигрант Карл Фишер начал промышленное разведение ценной культуры. В настоящее время пять семейств распоряжаются 150 миллионами апельсиновых деревьев и примерно 70 тысячами сборщиков.
Урожай контролируется с помощью самых современных технологий. На мониторах компьютеров, работающих по программе «Parana Citrus», при легком нажатии на кнопку мыши высвечиваются все деревья в радиусе 50 километров, уже готовые к сбору урожая. Туда-то каждый день и направляют сборщиков.
Оплата труда этих рабочих, по словам Хельмута Адама из «TransFair», австрийской организации, придерживающейся принципов «fair trade», примерно на треть ниже прожиточного минимума (23). После изменения законодательства в 1995 году, когда сборщики получили статус свободных предпринимателей, их социальное положение не стало стабильнее.
