Алексей Андреев - Сядьте на пол
Но раз их поведение похоже на детское, то можно предположить, что схожими будут и успешные методы сдерживания неконтролируемых движений или брани. Что же это за методы? В случае синдрома Туретта очень помогает ритмичная, алгоритмизированная деятельность: спорт, пение, игра на музыкальных инструментах. Ну, работу хирурга вспыльчивым детям не посоветуешь ‑ однако её могут заменить алгоритмические игры с запланированной последовательностью действий.
«Ева во Дворце Пионеров снова залипла у двери авиамоделирования. Это явно не тот кружок, который я бы выбрал для неё сам. А как я их выбираю, кстати? По прошлым наблюдениям да сомнительным обобщениями. Вроде нравятся животные ‑ биология. Вроде надо двигаться ‑ танцы.
Вспомнилось, что с Китом мы практиковали эмпирический подход, посещая презентации кружков на День открытых дверей. Надо и тут устроить то же самое, подумал я. И стал водить Еву по Дворцу, заглядывая в двери всех кружков.
В некоторых она дальше двери не шла. А в других смело заходила внутрь и начинала всё разглядывать с интересом. Так что и без слов было понятно, что больше увлекает. Рисование, лепка ‑ не очень. Робототехника, ракеты ‑ нет. А вот модели железных дорог ‑ да. Хорошо, смотрим другой этаж. Кулинария ‑ нет. Вязание и вышивка ‑ вроде интересно, но не очень. Швейные машинки? Да, вот это круто! И танцы тоже, надолго зависает в дверях". (январь 2016)
Конечно, для таких наблюдений необязательно ходить во Дворец Пионеров. Можно и дома заметить, как выходной оказывается очень спокойным благодаря набору для вышивания или гончарному кругу. Как чистка зубов превращается в песню. Как на смену спонтанному бросанию предметов приходит сосредоточенное жонглирование. Как скандал моментально сменяется деловым планированием после предложения самостоятельно сходить в магазин за фруктами ("Я возьму самокат и повешу пакет на руль, чтобы было быстрее").
Но честно говоря, срабатывание этого метода каждый раз кажется мне сюрпризом. Особенно когда занятием, которое увлекает ребёнка, оказываются скучные школьные прописи или тот самый конструктор «Лего», который я ругал за тупое повторение однообразных движений. Почему меня это удивляет? Может быть, я слишком навязываю детям поисковые игры вместо других, более планомерных? Слишком активно играю за племя охотников – против племени фермеров?
Да и не я один. Вокруг процветают глобальные культы поискового поведения: охоться за самой низкой ценой, ищи самые последние модели, постоянно обновляйся. И такие культы растут не на пустом месте. Согласно исследованию McKinsey, в США лишь 30% новых рабочих мест связаны с алгоритмической работой, а остальные 70% новых сотрудников востребованы в сфере эвристической, творческой деятельности, которую нельзя автоматизировать [47]. Эти данные вполне объясняют моду на различные «теории креативности» ‑ вроде той, которой прославился Кен Робинсон из прошлой главы.
А Нассим Талеб в книге "Чёрный лебедь" [48] для доказательства своей крутизны даже придумал две разные страны ‑ Среднестан, где живут люди классических немасштабируемых профессий, вроде булочников и сантехников, и Крайнестан, где работают с информацией и делают ставки на случайность, которая не подчиняется гауссовому распределению – биржевые спекулянты, писатели, артисты, рок‑музыканты и IT‑бизнесмены:
«Интеллектуальные, научные и творческие профессии существуют по законам Крайнестана, где высока концентрация успеха и где победителей мало, но именно им достаётся львиная доля награды. Это относится ко всем профессиям, которые я считаю нескучными (пока я не вижу ни одной интересной профессии, которая принадлежала бы к миру Среднестана).»
И вот мы оказались в культуре, где любая регулярная деятельность обзывается «скучной». И детей приобщаем к этому культу обновлений и переключений: сорок пять минут одного предмета, сорок пять другого, потом побежали туда, потом сюда... А если кому‑то из них в силу врождённых качеств хочется долгого и сосредоточенного занятия? Просто свитер вязать целый день? Мы уходим от размеренных традиций, отказываемся от упорядоченной жизни, считаем пережитком прошлого "режим дня" ‑ даже не задумываясь, что к этим вещам у некоторых детей может быть генетическая предрасположенность.
Нет, я вовсе не против творческих, интеллектуальных профессий. У того же Талеба я нашёл прекрасное обоснование моих нерегулярных занятий спортом: он пишет, что организм человека не настроен эволюцией на ежедневные походы в спортзал, а настроен он так, чтобы по полной выложиться на Большой Охоте, после чего долго валяться и отдыхать ‑ до следующей охоты.
Но мои дети – это не я. Характеры у них разные, это точно. Ничего удивительного, если в ком‑то побеждают гены не охотников, а других предков, которые махали лопатой или тянули нитку с пряжей. Навязывать всем свои ярлыки не стоит. Настоящие индейцы не одобряют.
«Рассказал свою теорию Маше. Она спрашивает:
‑ А как диагностируют этот синдром?
‑ Ну, моторные тики вообще заметны. Либо можно диагностировать с помощью имени Абуззахаб. Они же любят странные имена.
‑ И что, они будут повторять его? Будут говорить “Как‑как вы сказали ‑ Абубухаб? Абухахаб? Абузабах?”
‑ Точняк. Именно так они и будут делать». (декабрь 2015)
МУЗЫКАЛЬНЫЙ РИНГ
«По оценкам Пентагона, США тратят на оборонную промышленность в шесть раз больше Китая. Но в другой стратегической сфере Китай в шесть раз обгоняет Америку. Сегодня 36 миллионов китайских детей берут уроки фортепиано, а в США таких детей только 6 миллионов.
Возможно, это заговор. Китайские родители продают плазменные ТВ‑панели в Штаты, а на вырученные деньги обучают своих отпрысков музыке, делая американских детей тупее, а китайских детей умнее. Берегитесь: когда новое поколение вырастет, ваш ребенок будет подносить кофе китайскому боссу! Хотя это, конечно, преувеличение: некоторые боссы будут индийцами.
В любом случае, Америка совершенно не понимает, какая ставка на кону. Нынешний сдвиг интеллектуального капитала в сторону Востока не имеет прецедентов в истории. Немногие из этих 36 миллионов юных пианистов будут зарабатывать музыкой ‑ но многие станут серьёзными учёными, инженерами, врачами, бизнесменами и военными.
Мало кто сомневается, что классическая музыка развивает мозг и приводит к успеху в других областях. Согласно научным исследованиям, обучение музыке увеличивает IQ шестилетних детей. И американская элита всё ещё отправляет детей учиться музыке. В Брили, самой престижной нью‑йоркской школе для девочек, обязательное условие для всех учащихся ‑ играть в оркестре. А американские медицинские колледжи охотнее принимают тех, кто закончил музыкальную школу». (The Asian Times, [49]).
Музыка – очень противоречивая штука. Факты её воздействия на человека известны с древнейших времён. Но зачем она нужна, никто не может внятно объяснить даже сейчас. Музыка явно не входит в “список первой необходимости”, куда входят воздух и вода, еда и сон, движение и общение. Счастливая жизнь вполне возможна без музыки, хотя проверить это в наши дни непросто: музыка звучит повсеместно.
Можно признать, что музыка просто приятна, и этого достаточно для её существования. Но чесаться тоже приятно, однако никто не строит “школы чесотки”.
Другое глобальное противоречие тоже связано с обучением. Во многих современных культурах это почти обязательная программа: детей массово загоняют в музыкальные школы. Но значительное количество таких учащихся потом всю жизнь ненавидят эту обязаловку, что вполне объясняется другой общепринятой идеей ‑ о "врожденных" музыкальных способностях, которыми обладают лишь немногие. Зачем же тогда всех остальных мучить?
Наконец, если отложить все эти наносные истины и понаблюдать за собственными детьми, можно заметить ещё много такого, чего не пишут газеты, доказывающие великую развивающую силу музыки.
Во‑первых, в самом раннем возрасте (несколько месяцев) дети музыкой не интересуются. То есть буквально "музыкой", в чистом виде, как набор звуков из магнитофона. Они, конечно, могут реагировать, особенно на ударные инструменты. Ребёнок озирается, ищет источник звука... но не увидав никакого изменения среды, теряет интерес к записи.
Другое дело ‑ когда есть действия, сопровождающие музыку. Давно привыкшие к музыке взрослые даже не осознают эту связь: мимика лиц при исполнении песен, движения рук на музыкальном инструменте, покачивания тела в такт. Но кажется, дети ловят именно это.
«Кит увлекся дудкой, которая с клавишами. Типа духового мини‑пианино. Сколько я мучился, чтобы заинтересовать его такими штуками! Нет, валялись мертвым грузом. А решение‑то банальным оказалось. Играли в очередную "войнушку" с игрушками. Я и предложил дудкой передавать сигналы войскам. Показал пару мелодий простых, из трёх нот. Вот, говорю, этот сигнал ‑ вызываем подмогу. А этот ‑ отбой. И так далее. Подействовало! Кит уже три дня на дудке наигрывает эти мелодии». (ноябрь 2008)
