Admin - i 1495e07c15fb5d3e
- Хорошая девочка.
Забрав и отбросив в сторону отяжелевшую от горячего багрянца нагайку, Дмитрий слегка подтянул мстительницу к себе.
- Тебе легче?
Шапка некогда иссиня-черных, а теперь седых волос дрогнула в молчаливом согласии. По-хозяйски обняв гибкую талию, царевич стал еще чуть-чуть ближе, распорядившись вполголоса:
- Лекаря сюда!
Почувствовав, как тело под руками напряглось, четырнадцатилетний целитель, известный своим милосердием и частыми молитвенными бдениями, едва заметно улыбнулся:
- Ты ведь не хочешь, чтобы он умер...
- Хочу!!!
Развернув девицу к себе лицом, первенец великого государя с ласковой укоризной закончил пояснять:
- Умер до того, как сядет на кол?
Взяв затянутой в черную замшу перчаткой подбородок, Дмитрий слегка его поднял - так, чтобы ее зеленые глаза попали в плен его синих омутов, медленно наливающихся пугающей чернотой.
"Сильная усталость-опустошение, мучительное сожаление, тоскливая горечь и легкий оттенок едва теплящейся надежды... И страх - да какой сильный! О, вот и желание что-то попросить. Ну что же, не будем ее мучить неизвестностью".
- Хочешь служить мне?
Едва заметно вздрогнув, юная девушка отшатнулась на шаг назад - но только для того, чтобы согнуться в земном поклоне.
- Мой господин.
"Быстро соображает. Прямо не девица, а одни сплошные достоинства".
Подозвав одного из постельничих стражей, Дмитрий распорядился устроить Аглаю в полном соответствии с ее изменившимся положением. То есть личный шатер, новая одежда, еда со стола самого царевича - и обязательная охрана новой личной ученицы государя-наследника Московского. Сам же он, словно бы потеряв интерес к новому приобретению, вернулся к свите - пока та, бедная, совсем не исхудала.
- Ну, а теперь-то - вечерять, Димитрий Иванович?
Едва заметно кивнув, первенец великого князя взлетел в седло аргамака - после чего в тройном кольце (из ближников, затем Большой свиты, и собственно царевичевой стражи) проследовал в самую середку воинского стана, на скромный походный ужин. Бараньи ребрышки с гречневой кашей, куриные грудки в медовом соусе, мелкая речная рыбешка, обжаренная с маслом и мукой, свежая выпечка, слабенькая (зато сладкая) мальвазия... Правда, сам он особого аппетита не проявил, ограничившись небольшой пиалой с крепким куриным бульоном и пшеничной булочкой - зато родовитая молодежь наглядно продемонстрировала, что все тяготы и лишения порубежной службы никоим образом не сказались на ее отменном аппетите.
- Продолжайте.
Ранний уход с ужина имел вполне определенную цель, и пока менее знатные ровесники уничтожали немудреные яства, Дмитрий спокойно добрался до ждущей его в Судбищах баньки, загодя протопленной до состояния малой мартеновской печи. Сияющий от оказанной ему чести хозяин быстрой скороговоркой отрапортовал, что для государя-наследника приуготовлено наимягчайшее лыковое мочало, самые пушистые веники и духовитый квас... Но гостя больше заинтересовало, почему в эмоциях коренастого мужичка сквозь довольство и тихий восторг нет-нет да и пробивалось затаенное сожаление.
- А вот и мы, Димитрий Иванович!
Не оглядываясь на Малую свиту, наподобие цепных псов стерегущую своего повелителя (слава богу, что в нужник пока не додумались его сопровождать!), царевич с внезапно разыгравшимся подозрением просканировал окрестности. Затем еще раз, на все доступное ему расстояние.
- А что, хозяин, хорош ли парок?
Почти не слушая, что там ему говорят в ответ, сереброволосый подросток просеивал чужие эмоции - и едва удержал маску равнодушия на лице, когда все же понял, в чем дело. Да, староста деревеньки (а у кого еще могла быть самая лучшая банька?) сожалел. О том, что дочери еще малы, и не могут услужить сыну великого государя! На жену же в этом вопросе расчетливый мужик не надеялся - уж больно стара да некрасива была она для такого гостя.
"Тьфу ты!".
Через полтора часа, отхлестанный березовыми вениками до полного благодушия и легкой истомы, царевич отправился обратно. Покачиваясь в седле, он с толикой меланхолии раздумывал - не превратит ли селянин данные ему в награду за гостеприимство копийки в родовой талисман? Или все же обменяет монетки на какую-нибудь четвероногую живность?
"Скорее второе, чем первое. Охо-хо, а все же я славно сегодня потрудился в лазарете. С полсотни порубежников от могилы точно спас. И втрое больше рук и ног от ампутации!.. А вечером получил нежданный подарок и пищу для размышлений... Хм. Что это у меня ближники с такими хитрыми мордами переглядываются?".
И не только переглядываются: большая часть явно о чем-то сожалела, от Мстиславского шло легкое злорадство, а княжич Горбатый-Шуйский аж фонтанировал удовольствием и скрытыми надеждами.
"И что все это значит?".
Все выяснилось рядом с его шатром, стража которого самочинно пропустила в его походное жилище постороннего. Вернее, постороннюю, потому что Узор определенно был женским.
- Доброй ночки, Димитрий Иванович.
Не удостоив ближников ответом и излив толику неудовольствия на подобравшуюся охрану, царевич прошел внутрь - а навстречу ему с уже расстеленного ложа поднялась...
- Хорошава?..
Пока юноша собирался с мыслями, заодно прогоняя прочь большинство из них, и подбирал слова, должные успокоить нервничающую девицу, та сама подошла ближе.
- Не бойся.
Если бы не способность чувствовать других, он бы легко усмирил кое-какие излишне своевольные части своего тела - но когда фигуристая девица с хорошеньким личиком аж полыхает эмоциями от горячего желания!..
- Я и не боюсь...
Это было правдой. Впрочем, такой же, как и ожидание красивой жизни - и прочих благ, что только мог принести ей статус наложницы государя-наследника. Еще была твердая решимость всего этого добиться - благо, что царевич был очень красив собой, и переламывать себя Леониле не приходилось. Даже, хе-хе, наоборот - ее энтузиазм прямо таки бил через край.
"Этакая постельная карьеристка! Черт, что за чушь лезет мне в голову".
Еще не приняв окончательного решения, царевич все же начал приглушать собственную энергетику, поневоле радуясь массивным тратам силы на диагностику и лечение раненых порубежников - в ином случае он бы попросту не смог "усыпить" средоточие в должной мере. Впрочем, даже так была совсем не маленькая вероятность случайным выплеском попросту сжечь слабенький источник рыжеволосой Хорошавы... Вздохнув и еще раз прислушавшись к эмоциям девицы, юноша отстраненно констатировал:
"Все, хорошей лекарки из нее уже не получится".
Тонкая понева словно сама собой поползла вниз, и Дмитрий почувствовал, что тело берет на разумом верх. Сдавленное ойканье, когда рыжеволоска "запнулась" о собственную одежку и буквально рухнула на него. Касание ее груди, податливая сладость неопытных губ и собственная рука, мягко сдавившая гладко-упругую ягодицу...
"Да пошло оно все!".
***
В полдень первого июньского дня, года семь тысяч семьдесят пятого от Сотворения мира, над большим воинским станом, раскинувшимся неподалеку от невеликой деревушки Судьбище, поднялся в небесную высь и резко оборвался крик мучительной боли - но не стали бить тревогу караульные, не встревожились отцы-командиры порубежных полков. Потому что на тонкую, крепкую и отменно смазанную бараньим жиром палю уселся всего лишь один из пленных людоловов. Конечно, это был не простой ногай, коих полным-полно в Диком поле - нет, казни удостоили племянника Табан-мурзы, пятнадцатилетнего Багаутдина. Оборвав тем самым последнюю ниточку, связывающую степного князя с его покойным старшим братом...
- Какой звонкий голосок у мурзенка прорезался! А, братие?!
И вызвав некоторое оживление среди всех, кто наблюдал это неоднозначное зрелище. Одни спорили, сколько казнимый протянет; другие втихомолку обсуждали ту легкость, с которой будущий великий государь определил чужого пленника на кол; третьи вспоминали иные забавы его грозного отца; ну а четвертых более всего интересовал не сам царевич, а его новая личная ученица...
- Долгие лета государю-наследнику!
Белгородский помещик Афанасий Ноготков чувствовал себя не очень хорошо. Для начала, это именно его полоняник сейчас корчился от раздирающего внутренности огня - а он ведь, грешным делом, уже успел помечтать о размерах выкупа, который получит за степного княжича.
- И тебе того же, добрый христианин.
А второй причиной неуверенности было то, что ему так и не сказали, зачем его призвал к себе наследник трона. Впрочем, причина оказалась на диво приятной: выразительно покосившись на пронзенное деревом тело, юный властитель стянул с десницы невзрачное колечко темного янтаря с выгравированной по ободку молитвой - а с шуйцы золотой перстень с некрупным изумрудом.
