Бранко Миленкович - Продается Таня. 20 лет (Ispovest iz harema)
В Стамбуле, утопающем в потоках воды, молнии превратили ночь в день, а я совершенно спокойно стояла у окна. То, что случилось, начиная с той грозы и моего детского страха и до моего приезда в Стамбул, совершенно поменяло мою жизнь. Она была щедра на неприятности, но на них, как на дрожжах, по ночам растет и созревает душа. Меня разбудил звонок в дверь. Было уже девять часов. Охранник предложил мне завтрак, но я отказалась – не была голодна. Он напомнил, чтобы я приготовилась к встрече с Исмаром. Тот зачем-то назначил мне «аудиенцию». Я знала об этом со вчерашнего дня, меня предупредил тот странный незнакомец – сотрудник или курьер Исмара.
Я застала хозяина за рабочим столом в кабинете. Он держался холодно, как и в прошлый день. Предложив мне сесть, Исмар вытащил из деревянной коробочки сигару и закурил.
– Я недоволен твоим поведением в Анкаре, – сказал он, смотря мне в глаза.
– Чем я нарушила ваши указания? – спросила я его, быстро прокручивая в памяти то, что было ночью в апартаментах отеля в Анкаре.
– Кое-что я сам видел, а кое-что мне сообщили мои деловые партнеры, и это характеризует тебя не с лучшей стороны. Меня не интересует, что ты, дорогуша, думаешь о себе и кем ты была в Белграде и даже в Дубае. Здесь ты выполняешь то, что тебе скажут, и должна вести себя так, как я хочу. Ты видела тех девушек, которые ждали нас в Анкаре? Они – профессионалки. Может, это звучит для тебя грубо и слишком цинично, но они – профессиональные проститутки, а ты отличаешься от них тем, что только я владею твоим телом и что ты спишь только со мной. Остальное разрешено. Конечно, если я так решу.
– Что тогда было не в порядке в Анкаре? – опять повторила я.
– Не важно – что, дело сделано, те три девушки выполнили свое задание идеально, а ты немного недотянула. Но это никак не повредило моей сделке. Забудем об этом. Я позвал тебя, чтоб еще раз напомнить: выполняй мои распоряжения без проволочек, – сказал Исмар и выдохнул дым от сигары.
Я смотрела в пол. Любое слово, любое оправдание и попытка что-то объяснить еще усугубили бы мое положение, я знала об этом и потому не проронила ни слова.
– Через пару дней мы едем к моему старому другу. Он живет в пятидесяти километрах от города. Приготовься, ты едешь со мной. Мои люди сообщат тебе точное время отъезда, – закончил Исмар, поднимаясь с кресла. Это был знак: разговор окончен.
– Когда вы разрешите мне позвонить родителям в Белград? – внезапно прервала я молчание.
– Я не помню, что я тебе что-то подобное обещал, – ответил Исмар.
– Не обещали, но вы сказали, что подумаете над этим, – упорствовала я.
– Дорогуша, не задавай лишних вопросов, и когда спрашиваю я, то ожидаю ответа, который мне не испортит настроение. Я ясно выразился?
– Я знаю, но я бы хотела позвонить родным, чтоб узнать, живы ли они, чтобы они убедились, что я жива…
В этот момент он размахнулся и со всей силы ударил меня по лицу. Я откинулась в кресле. Турок стоял надо мной, как разъяренный бык. Он потянул меня за волосы и еще раз ударил. Я опять упала. Я почувствовала кровь во рту. Исмар выкрикивал что-то по-турецки. Скоро в комнату вошло двое парней из комнаты охраны. Меня взяли под руки и вывели из кабинета Исмара. Я зашла в туалет в коридоре, чтобы смыть кровь с лица. Одна губа была рассечена изнутри. Не сильно, но из нее шла кровь. Я набирала холодную воду в рот и потом выплевывала, и продолжала так делать в течение нескольких минут. Кровотечение остановилось, и я пошла с охранниками к маленькому лифту, который спускался к выходу с другой стороны здания.
Один из охранников, когда мы уже были в машине, сказал, что он не знает, что произошло в кабинете, но так бывает с теми, кто перечит Исмару.
– Не делайте больше таких глупостей, – добавил он с оттенком сочувствия в голосе.
Из маленького холодильника в квартирке я достала несколько кусочков льда и попыталась с их помощью уменьшить отек лица. На следующую ночь я несколько раз просыпалась от боли – каждый раз, когда во сне я клала голову на ушибленное место. Утром под глазом появился отек, а между носом и щекой – красное пятно. Помню, я долго плакала от бессилия помочь себе, что-то изменить. Все мои надежды рушились. В первый раз мысль о самоубийстве не показалась мне такой уж бессмысленной.
Я легла на кровать. В голове была полная пустота, мрак безнадежности. Я начала раздумывать, как прекратить свои мучения, как это осуществить. В голову пришла мысль прыгнуть с двенадцатого этажа, но окно было герметично закрыто – свежий воздух поступал через кондиционер. Второй способ, пришедший мне на ум, – электричество. Достаточно было схватить какой-нибудь оголенный провод, и все бы закончилось в одну секунду. Еще можно было бы вскрыть себе вены: в маленькой кухне был небольшой ножик для резки фруктов – яблок, груш, ананаса… Я никогда раньше не думала о том, какой силой нужно обладать, чтобы убить себя.
Сейчас моя жизнь зашла в такой тупик, что я больше не удивлялась людям, у которых хватило смелости совершить подобное. От самой мысли взять в руки нож и перерезать себе вены у меня пробегали мурашки по телу. Мне бы не хватило духу. Электричество было, мне казалось, более легким и быстрым способом.
Из этих мрачных размышлений меня вывел звонок в дверь. Это был охранник. Он вел себя очень обходительно, спрашивал, не нужно ли мне лекарств, таблеток, бинтов. Он заметил следы ушиба на моем лице, когда я проходила мимо.
– Нет, все в порядке, большое спасибо, – ответила я и опять закрыла дверь.
Интересно, после этого мысли о самоубийстве уже не шли в голову. День пролетел быстро. Я пыталась немного размяться, просто для поддержания формы, но движения верхней частью тела вызывали боль, и я прекратила упражнения.
Настало время поездки за город. Шофер Исмара заехал за мной около десяти часов утра. Исмар присоединился к нам в центре города. Он сел рядом со мной на заднем сиденье, заняв место своего телохранителя. Они, вероятно, опасались, как бы я не решилась на побег после побоев в кабинете, и решили не оставлять меня одну на заднем сиденье.
Дорога заняла больше часа. Мы долго стояли в городских пробках. Сначала машина свернула с главной дороги на боковую, а через десять минут съехала с нее на узкую, но асфальтированную дорогу. Проехав по лесу около километра, мы остановились около небольшого домика, стоящего в нескольких десятках метров от леса.
«Мерседес» Исмара совсем не вписывался в окружающую обстановку. Дом был ветхий, стены не белили, наверное, с тех пор, как он был построен, забора не было. Сомневаюсь даже, что сюда было проведено электричество. Нас встретила собака пепельно-серого окраса, к моему удивлению, она не залаяла, а только вертелась у наших ног. Один их охранников вошел в дом, пока мы оставались снаружи. Через пару минут он выглянул в дверь и подал нам знак заходить.
Я шла за Исмаром, за мной по пятам следовал второй охранник. Мы вошли в дом, и затхлый воздух ударил мне в ноздри. Внутри были заметны следы запустения. Из первой комнатушки мы прошли во вторую, побольше. Там мое внимание привлек предмет мебели, если можно так сказать, представляющий из себя нечто среднее между стеллажом, дровяной печью и кроватью. На кровати сидел человек. По его виду нельзя было определить, сколько ему лет. Я думаю, старику было больше восьмидесяти. По тому, как сердечно он поздоровался с Исмаром, нетрудно было понять, что они старые друзья. Исмар что-то сказал хозяину дома, указав на меня рукой. А тот протянул мне руку, поклонился и что-то пробормотал. Он смотрел мне в глаза, и этот взгляд я не забуду никогда. Я не смогла выдержать его даже в течение пяти секунд. У меня было ощущение, как будто его глаза просвечивают меня подобно рентгену. От страха у меня по спине побежали мурашки.
Старик накрыл какую-то деревянную лавку подстилкой и предложил нам сесть. Они с Исмаром разговорились, само собой, на турецком. Я с деланным интересом смотрела по сторонам, посматривая то на одного из них, то на другого. Мне и правда было интересно, но я не смела задавать вопросов. Внешность у старика была внушительной, из тех, которые редко встретишь и вряд ли забудешь. Для своих лет у него были достаточно густые волосы, как это обычно бывает у арабов. Вдруг Исмар повернулся ко мне и сказал:
– Ахмед мой старый хороший друг. Он был другом моего покойного отца и всей семьи. Ахмед жил в Стамбуле, но, когда ему было еще шестьдесят, переехал сюда. У него есть дар видеть будущее, и я иногда приезжаю к нему, привожу ему еду и одежду, а он предсказывает мне, какая судьба меня ждет. И никогда не ошибается.
Я лишь кивнула в ответ. Слова Исмара усилили мой интерес к старику. Разговор, как и сам визит, длился около часа. Старик проводил нас до машины и, прежде чем мы сели, посмотрел на меня. Исмар только махнул рукой, он казался недовольным, кажется, ему не понравилось то, что он услышал от старика.
