Сюзанна Виннэкер - Отступница
— Тюрьма ОЭС?
— ОЭС заботится об Иных, даже если они слишком безумны или опасны, чтобы ходить свободными, — с горечью произнесла я. — Майор говорил, что это для Иных, потерявших контроль над своими Изменениями или тех, кто использовал их, чтобы навредить другим. Но после всего, что я узнала об ОЭС, не уверена, что только преступники заперты там.
— Много членов Армии Абеля в настоящее время заключены в тюрьме? — спросил Девон.
Я вспомнила свой разговор с Майором о тюрьме усиленного режима ОЭС. Он не сказал много.
— Стивенс, однозначно. И я уверена, он не первый пойманный член Армии Абеля. Но у меня нет предположения, как много других может быть там.
— Возможно, они позволили ему попасться специально, — задумчиво предположил Девон.
— Это не имеет смысла. Зачем им так рисковать? Он мог выдать важную информацию.
— Нет, если у Армии Абеля действительно есть Иной, способный менять воспоминания. Они могли стереть все воспоминания, опасные для них, или даже изменить воспоминания других людей, чтобы повести ОЭС по ложному следу.
Моя голова пошла кругом. Мысль, что кто-то поступил так с моими воспоминаниями, казалась все менее и менее заманчивой. Что случалось с людьми, чьи воспоминания изменили? Если их жизни меняли свое направление, меняло ли это их сущности?
— Но Майор знал, что не может доверять Стивенсу. Что получил бы Абель от его плена? Я просто думаю, что Стивенс их последний приоритет, и поэтому они не спасли его.
— Думаю, мы никогда не узнаем, — сказал Девон устало. Интересно, не начал ли он эту дискуссию, чтобы отвлечься от мыслей о родителях.
— Может, моя мать знает больше.
— Она не видела твоего отца сколько, четырнадцать лет? — Девон приподнял брови.
— Я действительно не знаю, — тихо ответила я. — Была запись в файле. Майор думал, что они общались после того, как я присоединилась к ОЭС.
Но остается факт, что все эти годы, Абель не связывался со мной. Он бросил меня и мою мать, потому что не мог использовать нас. И теперь, узнав о полезности моего таланта, он захотел его для себя.
ОЭС даже не знает, где штаб Армии Абеля. Безнадежность захлестнула меня. Как же мне найти Холли?
Девон схватил меня за руку, отвлекая от мыслей.
— Ты скучаешь по ней?
— По матери? — я с трудом удержалась от фырканья. — Я не скучаю по матери, которую помню. Я скучаю по матери с фотографии - молодой, счастливой маме, которая держала меня на коленях с улыбкой, которая любила меня. Матери, у которой была надежда. Иногда я не уверена, что та мать вообще существовала, — мой голос сорвался. — Может, придется признать, что я не достойна любви.
— Не говори так, — прошептал Девон. — Это очень далеко от правды.
Его хватка на моей руке усилилась. Я в ответ сжала его. Мысль о нашем поцелуе промелькнула в моей голове, и тепло подкралось к моей шее. Близость Девона ощущалась так хорошо. Разве плохо двигаться дальше? Полюбить кого-то другого? Какая разница сколько времени прошло? Я уже забочусь о Девоне, а Алек наверняка ушел в прошлое. Но часть меня знала, что это слишком быстро.
— Прости. Мысли о моих родителях наводят на меня тоску. Мне просто придется смириться.
Я включила радио, и позволила музыке занять мои мысли.
• • •
Мы провели молча несколько часов, но вскоре после пересечения границы Невады, голос Девона разрушил тишину.
— Может, остановимся ненадолго. Я думаю, нам обоим необходим отдых. И я голоден.
Я закусила губу. Мы были так близки, и уже потеряли столько времени.
— И продолжив ехать, мы прибудем к бару примерно в обед. Я сомневаюсь, что они будут открыты так рано.
Он был прав. Когда мы подъехали к следующему съезду, я съехала с шоссе к стоянке. Как только я вышла с машины и размяла ноги, глотнув немного свежего — хоть и загазованного — воздуха, почувствовала себя лучше. Мы купили сэндвичи, немного упаковок с чипсами и несколько шоколадных батончиков, прежде чем вернуться к грузовику.
— Я думала, в пустыне будет теплее, — сказала я, присев на край кузова, свесив ноги.
— Не ночью, — сказал Девон, разорвав упаковку и практически заглотив горсть чипсов. — Рино всего в нескольких милях.
— Родители Холли живут возле Рино, — произнесла я.
Девон прекратил жевать.
— Ты хочешь навестить их?
— Может. Не знаю, — нерешительно сказала я. — Они удивятся, что я навещу их без нее. Не думаю, что они знают о ней. И, может, никогда не узнают. Если нам удастся спасти Холли, тогда все будет нормально.
Сомнения отразились на лице Девона. Конечно, нелепо думать, что мы сможем так просто освободить Холли. Я развернула свой батончик и откусила большой кусок. Сладость успокоила мой желудок.
— Может, нам стоит вздремнуть, — сказал он. — Так нам хватит энергии, когда мы приедем в Вегас.
Мы заползли в наши спальные мешки и растянулись на постели. Девон придвинулся ближе ко мне, наши лица оказались в дюймах друг от друга. Его взгляд нашел мой.
— Тебе нужно больше времени, да? — прошептал он. — Из-за того что случилось с Алеком.
Я кивнула. Не только из-за Алека. Он - одна из причин, конечно. Все было слишком свежо, я пока еще не освободилась. Я чувствовала это в глубине души. Но я нуждалась во времени, чтобы понять, что чувствую и почему чувствую именно это. Может, я просто привязалась к следующему человеку, который был добр ко мне? Ищу я кого-то — кого угодно — кто сможет любить меня? Это было нездорово и нечестно по отношению к Девону.
— Расскажи мне про первый раз, когда ты исцелил кого-нибудь, — пробормотала я, положил голову на его грудь.
— Мне, кажется, было семь, и я играл в саду, — начал Девон. Я услышала улыбку в его голосе и почувствовала приятное тепло. — Наша кошка поймала птицу. Когда я, наконец, отогнал ее, птица была уже мертва. Я так расстроился, когда увидел этот комок перьев в моих руках. А потом мои пальцы начали покалывать и нагреваться, и птица шевельнулась. Я был настолько ошеломлен, что выронил ее, но она была в порядке. Минуту приходила в себя, а потом улетела в лес.
— Ты пытался рассказать родителям?
— О да. Я думал, что владею магией и был убежден, что вскоре получу письмо из Хогвартса, — его грудь задрожала под моей головой, когда он рассмеялся. — Мои родители решили, что я преувеличиваю. Они перестали читать мне Гарри Поттера в тот же вечер.
Я улыбнулась.
— Так ты получил письмо?
— Нет, но я не сдавался долгое время. Я был одержим совами. В конце концов, папа сказал мне, что я должен быть терпелив. Он напомнил мне, что письма из Хогвартса доставят на мой одиннадцатый день рождения. Ну, тогда я понял, что не владею волшебством. И также осознал, что не должен говорить им правду.
Я сжала его руку и вдохнула его запах. Каким-то образом все больше не казалось таким мрачным.
• • •
Я была истощена, но мы не могли рисковать и позволить себе больше, чем два часа сна. Я ввела адрес родителей Холли в GPS. Я знала, что рискованно встречаться с ними, но, поскольку их дом был практически на нашем пути, стоило убедиться, что они в порядке. Добраться до них у нас займет всего пятнадцать минут. Девон сделал глоток из бутылки с водой, прежде чем спросить:
— Ты когда-нибудь встречалась с ними?
— Родителями Холли? — спросила я. Он кивнул. — Да, однажды, через шесть месяцев после того, как я и Холли присоединились к ОЭС.
— Вы попали в ОЭС одновременно?
— Практически. Холли приехала на несколько недель раньше, чем я. И когда Майор, наконец, позволил ей увидеть снова семью, я поехала с ней. И Саммерс тоже. Кто-то должен был приглядывать за нами.
— И это был единственный раз, когда ты видела их?
— Единственный раз, когда Холли или я видели их. Майор не хотел, чтобы она навещала их. Она звонила им и отправляла е-мейлы, но Майор не одобрял этого.
— Это тяжело. Как мог Майор ожидать, что она забудет свою семью?
— Так работает ОЭС, — сказала я горько.
Некоторое время мы молчали.
— Что насчет тебя и Алека? — осторожно спросил Девон.
Мои руки сжались вокруг руля. Откуда взялся этот вопрос?
— Что ты имеешь в виду?
— Мне жаль, если это щекотливая тема. Я просто не знаю всей истории. Что произошло между вами?
Я вспомнила печаль на лице Алека после того, как сказала ему, что понимаю, почему родители ненавидят его. Но смирение и принятие были хуже. Казалось, его худшие опасения подтвердились, будто он подозревал все это. Как я могла сказать ему такое? Мой желудок сжался так сильно, меня затошнило.
— Больше нет такого понятия, как я и Алек, — сказала я. Но ложь была настолько явной. Мой голос дрожал, и я даже не могла смотреть на Девона, говоря. Не думаю, что вообще существовали я и Алек. Моему сердцу было плевать на предательство. Может через несколько лет мои чувства угаснут, притупятся за года, станут далеким воспоминанием. Но ничто не отменит факта, что Алек часть меня — хорошо это или плохо. — Он заботился обо мне, когда я присоединилась к ОЭС. Он слушал мои истории, и был рядом, когда я плакала. Он понимал, каково это — когда твои родители отвернулись от тебя. Алек был моим всем.
