Pepper Winters - Second Debt
— Ноша?
Мой разум лихорадочно работал, желая понять, что мы обсуждали.
— Ты та, кто вынудил его увидеть альтернативный путь в жизни. Спасибо тебе, иной способ справляться со всем уже не работал. Ты можешь дать ему новый.
Гнев взял верх над моим замешательством. Как она посмела переложить на меня ответственность, когда я была в этом доме пленницей?
— Кажется, ты забыла кое-какой факт. Я пленница твоего отца. Я игрушка твоего брата. У меня нет будущего, спасибо за это твоей безумной семейке, и у меня нет ни капли желания помогать кому-то из вас.
«Вновь ложь, Нила».
Я просто надеялась, что она поверит в мои выдумки лучше, чем ее брат.
Жасмин наклонилась вперед. Это было так незаметно — ее легкое приближение, в то же время я ощущал его каждой клеткой. От этой женщины исходили волны негодования и справедливости, когда это касалось Джетро. Ее недрогнувшая преданность удивляла и одновременно пугала.
— Слишком поздно. Ты затащила его в свою постель. Он боролся с тобой. Но, говорю как женщина женщине, он был недостаточно силен для тебя. И это поражает и расстраивает меня.
Я ссутулила плечи. От ее выпада у меня заболела голова.
— Что именно с ним не так? Почему он решил, что может жить, только если окружит себя льдом и полностью отстранится от эмоций.
Жасмин фыркнула.
— Это его секрет, и он может его рассказать сам, я не предам его доверие. И ты не поняла — с ним все так. Он идеален. Просто... не для этой семьи.
— Вы одной крови и, кажется, у вас очень близкие отношения. Ты говоришь, что тоже не подходишь этой семье?
Жасмин улыбнулась.
— А ты умная. Ну, можно сказать, что так. Мы с Джетро из другого теста. Рождены и выращены теми же родителями, но мы унаследовали иное безумство, чем остальная часть потомства.
Я не хотела обидеть ее, но мне нужно было знать. Больше чем за месяц, проведенный в плену у Хоук, Жасмин первая женщина, которую я встретила, за исключением прислуги. Почему так?
— Твоя мать тоже живет здесь?
Жасмин скривила губы.
— Моя мать не имеет никакого значения. Кроме того, я протеже Бонни Хоук. Мне хватает материнской руки.
Это был уже второй раз, когда я слышала о Бонни Хоук. Кес сказал, что она управляла семейным бюджетом — его бабушка.
Как бы я ни хотела встретить эту уникальную женщину, которая держала под своим каблуком целую семью мужчин, я все же желала оставаться ею незамеченной.
Мы немного посидели в тишине, но затем Жасмин сказал:
— Тебе лучше идти. И не говори Джетро, что приходила ко мне. Он не очень хорошо воспримет это.
— Почему?
Она долго смотрела на меня, как будто решая, что может сказать. Наконец, она выдала:
— Потому что в его голове, мы обе его. Обе под его защитой и обе в наших кармашках реальности, с которыми он может справиться. Если он узнает, что мы встречались и обсуждали его, давление от желания защитить нас возрастет.
Я чувствовала себя попугаем, когда снова спросила:
— Почему?
— Потому что, Нила Уивер, когда он рос, его некому было защищать. Он жил в мире, в котором даже намек на то, кем он был на самом деле, был смертелен для него. Даже когда он осознал различие между собой и нашим отцом, он продолжал жить с тенью собственной смертности. Кат не стал бы колебаться, знаешь ли...
Она сглотнула, внезапный всплеск боли заполнил ее взгляд.
— Он прожил двадцать девять лет, прячась, потому что если бы он не прятался, однажды он бы исчез и оставил меня одну. Осознание того, что мы виделись, даст ему еще один страх.
Мое сердце билось сильнее с каждым произнесенным ею словом.
— Страх?
Жасмин сгорбилась, ее голос стал лишь шепотом:
— Страх того, о чем мы говорили. Страх того, сколько его настоящей натуры вышло наружу. Страх того, сколько ты знаешь, потому что на самом-то деле не у него есть силы, чтобы уничтожить тебя, а у тебя есть все, чтобы уничтожить его.
К тому времени, как я забралась в свою кровать, в моей голове, не переставая, кружили вопросы.
Жасмин была вздорная и мудрая — загадочное создание, которое обожало своего брата и сделало бы все, чтобы защитить его.
Ее слова были одновременным поощрением и угрозой.
Смягчится ли она, если узнает, что я влюблена в него?
Она поможет мне понять его — предоставит мне необходимую помощь, чтобы я могла заполучить Джетро на свою сторону?
Она сбивала с толку так же, как и ее брат.
И я знала, что наш разговор не закончен. Я буду возвращаться. Снова и снова.
Пока не узнаю правду.
Но у меня также были другие вопросы — много-много вопросов.
От моего внимания не ускользнуло, что она вышивала. На ее кровати была незаконченная вышивка крестиком рядом с бумажной схемой, сложенной небрежно. Была ли она как я, и наслаждалась простым созданием... или это было что-то более зловещее?
Может ли она быть больше Уивер чем Хоук?
И если так... то, что это значит?
Я ворочалась и не могла заглушить голоса в своей голове, которые приходили к нелепым выводам.
Как только рассвет сменил звезды, сон, наконец, подкрался ко мне.
Но он не был успокаивающим.
Еще больше вопросов преследовали меня в мире грез.
Почему Жасмин никогда не выходит из своей комнаты?
И в чьих руках на самом деле вся власть семьи Хоук?
Неделя после матча в поло прошла без приключений.
Во вторник я отправился на охоту на Вингс.
В среду я видел Нилу за завтраком, прежде чем спрятался в своем кабинете до захода солнца.
В четверг я допоздна имел дело с особой отгрузкой розовых бриллиантов, которые уже были куплены и ждали своей доставки на частные яхты, пришвартованные на одну ночь в Саутгемптоне.
В пятницу я последний раз пытался «исправить» себя, но Жасмин была права. Лед больше не работал, что бы я ни делал.
Но у меня был лучший вариант — новый режим, который Нила самоотверженно подарила мне.
Первую половину субботы я провел с Кесом и братьями из «Блэк Даймонд», играя в покер в бильярдном зале «Холла» — намеренно давая своему сердцу время подготовиться к поразительным изменениям в жизни из-за того, что произошло между нами с Нилой.
Я был готов признаться себе, что мир изменился.
Настало время встретиться лицом к лицу с тем, от чего я бежал всю жизнь.
Однако следующий день разрушил мои надежды и мечты и швырнул меня обратно в темноту, которой я принадлежал.
Последний день недели... день, который принадлежит любви и единению, принес только печаль.
В воскресенье я получил самые худшие новости.
— Джетро, пойдем со мной, пожалуйста, — Кат просунул голову в мое холостяцкое крыло.
Я подпрыгнул, как будто был пойман с поличным, как происходило большую часть моей жизни, когда он появлялся из ниоткуда. Положив подушку на крошечный острый нож, который я использовал, чтобы открыть старые раны на подошвах, я уставился на незваного гостя.
— Куда пойдем?
Нила подарила мне надежду, что скоро я смогу перестать ранить себя таким образом, но пока я не буду уверен, что ее чувства ко мне необратимы, мне придется использовать что-нибудь, чтобы сдерживать себя в узде.
Лед больше не действовал — боль должна сработать.
Кат опустил глаза к моей поврежденной стопе.
— Тебе нужен сеанс?
Беспокойство в его взгляде было ключевой частью того, как он контролировал меня в течение многих лет. Он заставлял меня верить, что всегда рядом и хочет помочь мне. Что я был единственным избранным и заслуживал унаследовать все, что он мог дать.
Конечно, все это было херней.
Никто из нас не мог стереть то, что произошло с нами в ту ночь. В ту ночь, когда мы так ужасно использовали Жасмин в «исправляющем» сеансе и пересекли непроходимую черту. Я отказывался. Снова и снова, и снова.
Он давил и давил, и давил.
Я огрызнулся.
Я почти убил его.
И он сказал слова, которые затянули петлю вокруг моей шеи и стали кандалами вокруг моих ног до конца моих дней.
— Ты думаешь, твоя жизнь дар? Думаешь, я не могу забрать ее? Я был так чертовски близок к тому, чтобы убить тебя, мальчик. Положить конец стыду из-за того, кто ты. Я колебался только потому, что верил в твое изменение. В тебе моя кровь. Ты не можешь быть таким позором. Я не позволю тебе.
Я был жив только потому, что он верил в мое исцеление. С каждым уходящим годом он стоял над тортом, приготовленным специально для его первенца, и размышлял, убить ли меня с помощью цианида.
Или несчастного случая на охоте.
Или отгрузка могла пойти не так.
Так много способов избавиться от меня. Я жил в постоянном осознании ловушек и наемников, которые могли украсть мое богом данное право дышать.
Все потому что я не подходил.
Он также рассказал мне, что произойдет, если он убьет меня. Что он сделает не только с Жасмин, но и Кестрелом, Дэниелем и со всеми, кем я дорожу — их не так уж много. Он бы еще меньше заботился об этом, если бы это не означало, что он останется без наследника. Он верил в свою непобедимость, и у него отсутствовала единственная отцовская черта: любовь.
