Геннадий Авласенко - Унесенные временем
— Иван!
Санька бросилась было к Болотникову, но Фидлер ухватил ее за руку.
— Пустите! — закричала Санька, тщетно пытаясь высвободить руку. — Отпустите сейчас же!
— Ты хочешь вернуться домой или нет?! — отпуская руку Саньки, заорал вдруг Фидлер ей прямо в лицо. — Маму свою хочешь увидеть?!
— Хочу! — прошептала Санька, не трогаясь с места.
— Тогда стой спокойно и ни во что не вмешивайся!
Фидлер подошел к Болотникову, наклонился над ним.
— Это сон, — сказал он, внимательно глядя на Саньку. — Просто сон и ничего кроме. Так надо, понимаешь?
— Понимаю, — прошептала Санька, хоть понимала далеко не все.
— А теперь слушай внимательно. И не перебивай!
Проговорив это, Фидлер замолчал, но Санька тоже молчала.
— Твой отец, Орлов Николай Петрович. — вытянутой рукой Фидлер указал на Феофана, — есть дезертир Гай Ювентал, комендор третьего разряда второго защитного пояса Земли, тайно покинувший свой пост и решивший сбежать в прошлое. А дабы мы не смогли проследить траекторию его побега по биотокам мозга, Гай применил так называемое стирание собственной памяти, установив соответствующий прибор в аппарате временного скольжения.
— В машине времени. — не сдержавшись, прошептала Санька, но Фидлер нисколько не рассердился.
— Что ж, можно и так назвать этот аппарат! — равнодушно кивнул он головой. — Кстати, вам с Иваном крупно повезло в том смысле, что перемещались во времени вы, находясь подле аппарата, а не внутри него. Иначе вам тоже основательно память замутило бы.
Фидлер замолчал, и Санька тоже молчала, ожидая продолжения.
— Но вернемся вновь к твоему отцу, Александра. Удирая в прошлое, допустил он все же одну промашку. впрочем, и промашкой это назвать нельзя, скорее неразрешимой дилеммой. Ему бы по прибытии аппарат уничтожить, да как сделаешь это при стертой памяти? Не до аппарата ему было. взглянул на него отрешенным взором да и побрел себе куда глаза глядят. А аппарат пожужжал-пожужжал и вновь в свое времечко воротился. Дабы нам путь указать, где искать беглеца.
Проговорив это на одном дыхании, Фидлер вновь замолчал, внимательно глядя на Саньку.
— Понятно излагаю?
— Вполне, — сказала Санька. — Но почему тогда.
Не договорив, она замолчала.
— Почему тогда мы несколько лет твоего папу не трогали, если с самого начала знали о его точном местонахождении? — закончил за нее Фидлер. — Почему дали тебе на свет появиться? Ты ведь об этом спросить хотела?
Санька ничего не ответила.
— Впрочем, если бы мамы ваши тогда не поссорились, — задумчиво проговорил Фидлер, — вряд ли у Клавдии, подруги маминой закадычной, роман этот нелепый случился с шабашником заезжим. И тогда. Что тогда, Санька?
И вновь Санька ничего не ответила.
— Ивана бы не было, друга твоего, — ответил сам на свой вопрос Фидлер. — А еще кого не было бы?
«Болотникова! — промелькнуло в голове у Саньки. — И его не было бы, ведь Болотников — это и есть Иван!»
— Правильно мыслишь! — одобрительно кивнул Фидлер. — Действительно, прославленного воеводы Болотникова тоже не было бы совсем в истории российской, так, что ли?
Ничего на это не отвечая, Санька лишь молча кивнула.
— Видишь, как интересно получается! — улыбнулся (и вновь одним только ртом, без участия глаз) Фидлер. — И династия Шуйских удержалась бы на российском престоле, а после смерти престарелого Василия царем стал бы, не будучи отравленным, племянник его дальний, Михаил Скопин-Шуйский, молодой и талантливый, весьма укрепивший державу и значительно расширивший ее границы. И правили бы Шуйские, а не Романовы, кстати, куда дольше правили бы. такая вот альтернативная история исподволь вырисовывается.
— Почему альтернативная? — прошептала Санька, потрясенно глядя на Фидлера. — Эта и должна была быть основной историей, если бы мой папа. если бы он.
Не договорив, она замолчала и с еще большим потрясением взглянула на спящего Феофана.
— Вот именно, должна была быть! — подхватил Фидлер. — Но почему же тогда история пошла именно так, как пошла? Болотников. Смутное время. Романовы... события 1917 года... рождение твое и Ивана в начале двадцать первого столетия... рождение Гая в далеком будущем. Наши ученые мужи, специалисты по альтернативным вариантам развития человечества, провели тщательное исследование, дабы выяснить сей парадокс.
— Выяснили? — спросила Санька, хоть ей на самом деле все это совершенно безразлично было. Домой бы поскорее, к маме.
Но торопить Фидлера она боялась. А ну как рассердится да и оставит ее здесь.
— Ничего не выяснили, — вздохнул Фидлер. — Лишь то доказать удалось, что прошлое влияет на будущее не столь прямым, сколь таким вот опосредованным образом. И вспыхнувшее в начале семнадцатого столетия бунтарское движение просто обязало комендора Гая Ювентала из далекого двадцать восьмого столетия дезертировать в прошлое и сделаться составной его частью. И когда мы поняли это, то решили не мешать событиям вершиться так, как то природой и задумано было. И аппарат вновь в ваше время направили. Чтобы у твоего отца при виде его память начала восстанавливаться и он, испугавшись за вас с матерью, не стал дожидаться патруля — которого, кстати, никто и не собирался за ним высылать, — а рванул еще дальше в прошлое. А потом.
В это время в дверь забарабанили, и Фидлер, замолчал, оглянувшись.
— Воевода у тебя, лекарь? — послышалось из-за двери.
— Нет его тут! — крикнул Фидлер, подходя к двери вплотную. — Ушел!
— Понятно!
Когда за дверью все стихло, Фидлер вновь вернулся к лаве с Феофаном.
— Времени мало! — проговорил он озабоченно. — Или ты что-то еще спросить хочешь?
Санька хотела спросить, как могло получиться, что самым первым встречным оказался именно ее отец. То, что он не распознал в ней человека из будущего, — это вполне объяснимо: вновь память начисто потерял, и она к нему так и не возвратилась. Но вот то, что она встретила именно его. или это Фидлер специально так подстроил?
Но спросить об этом она немного опоздала. Что-то сверкнуло перед глазами, вспышка какая-то зеленоватая. и вот уже посреди комнаты.
Нет, это была совершенно другая машина времени, побольше. Такая же дырчатая, с такими же темными стеклами, но выше значительно и раза в три шире. Да и то, нескольких пассажиров она должна будет отсюда увести: ее, Фидлера, Феофана.
А как же Иван?
Санька подошла к Ивану, опустилась подле него на колени.
— Ванечка! — прошептала она, гладя Ивана по густым волосам, изрядно тронутым сединой. — Как же я там без тебя буду? И что я тете Клаве скажу?
— А вот об этом не беспокойся! — послышался у нее за спиной голос Фидлера. — Ничего тебе говорить не придется.
— Почему? — Санька обернулась и увидела, что Фидлер уже успел загрузить в аппарат беспамятного Феофана. — Почему не придется?
— Потом объясню! — нетерпеливо проговорил Фидлер. — А теперь залезай!
— А Иван? Что с ним дальше будет?
— А ты разве не знаешь, что случится потом с Болотниковым? — спросил Фидлер все тем же равнодушным тоном.
«Ослепят его, потом слепого в проруби утопят», — молнией пронеслось в голове у Саньки.
— Ваня! Ванечка!
Захлебнувшись слезами, Санька обхватила бесчувственное тело Ивана обеими руками, прижала к себе.
— Я с тобой останусь! Не брошу тебя одного, Ванечка! Я все тебе расскажу о будущем. спасу тебя, постараюсь спасти.
— А вот это как раз то, чего я никак допустить не могу! — раздался голос Фидлера, ровный и равнодушный, как всегда. — Изменение прошлого. да ты и сама понимаешь.
— Что? — обернувшись, Санька уже безо всякого страха и даже с вызовом посмотрела на лжелекаря. — Что я должна понимать?
Зеленая вспышка ударила Саньку по глазам, и она сразу же словно провалилась куда-то. Как и тогда, когда Иван спас ее на берегу реки Вороньей. впрочем, никакой вспышки тогда не было, а был самый обыкновенный обморок.
Эпилог
— Ну, просыпайся, просыпайся!
— Что?
Санька открыла глаза и первое, что увидела, это лицо Фидлера, низко над ней склонившееся. И удивилась тому, что Фидлер не стоял и не сидел, а просто парил в пространстве. Впрочем, ни стоять, ни сидеть тут было не на чем — вокруг, куда ни взгляни, простиралась зеленоватая мерцающая пустота. А когда Санька посмотрела себе под ноги, то поняла, что и она тоже парит невесомо в странной этой пустоте. И Феофан тоже в ней неподвижно висел. и лишь теперь Санька отчетливо смогла разглядеть не совсем еще затянувшийся, рваный шрам у него над правым ухом.
Раньше этого шрама не было.
— Где мы? — спросила Санька, обращаясь, естественно, к Фидлеру.
— Хороший вопрос, — в привычной своей манере отозвался тот. — Жаль только, что ответа на него, увы, не существует. Мы теперь как бы вне времени и пространства.
