МИХАИЛ - СУПОСТАТКА
Среда смотрела на свою руку, обагрѐнную кровью и, похоже, корила себя за
бестолковость. Глаза увлажнились.
Я успокаивающе поцеловал еѐ, затем зачерпнул черѐпкой тѐплую воду из
широкогорлого кувшина и принялся обмывать сальную кисть Среды.
-Вот и всѐ. Чепуха, поцарапка. Вон дай Раечке, залижет.
В следующую секунду рядом с нами, пыхтя, остановился Максим:
-Погодьте.
Вынул из кармана Наденьку, щѐлкнул парой клавиш - из торца выстрелила тонкая, с
волосок, игла. Максим приблизился к сжавшейся Среде, осторожно взял еѐ руку. Среда
напряглась, затаив дыхание. Максим мокнул иглу в кровь Среды, щѐлкнул клавишей -
игла исчезла.
-Зачем?
-Погодь, - Максим напряжѐнно вглядывался в дисплей, озарившийся оранжевым
светом.
Я тоже глянул, но ничего кроме мельтешащих точек не увидел.
-За... - начал я и осѐкся: точки замерли на секунду, затем спешно сгруппировались в
центре, образовав рыжий овал, а ещѐ через пару секунд пошла текстовая лента. Она
двигалась так быстро, что я не успевал ухватить даже одно слово.
Лента оборвалась так же внезапно, как и началась, на месте овала застыл жирный
пульсирующий крест.
Максим крякнул, подѐргал бороду, обронил в усы:
-Спасибо, Наденька.
Дисплей погас.
-Ну и?
Максим как-то по-новому посмотрел на Среду, вздохнул:
-Да уж...
-Что? Не тяни кота за хвост.
-Тяни, не тяни... Корешок-то нашей беды тут, у неѐ в животике...
-По-русски, можно?
-Изволь. Во-первых, она беременна. Мальчиком. Во-вторых, этот мальчик... наш
предок, в третьих, Агапова... веточка на нашем общем древе. Проще говоря, кровная
родственница... Лихо, да?
-Лихо... Может, в свете этих сведений Агапова быстрее пойдѐт на контакт.
-Не без этого,- сдавленно произнѐс Максим. - Что-то мне нехорошо... мутит. Я бы
полежал... Так сладко кушалось, и такие последствия...
Я приставил к сеновалу лестницу, расстелил покрывало из заячьих шкур.
Морщась и постанывая, Максим всѐ же одолел ступеньки.
-Располагайся. Тебя как, будить к ужину или сам встанешь?
-А ужин в определѐнное время? Кто опоздал, тот голодный останется.
-Для гостей сделаем поблажку,- принял я шутку Максима.
-Вот спасибочко. Только умоляю: не хвастайтесь больше своей щедростью и
разносольством.
-Будет сделано. Молочко и чѐрствая лепѐшка в меню. Годится?
-Годится,- проронил Максим, уже засыпая.
21. Что делать?!
К ужину Максим не проснулся. Я не беспокоился: пусть отоспится всласть. Когда
ещѐ предстанет такая возможность.
Мы со Средой жили в прежнем режиме, разве что старались не производить
лишнего шума. И ещѐ я с большей нежностью и трепетом относился к Среде: под
сердцем у неѐ мой ребѐнок. Давно забытые чувства захлестнули меня целиком, и надо
76
сказать, они были какие-то особенные, точно это вообще будет первый мой ребѐнок,
поэтому и ощущения сильны своими новизной и первозданностью.
Едва набежали сумерки, я обратил внимание, что Среда едва на ногах держится.
Буквально силой пришлось уложить еѐ в постель, напоить укрепляющим чаем. Она всѐ
время хватала меня за руку, что-то пыталась сказать, но на волю вырывалось лишь одно
слово:
-Любый...
Собственно, еѐ мысли можно было прочесть на встревоженном лице: Бог взял мою
кровь, зачем? Он хочет смутить мою душу, чтобы я отлепилась от Мисааля? Почему?
Чем я не понравилась Богу? Если я буду противиться, он снова пришлѐт ту, злую Богиню
на лошади?
Лаской и нежностью мне удалось еѐ немного успокоить, и вскоре Среда заснула.
Я вышел, сел на крыльце. Почему-то дико захотелось курить.
Встал, прошѐлся по двору. Темнело, уже и первые звѐзды зажигались. Тихо,
безветренно.
У сеновала сидела Раечка, вскинув голову вверх. Я подошѐл. Повернула голову,
мявкнула.
-Что? - шѐпотом спросил. - Удивляешься, как можно столько спать? Твои
родственники, домашние кошки, дрыхнут гораздо больше.
Раечка фыркнула, точно хотела сказать, что я не о том веду речь. А о чѐм?
Раечка вновь напряжѐнно уставилась вверх. Я тоже посмотрел.
Сверху на нас упал сдавленный стон.
Раечка вскочила, метнулась к лестнице, но я уже опередил еѐ.
Максим метался в горячке, бессвязно что-то быстро говорил.
Не мыслю, как, но мне удалось взять его на руки и, буквально сбежать по лестнице
вниз, затем экспрессом понѐсся в баню. Специально протопил, думал: проснѐтся,
попарится от души...
В бане было горячо, я мгновенно вспотел. Положил Максима на полок. Зажѐг свечи.
Стал раздевать его. Максим продолжал метаться, что-то выкрикивая в бреду.
Раздев Максима, кинулся в дом за травами. Возвращаюсь: в предбаннике мечется
Раечка, фыркая раздражѐнно на жар, струящийся в неплотно прикрытую дверь.
Разделся под сверлящим взглядом Раечки, сунулся в баню.
Максим перестал метаться, но продолжал едва слышно сумбурно говорить.
Я запарил травы, нацедил в кружку, разбавил холодной водой. Приподняв голову
Максима, приставил край кружки к его губам. Судорожно, чисто механически, Максим
сделал глоток, другой. И обмяк.
-Алѐ, алѐ! Ты чего? Очнись!
Опустил его голову, похлопал по щекам. Максим открыл глаза, с натугой выдавил:
-Ещѐ жив... значит, успею...
-Что за разговоры! На вот допей. Сейчас попаришься и будешь, как огурчик.
-Протухший, - мрачно пошутил Максим, пытаясь приподняться.
Помог ему сесть, придерживал, пока допивал лекарство.
-Всѐ это... как мѐртвому припарки...
-Прекрати!
-Я знаю, что говорю... "Эма" проснулась... Хлебнула чистой органики... и
проснулась... До утра я не протяну... сожрѐт... Слушай внимательно... и не перебивай...
могу главное упустить...
Передохнув пару минут, Максим заговорил, быстро, без пауз, точно заученный текст
выдавал.
Мне следовало довершить его миссию. В Наденьке есть зелѐная клавиша, нажав еѐ,
я получу малюсенькую таблетку. Еѐ нужно проглотить. Это чип, он действует только в
живом организме. Со смертью Максима, его чип замолчит, Наденька автоматически
переключится на новый, на тот, что будет во мне.
Все свидетельства, документы находятся в файлах. Что не ясно, можно спросить
Наденьку, и получить чѐткий, ясный, исчерпывающий ответ.
77
Белая клавиша - текстовой вариант общения, оранжевая - голосовой...
Максим умер на полуслове. Начал "мен..."- и точно подавился, дѐрнулся всем телом, тяжело обвис на моих руках.
Я прижал его голову к груди, захлѐбываясь слезами и потом, завыл раненым зверем.
В предбаннике поддержала меня Раечка...
Вымытый Максим лежал на полке в остывающей бане. Я вынул заглушки, распахнул
настежь двери. Одевшись, обессилено опустился на порог. В голове стоял убийственный
звон, слѐзы лились ручьѐм, сердце будто зажали в тисках.
Рядом села Раечка, сочувствующе урчала, временами тянулась к лицу и слизывала
слѐзы со щѐк.
Потом прибежала полураздетая простоволосая Среда. Заглянула в баню, ахнув,
опустилась рядом со мной.
-Одеть его надо...
Скорее по интонации, чем по тексту, Среда поняла. Поднялась, и медленно побрела
к дому.
Вернулась, неся на руках меховую пару - штаны и куртку. Для меня шила, любовно
прилаживала ромбики чистой кожи, рисовала защитные орнаменты.
Одевая Максима, я постепенно приходил в себя. Вместо звона, в голове гнутым
гвоздѐм застрял вопрос: "Что делать?"
Хоронить Максима здесь, или как с Дашей попробовать перенести домой? Решаема
ли эта задача для Наденьки? Не совершу ли ещѐ одну ошибку?
Или сначала смотаться к родственнице Агаповой? Если изменится история, значит,
и Максим не явится к нам. И всѐ-всѐ станет по-другому...
Всѐ вернѐтся на круги своя? Где окажусь я? Вернусь в Первый вариант? Супостатка
Ритка останется всего лишь как досадное воспоминание юности...
И не будет Среды, Раечки, Насти... Хорошо, если сотрѐтся всѐ в памяти, а если нет?
Как жить дальше? Они же сниться будут... звать...
Или не дѐргаться, принять вариант Даши: умертвить ребѐнка. Собственно, это ещѐ
максимум двухнедельный эмбрион. Я ведь гинеколог, проделал сотни сотен абортов...
Можно и не так варварски: дать выпить травку - будет выкидыш...
И... всѐ опять вернѐтся на круги своя. То есть к Первому варианту, к 51 году, к
постылой жене, к чистке засорѐнных унитазов....
Не Хочу!!!
Чѐрт, чѐрт, чѐрт! ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ???
ГЛАВА 22
Мы похоронили Максима рядом с Дашей.
И вот третьи сутки на исходе, а я всѐ не могу принять решения. Моя истерика,-
а это, конечно же, была истерика, правда, тихая,- вскоре сошла на нет, оставив мне
тупую усталость. Видимо разум мой сообразил, что истерике не место и не время и
