Холли Блэк - Костаная кукла
По большей части, Зака не волновало, что думал отец. Каждый раз, когда тот одаривал Зака разочарованным взглядом или задавал вопрос, ответ на который подразумевал, что сын будет оправдываться, Зак предпочитал не обращать на его знаки внимания. Они с мамой отлично справлялись до того, как отец вернулся, и они отлично справятся, если тот опять уйдет.
Вздохнув, Зак отправился в школу. Обычно он не встречал никого по пути, но сегодня единственном ребенком, которого он увидел, был Кевин Лорд. Кевин рассказал Заку длинную историю о том, что видел оленя, когда катался на грязном велике по лесу. И съел тесто для тостов сырым, прямо из упаковки.
Зак зашел в класс мистера Локвуда сразу после того, как подъехали автобусы. Алекс Риос откинулся на стуле, ударив кулаком сверху по кулаку Зака. Потом они подставили друг другу ладони, хлопнули и протащили их до кончиков пальцев. Это было рукопожатие, которому учили в баскетбольной команде. Каждый раз, когда Зак здоровался так, его охватывало теплое чувство сопричастности.
— Как думаешь, мы выиграем у Эдисона в следующее воскресенье? — спросил Алекс, как бы и не спрашивая. Это была часть ритуала, как и рукопожатие.
— Мы их разгромим, — сказал Зак, — если только ты будешь пасовать мне.
Алекс фыркнул, а мистер Локвуд начал проверять присутствующих, так что им пришлось повернуться к интерактивной доске. Зак постарался перестать улыбаться и начать казаться сосредоточенным.
После обеда Поппи, проходя мимо Зака в коридоре, всунула ему в руку треугольную записку. Ему не нужно было ее разворачивать, чтобы понять, что это. Вопросы. Он не смог бы припомнить, кому пришла на ум эта идея или когда, но вопросы существовали, словно игра в игре. Он, Поппи и Элис должны были отвечать на любой вопрос, касающийся игры, на бумаге. Ответы видел только тот, кто спрашивал. Персонажи не должны были их знать.
Они передавали записку туда-сюда, особенно если кто-то из них продвигался вперед или должен был уехать. Он всегда ощущал прилив волнения и немного боялся, когда получал этот кусочек сложенной бумаги. Эта часть игры была особенно рискованной. Одна вероятность того, что учитель может выхватить записку или ее увидит Алекс, заставляла Зака сгорать от смущения.
Когда мистер Локвуд принялся читать свою лекцию по истории, он бережно развернул бумагу, положив записку на страницы своего учебника.
Если проклятие спадет, отойдет ли Уильям от пиратских дел? Если да, то будет ли он скучать по ним?
Как он думает, кто его отец?
Как он думает, нравится ли он Леди Джей?
Бывают ли у Уильяма ночные кошмары?
Зак принялся писать. Ему нравилось, как раскрывалась история, пока он писал, нравилось, как просто порой к нему приходили ответы, словно они только того и ждали, когда же он о них расскажет.
Иногда Уильяму снится, будто бы он погребён заживо. Ему снится, что он просыпается одетым во все черное. Только он один знает, где находится, потому что ощущает, как что-то давит на грудь так, что тяжело набрать воздуха и крикнуть. Обычно он делал попытки кричать и просыпался от этого. Он обнаруживал себя в своей раскачивающейся койке в холодном поту, а его зеленый попугай всматривался в него единственным черным глазом. И тогда он сказал себе, что когда умрет, будет похоронен в море.
Даже после того, как Зак скомкал в шарик листок с вопросами и положил его в передний карман рюкзака, чувство, что эта история близка ему, не покидало его. Он принялся рисовать на полях своей тетради ружья и сабли, а рядом с домашними заданиями по геометрии начали появляться взрывы и воронки, как во время сражения при Энтитеме.
Прошлым летом с Заком, как и с другими мальчиками, стало происходить что-то загадочное, опутывающее их, будто ириска. Он всегда был высоким, но сейчас по росту почти догнал отца: руки стали больше, и ему стало намного легче ловить баскетбольный мяч, ноги длиннее, и он теперь мог прыгать довольно высоко, касаясь сетки. Год назад он отставал на площадке, но сейчас просто громил всех.
В школе все начали смотреть на него совсем по-другому. Ребята чаще останавливались с ним поболтать, хлопали по спине и громче смеялись над его шутками. Только девочки вели себя странно.
Даже Элис, если он находился рядом, начинала странно себя вести. Когда она была со своими школьными подружками, вместо того, чтобы заговорить с ним как обычно, они только стояли кучкой и глупо хихикали. В тот же день, после занятий он проходил мимо Элис и нескольких девочек из театрального кружка. Они убежали, смеясь, прежде чем он успел спросить Элис, что такого смешного и не хочет ли она пойти домой вместе с ним.
Этим ранним осенним вечером он пошел домой один, чувствуя себя немного одиноким, пиная ногами ковер из опавших листьев. Он не знал, как сделать так, чтобы было как раньше. Он не мог уменьшиться и стать таким, каким был до этого.
Жуткий ветер завывал в ветвях деревьев перед старым домом мистера Томпсона, который находился в конце квартала. Завывание это раздавалось где-то далеко, но с каждой секундой становилось все ближе и ближе. Зак ускорил шаг и практически пустился бежать, при этом глупо себя чувствуя. Он ощущал, как шевелятся волосы на затылке, как будто что-то находилось позади него. Он чувствовал его дыхание.
Внезапно он ощутил нахлынувшую на него волну ужаса. Она была настолько всеобъемлющей, что он, злясь на себя за глупость, побежал через газон к небольшому кирпичному дому, в котором жил. Он толкнул ладонями входную дверь, а потом рванул на себя, чтобы открыть ее.
На кухне было тепло, пахло соусом для спагетти и жареными сосисками, и этот запах, запах безопасности, отгонял все мысли о ночи и жутком ветре.
Из кухни выглянула мама: она была одета в спортивные штаны, а ее длинные каштановые волосы были убраны заколками. Она выглядела уставшей.
— Ужин уже почти готов. Почему бы тебе не начать делать уроки, а я потом позову тебя ужинать?
— Хорошо, — сказал Зак. Когда он шел через гостиную, отец спускался по лестнице. Он сильно хлопнул Зака по плечу.
— А ты растешь, — сказал он, и это как раз было одной из тех странных вещей, которые говорят взрослые, когда все и так очевидно и не требует ответа.
С тех пор как отец вернулся, он любил говорить нечто подобное.
— Наверное, — сказал Зак, избавившись от хватки отца, и направился в комнату.
Он бросил рюкзак на кровать, улегся на живот и потянулся за книгой по обществоведению. Он прочитал заданную главу, а потом, разувшись, принялся за пунктуацию. Сосредоточиться было очень тяжело, живот сводило от голода, а от запахов готовой еды ожидание становилось только хуже. Он и так чувствовал себя уставшим, после учебы, и домашка — это последнее, чем бы ему хотелось заниматься. Ему хотелось сесть перед телевизором и смотреть фильм про охотников за привидениями или про одного из воров, работающего на правительство. В идеале, он бы смотрел его, сидя на диване с тарелкой спагетти и сосисок на коленях.
Хотя мама, конечно же, не согласится пойти на это. С тех пор как вернулся отец, и всякий раз, когда он был не на работе, вся семья собиралась вместе, за одним столом, оставив телефоны, игры и книжки. Мать все время цитировала что-то, вычитанное из журнала, — типа исследования, утверждавшие, что совместные обеды должны сделать Зака счастливее, а ей помогут сбросить лишний вес. Почему они собирались за общим столом только тогда, когда отец был дома, если это так важно, Зак не понимал.
Прокрутив все это в голове, Зак заметил кое-что странное. Этим утром, когда он ушел в школу, Клинок Уильям сидел на краю письменного стола Зака с кучей других фигурок — одноразовой командой Жемчужины Нептуна. Но теперь никого из них там не было.
Зак оглядел комнату. Особо чистой она ему не показалась, хотя каждое воскресенье его мама «слегка прибиралась». Большая часть грязного белья лежала возле корзины. Книжная полка захламлена книгами о пиратах, приключенческими романами и учебниками, выпавшими на пол. Письменный стол был завален журналами, кусочками ЛЕГО и моделями кораблей, здесь же стоял компьютер. Но ему была известна схема своего беспорядка. Он знал, где должна быть команда, но ее там не было.
Он неуклюже приподнялся, наполовину соскользнув с матраца. Затем наклонился, чтобы заглянуть под кровать. Его черная кошка по имени «Партия» пробиралась в комнату и роняла вещи. Тогда Зак присел на ковер, то не увидел Уильяма Клинка на полу.
Он начал беспокоиться. Уильям был его лучшим персонажем — кем он играл дольше всех и кто был в центре почти каждой истории Зака. Две недели назад Поппи познакомила его с гадалкой, которая рассказала Уильяму, что знает, кто был его отцом — и вдруг, в попытках узнать прошлое и избавиться от проклятия Королевы, Уильямом стало, как никогда, интересно играть.
Поппи всегда так делала — импровизировала, погружалась в пробелы в истории, придумывала что-то новое и интересное и немного пугающее. Иногда это его раздражало: ведь рассказчиком истории Уильяма был Зак — но в большинстве случаев просто стоило взять и поверить ей.
