Сергей - o a580d12bc6bf93e3
спасительная вибрация и бесчисленный взгляд, запрокинутый в звездное небо. Ау!
*****
Как-то позже я шел по улицам, повторяя заученные направления, и где-то слева, на скамейке, сверкнуло
блестящее и пушистое. Я зажмурился и не заметил, а оно блестело и ругалось вслед. Дорога стерлась и
превратилась в мутный поток, по которому плыли безобразные животные из слов, вывернутые наизнанку окурки, обгоняемые междометиями и вопросительными знаками, еле-еле державшимися на плаву. Мне пришлось сесть рядом, на краешек, или значительно увереннее, почти на колени, царапнув изогнувшиеся узнаванием чулки, потянулись
- тонкая нитка, старательно имитирующая зигзаги паутинки, копируя извивы ее тоски. А потом Она молчала и
стряхивала
пепел
на
цветы,
траву
и
переплетение
ног.
Мы
шли
куда-
то,
а
она
бесконечно
следила
сигаретой,
то
одной,
то
другой
-
серенькая
струйка
вкрад-
чивая,
пись,
пись,
пись
по
тротуару,
обходя
лужи
и
обгоняя
усталых
насекомых.
Я
спраши-
вал у нее, а Она причудливо улыбалась, как будто знала, что произойдет дальше. Позже я понял, что если и
знала, то не до конца.
8
4
Помню, надеялся встретить ласточку или хотя бы
сонно, и только для того, чтобы узнать, что
фазанье перо, в воздухе будто замершее,
розетка наполнена вареньем. Сунуть туда палец
тлеющее, но вместо этого потерял часы, а
прилипчивый, заискрится.
потом, в переулках - и ее, заблудившуюся,
Не знаю, зачем, но часто, день ото дня, я
посиневшую. Искать не стал. Сомнительная
ставил лист в осыпающиеся вазы или клал в
находка. А потом весенними губами, ищущими,
ванну, или в случайную постель. Нет, среди
увязнуть в тине рта.
белья он вдруг делался больным и желтым, как
лимон, я же воспринимал только жОлтый, что из
******
вечерних окон, зашторенных. Что там происходит?
А за окнами листопад.
Ночью видел сон. Случайное знакомство. Живет
Позже, во сне, я шел по улице, а за мной шел
этажом выше. Я слышу, как она ходит, мягко,
снег с эскимосским разрезом снежинок. Мне
почти мяукая. Я думал завести кошку, а эту не
нужна была только одна, та, что растаяла на ла-
надо и кормить, и под ногами не путается,
дони, вдохнув тепло... Аам... и не стало.
ходит только по потолку, а то вдруг прыгнет —
и пузырьки по обоям.
******
Я не знаю, как она выглядит, но иногда став-
лю пустое блюдце у нее под дверью. А ночью мне
Вчера я написал о ней рассказ. Историю, в
снится, что это блюдце наполнено молоком.
которой ничего не произошло. Или произошло так
Утром, проснувшись, бегу к ее двери - пусто, а
мало, что пришлось ее описать, чтобы хоть кто-
значит, сон сбылся. Лакаю, вкусно. Всегда
то заметил. История величиной с точку. Я
вкусно, когда ничего нет.
поставил ее, а потом еще одну, в конце. Кто
А вот вчера не было никаких звуков, не было
знает, может, она всегда там стояла. Слегка
шарканья или еле слышного посвистывания, не
наклонившись, и даже не совсем в конце, а как
было и меня. Вчера был день, а сны я вижу
будто даже немного забегая в начало.
только по ночам.
******
- В твоей руке сконцентрировалось солнце.
Безобразная рука. Взгляни со стороны - одуван-
Сегодня слушал желтую музыку. Я различаю ее
чик. Дунь - через форточку в небо, в поисках
по цветам, одуванчикам. Вначале желтые, а
беззастенчивых облаков, начертанных устрем-
затем превращаются в белый купол, дунь, и в
ленным ветром.
руке останется только гусеница. Ползет, куда
Чем дунуть, когда легкие стали тяжелыми?
ей взлететь. Некуда.
Дую, и из моих губ выдувается воздушный
Мне не хотелось выходить, лежать и слушать.
шарик, в котором, как в мультфильмах, умес-
Когда зазвонил телефон, я накрыл его пледом,
тились мои мысли, одна мысль: «Скажи О!» Ты
болезненный и содрогающийся его кашель стал
пускаешь по воздуху колечко, оно летит, а ты
мягче и отстранненней, почти выздоровел. Еще
улыбаешься, то ли моей мысли, то ли своим. И
один плед - почти равнодушный, потом еще что-
твоя улыбка - это последнее, что увидят люди.
то подвернувшееся, и он уже дружественен,
Именно о ней напишут в навсегда вечерних
зыбок - протянул руку, снял трубку, а там
газетах, именно ее фотографии будут бесконечно
бьется голос, все еще синий и потерянный. Я
проявлять в благоприятной темноте. А потом ты
знал, что могу помочь ему и перекрасить. Но
сомкнешь ладонь... Безобразная рука. Возможно,
нужно ли? Пусть блуждает, или нет, возьму его
так будут называться статьи. Сколько их будет?
за руку и поцелую. Снова мяуканье... А значит,
Трудно сказать, будут ли?
ночь.
Я не прочту ни одной, а напишу многие". Ведь
именно я буду с тобой, когда ты поймаешь рукой
Я не видел снов, а с утра зашел посиневший,
то, что в детстве, по ошибке, называла подсол-
обернувшийся холодным листом. Мы пили чай и
нухом. Ты скучала и придирчиво выковыривала
вдыхали лимонную музыку Китая,
семечки, неочищенные. Очищала языком и пахла.
сахар таял,
Тогда прошли уже многие дни: прохожие-погожие-
а я разглаживал жилки и отпечатки жуков, и
похожие. Вся комната была усыпана их
дождя. Вобщем-то ничем не примечательный
фотографиями и листьями. Бумаги и застенчивыми
листик. Чуть пожухший, неживой, как у всех ма-
улыбками сквозь дождь. Но об этом можно было
ленькие дырочки, будто воображает себя ухом,
только догадываться. Ведь у нас уже так давно
но зачем-то он был мне нужен, как вкус лимон-
не было глаз. Да и зачем?
ного дерева, жжение утонувшего в чае сахара
Утраченное - не вернуть, скомканную ладонь -
или прогулки по длинному проводу торшера, от
не разгладить. Кругом морщинки, печальная
выключателя к тонущей в стене розетке, долго и
старость, паутиной - на лампе, сеточкой - по
постельному белью, среди которого поселился
18
5
город. Затонул. Через лужи - к морю - стертому
нити падали, подсеченные. Телефон замолчал. Да,
почти до дна.
впрочем, что он мог сказать? Вопросы,
Выпить и уткнуться в песок.
поставленные не в том времени?
Слепо сидеть напротив друг друга и обме-
Я заменил времена недосказанностью, и Она
ниваться апельсиновыми словами, пурпурными
потерялась, утонула в усеченном синтаксисе
запахами, букетами всех цветов, тонких, словно
созвездий. Ближе всех оказалась ты.
перегрызенных или секущихся на концах, зави-
вающихся. Слепо верить в улыбку напротив,
надеясь, что напротив нет зеркала, а если и
есть, то пусть хотя бы в нем что-то осветится
******
или затуманится теплым, как теплый снег.
Твои волосы... Я мыл за тобой ванну и
Днем зеленым, переливчатым, ты склонилась,
собирал целые букеты, развешивал премудрыми
наизнанку вывернув луну.
треугольниками или причудливой икебаной. Они
вечно пахли и никогда не умирали. Вот только
******
выцвели. Впрочем, возможно, то выцвели мои
глаза.
Что-то упало, ты нагнулась. Может, ресница
Помню, что в конце рассказа я почувствовал,
среди травы и вертких насекомых. Кончиками
что так ничего и не рассказал. Помню, как
ногтей лакированных, краешками губ крокусовых,
икебаны зацвели хвоей и чем-то болотно-
словно крот, выглянувший, или кот, ощерившийся
кувшинчатым. К нам слетались бабочки и
и вдруг съежившийся.
стрекозы, приползали муравли и хлипкие улитки.
Я был неподалеку, точнее, стал неподалеку,
По ночам мы выливали воду из-под икебан в
когда ты прошептала шуршащее и по земле за-
крошечные склянки. Не знаю, но соседи откуда-
струившееся, куда-то нырнувшее и там, в норе,
то пронюхали, что у нас завелись духи. Мы, или
притаившееся.
уже не мы, переправляли их во Францию, а там
Тогда я еще не знал, но позднее, на скамейке
ими душили новогодние елки, кипарисы и
с одуванчиковыми ножками, я почувствовал, что
разноцветных дедов морозов.
стал, действительно, неподалеку, даже почти
