Александр Лаврин - Знаменитые убийцы и жертвы
Попав в Гайану, они были расселены и в принудительном порядке работали на плантациях от рассвета до заката за минимальную плату. Им приходилось слушать ежедневные проповеди Джонса, который хотел, чтобы они считали его отцом, а также переносить унизительные наказания. Местным политикам, открыто поддерживавшим Джонса, об этом якобы ничего не было известно.
— Для меня Джонстаун — это коммуна, в которой молодые, пожилые и люди среднего возраста различных рас живут вместе очень гармонично, — говорил один из них в интервью американскому телевидению. — Здесь нет разрыва между поколениями, нет деления на мужские и женские обязанности. У них есть станки, оборудование, слесарные и столярные мастерские. Все делают общую работу, нет элиты, поэтому я бы сказал, что там все принадлежит обитателям коммуны.
Вскоре, однако, бывшие члены коммуны поведали об оборотной стороне медали. Они утверждали, что многое в коммуне строится на принуждении и страхе перед наказанием. Женщина, покинувшая коммуну, рассказывала:
— Дети очень боятся наказания, которое они называют «большая нога». Если кто-то из детей провинится, его посылают посмотреть на «большую ногу». Поздно вечером ребенка ведут в лес, где находится коттедж Джонса и водоем с питьевой водой. Там его поджидают два человека, которые плавают в воде, но так, что их не видно. Ребенка бросают в водоем, и эти люди начинают тянуть его за ноги на дно. Он захлебывается, барахтается, кричит: «Я больше не буду, отец! Больше не буду, прости меня, отец!» Он кричит так до изнеможения. И тогда, как следует напугав ребенка, они посылают его обратно.
Другой человек свидетельствовал:
— Я сам видел, как моя дочь получила 75 ударов. Я видел, как порют детей, как суют им в рот микрофон, и когда они кричат, то по соседству все с ума сходят от этих криков. Здесь пытают электрошоком. Конечно, постороннему очень тяжело поверить в эти рассказы.
У одной из свидетельниц репортеры спросили, добровольно ли работали члены коммуны?
— Добровольно, — ответила она, — потому что знали, что, если они не будут работать, их изобьют.
Появились также свежие обвинения в обмане и присвоении денежных средств руководством коммуны.
Когда вал обвинений достиг апогея, представители местной администрации заявили:
— Мы обеспокоены тем, что здесь происходит. Трудно отказать в помощи людям, которые живут здесь. Невозможно понять, как может происходить избиение людей.
Жена Джонса держала стойкую оборону против растущих обвинений в том, что почти все последователи ее мужа удерживаются в коммуне против их воли.
Жена Джонса соглашалась со всем, что он проповедовал
— Я знаю Джима Джонса как человека гуманного, знаю его уже 29 лет. Я родилась в белой семье среднего класса, я профессионал и работала в государственном медицинском управлении в Калифорнии. Финансово я никогда не зависела от мужа и не приехала бы сюда, если бы полностью не доверяла ему как человеку; я не слепой его последователь.
Она пыталась объяснить дезертирство из коммуны и обвинения в адрес Джонса следующим образом:
— Я не могу объяснить, почему они такое рассказывают. Думаю, что из-за того, что эти люди попадают в особое место, где требуется жертвенность. Это то, что нужно для жизни в общине Джонса. Если они решили, что не могут жить жертвенной жизнью, это происходит не потому, что Джонс диктует им что-то как начальник, — он прежде всего пытается пробудить их к деятельности не для кого-то, а для самих себя. Ведь они приехали в такое место, где должны сделать выбор и пожертвовать чем- то. Когда они не желают этого, тогда и происходят всякие нарушения.
Но беспокойство нарастало.
Тот же человек, который говорил об истязании его дочери, добавил:
— А еще она рассказала мне о подготовке в Джонстауне к массовому самоубийству; рассказала, как Джим Джонс собрал всех и приказал выпить какой-то коричневый напиток, а потом сказал, что это смертельный яд, который подействует через час или позже. «Теперь пусть каждый из вас встанет и скажет, счастлив ли он, умирая за славу социализма», — заявил он членам коммуны. Дочь сказала мне, что хотела умереть. Она надеялась, что это правда, но через час или два Джим Джонс сказал, что это была проверка и он рад видеть, как держались люди. Все это время члены коммуны стояли шеренгой, окруженные молодыми парнями и девушками, которые были вооружены. У них было 200 или 300 единиц оружия, и они патрулировали лагерь днем и ночью. Джим Джонс публично заявил, что пусть лучше никто не пытается бежать отсюда, иначе его пристрелят.
Адвокат Джонса высказался по этому поводу категорически:
— Вокруг Джонстауна и в нем самом нет никаких охранников. И оружия в Джонстауне тоже нет. Если вы туда приедете, то убедитесь, что это правда.
Наконец конгрессмен Райен решил принять приглашение. Он вылетел в Гайану с группой репортеров, операторов и четырьмя обеспокоенными родственниками членов коммуны. В Вашингтоне сенатский Комитет по иностранным делам придал этой миссии официальный статус.
По прибытии в Джонстаун конгрессмен получил петицию от последователей Джонса, в которой его деликатно просили убираться прочь.
— Мы ведем расследование о состоянии здоровья и благополучии граждан Америки, находящихся здесь, — заявил Райен журналистам по прилету.
Конгрессмен также описал, как безразлично реагировало правительство Гайаны на просьбу о помощи.
— Там было такое к нам отношение, будто все дело в нас и в посольстве США. Нам сказали: «Вы здесь, вам позволили приехать, и мы вам рады, а теперь вы должны сами решать эту проблему».
После этого конгрессмен обратился за помощью в посольство США. Посол посоветовал конгрессмену связаться с Джонсом напрямую. Не дожидаясь согласия Джонса, группа Райена приземлилась на аэродроме в Порт Кайтума, недалеко от Джонстауна. Джонс вынужден был принять ее, или же он рисковал быть оставленным без кредитов США. Поскольку полномочия Райена были подтверждены местными чиновниками, конгрессмена и журналистов встретили представители администрации храма. Их препроводили в Джонстаун — место, которое его основатель называл «земным раем».
Здесь перед приезжими предстало замечательное зрелище: добротные жилые постройки, прекрасный детсад, концерт с выступлением счастливых танцоров...
— Вы счастливы здесь? — спросили журналисты одну из обитательниц коммуны, выбранную наугад.
— Да, я очень счастлива. Не знаю, как убедить вас в этом. Я несколько часов разговаривала со своим братом, уговаривая его приехать и побыть здесь неделю, две или сколько он захочет, чтобы он посмотрел, чем мы здесь занимаемся, и разделил нашу радость. Я была бы счастлива видеть его в коммуне. А он просил меня приехать на неделю в США и убедить всю семью, что меня здесь не держат насильно. Но я не планирую возвращаться и убеждать кого-то в том, что я здесь счастлива.
Журналистам из группы Райена постоянно давали интервью члены коммуны, которые отрицали, что их держат здесь против своей воли.
Сначала казалось, что Райен согласился со всем, что ему здесь показали и рассказали.
Его речь на общем собрании коммуны сняла напряжение.
— Те два разговора, которые состоялись у меня с членами вашей коммуны, подтвердили, что есть люди, считающие свою жизнь здесь как самое лучшее, что было в их судьбе, — сказал конгрессмен.
Но через несколько часов Райен его группа почувствовали, что Джим Джонс разыграл перед ними спектакль. На следующее утро декорации развалились. Джонс резко отреагировал, когда конгрессмен показал ему записку от члена коммуны, который просил, чтобы ему помогли выбраться отсюда.
— Да, но тот, о ком вы говорите, хочет оставить здесь своего сына, — возразил Джонс. — Если Джонстаун такое плохое место, зачем он хочет оставить его? Я повторяю: этот человек хочет оставить здесь сына! Люди играют в игры, они лгут. Что же я могу поделать с лгунами! Кто-то хочет уехать? Пожалуйста, пусть уезжает, мы ни на кого не обидимся. Но никто не хочет уезжать, у нас нет с этим проблем. Наоборот, к нам все время прибывают люди. Я не знаю, в какие игры играют люди, которые пишут вам записки. Некоторые из них просто любят вылезать на публику.
Джонс раздраженно сказал, что ему наплевать, как доложит группа в конгрессе США о своем визите. Но попрощался с Райе- ном он совершенно спокойно. А затем что-то сказал на ухо своему телохранителю.
Здесь, на небольшом аэродроме Порт-Кайтум, ближайшем к Джонстауну, прозвучали смертельные выстрелы
Когда группа прибыла в аэропорт, к Райену приблизился человек с ножом и попытался его убить. Конгрессмен так описал эту атаку: «Он говорил, что задушит меня, что зарежет, убьет, а потом что-то говорил о фильме».