Криста Ритчи - Тепличный цветок
Когда девушка стилист заканчивает, я бреду к вешалкам с одеждой и нахожу свой наряд. Это ничто иное как простая огромная черная тряпка, задрапированная в форме банта. Да, платье - гигантский бант. Я сегодня бант, ну правда, мои волосы это тоже бант с лентой.
Я начинаю раздеваться, чтоб одеть эту штуку.
- Дамы в коллекции Хейвайндол поторопитесь!
Ну вот. Обнаружить проймы оказалось бы сложно, даже если бы я раньше примеривала это платье. Просто на то, чтобы найти вырез для головы, уходит минут десять.
Я стою возле Кристины, у которой ситуация обстоит отнюдь не лучше моей. Она пытается втиснуться в пару серых слакс, идущих в паре с блузкой в виде банта, пока висящей на вешалке возле девушки. Когда Кристина подпрыгивает на правой ноге, ткань вдруг рвется.
- О, нет, - говорит она, широко распахнув глаза и вертя головой из стороны в сторону, пытаясь понять, видел ли кто-то этот кошмар. - Что же мне делать? - ее покрытые веснушками щеки краснеют.
Дизайнер, эксцентричная тощая дама, осматривает каждую модель пристальным прищуренным критическим взглядом.
- Вылезай из них, - говорю я Кристине, прежде чем она разразится слезами. Я останавливаю стилиста, которая только что причесала мои волосы, и показываю ей дыру, прежде чем это заметит дизайнер.
- У меня есть набор для шитья за моим рабочим местом. Оставайтесь здесь, - говорит она нам.
Кристина стоит одетая в лифчик и трусики-танга. Я тоже пока не одеваюсь дальше. Фактически, на мне нет даже лифчика, потому что мое платье-бант оголяет часть груди и бока. Моя грудь все еще болит от издевательств Иана над моим соском, но я использовала консилер, чтобы скрыть желтоватый синяк. Так что следы укуса почти незаметны, и никто пока ничего об этом не говорил.
Люди стараются не смотреть на то, как мы переодеваемся, и к тому же большинство персонала за кулисами женщины. Но когда я смотрю по сторонам всего раз, то замечаю пару мужчин, задержавшихся у двери.
У одного из них камера.
И мое сердце уходит в пятки. Камера. Я застываю на месте, мои конечности деревенеют. Их не должны допускать за кулисы. Не с камерами.
Не в то время, когда мы переодеваемся.
Однако, возможно, все в порядке. Никто ведь не выгоняет их отсюда. Не то, чтобы мы не привыкли быть голыми. То есть... у меня не было пока никаких обнаженных снимков, даже при том, что я могу уже сниматься топлесс, так как мне исполнилось 18. Но мне просто не хочется выставлять на обозрение всему миру свои груди, будь то в рамках высокой моды или нет.
Однако, что если эти парни папарацци, надеющиеся сделать быстрый снимок для журнала.
Это не к добру. Я бросаю взгляд на Кристину, которой всего 15, она невинна и новичок здесь. Она как я три года назад. Тошнота закручивается вихрем в моем животе. Моя кожа покрывается мурашками, и я инстинктивно закрываю собой Кристину. Если они снимают фото, то постараются снять меня, а я не хочу, чтобы ее уловили заодно со мной. Я закрываю ее от мужчин, ворвавшихся в место, которое я всегда считала "храмом" - они нарушили линию между зрителями и моделями. Хотя, наверное, нет никакой линии. Каждый мог увидеть всю меня.
Не люблю чувствовать себя такой значимой.
Кристина возится с блузкой, ее глаза стеклянные, девушка все никак не может поверить, что потерпела такую неудачу со своими брюками.
Я уже разобралась со своим платьем и натянула его на себя.
- Давай сюда, - я помогаю ей надеть блузку, застегивающуюся на множество петелек и состоящую из большого количества кусочков ткани. Тем временем я продолжаю оглядываться на парней, чьи объективы направлены прямо на мой зад.
Камера щелкает.
Даже мигает вспышка.
Теперь у них есть мое фото. Не голой, но в комнате есть еще пара не одетых девушек. Так что у них явно не было права фотографировать их, не думаю, что ребята получили на это разрешение. Может быть год назад я не придала бы этому значения. Может, просто проигнорировала сей факт. Но сейчас мне хочется наорать на фотографов, однако, мое подсознание уносит мысли сразу в нескольких направлениях.
- Двадцать минут! - орет девушка с планшеткой. - Модели, выстройтесь в линию. В линию!
Как раз когда Кристина вытягивает свои длинные каштановые волосы через воротник блузки, приходит девушка-стилист с ее зашитыми брюками.
Я ощущаю жар, направленный на мое тело, камеры. Щелчок.
Стилист поправляет мои волосы, так как я их немного спутала, одевая платье; толстая ткань ощущается так, словно весит все 10 килограмм.
- Те парни, - говорю я, пока стилист быстро убирает выбившуюся прядь с моего лица, - они не должны быть здесь.
- Кто? - она оглядывается, но не видит того же, что и я. Они прямо там. На расстоянии меньше, чем в двадцать футов, снимают всех моделей, не только меня одну. Мое сердце бешено колотится. Вероятно, они просто собираются написать статью о Неделе Моды, используя при этом какие-то фоновые фото. Это же нормально.
Однако, ощущения кричат об обратном. Моя стоимость меньше, чем стоимость одетой на мне одежды. Я всегда это знала. С платьями обычно обращаются более обходительно и гуманно, чем с любой из моделей. На одной из моих сьемок, мне сказали стоять в бассейне с водой четыре часа подряд без перерыва.
На улице было -1 по Цельсию.
Вода в бассейне была без подогрева.
А мне тогда было четырнадцать.
Однако, в приоритете было платье.
- Будь осторожна с платьем, Дэйзи. Чтобы ты не делала, платье не должно касаться воды.
Почему тогда, черт возьми, фотограф захотел устроить съемку в бассейне посреди зимы?
Это был один из многих не лучших опытов в моей жизни. Мне повезло, что мама была рядом, контролируя процесс, но в большую часть времени она исчезала, чтобы поболтать с дизайнерами и агентами. Иногда ее присутствие вообще не играло никакой роли.
К тому времени, как дизайнер добирается до меня, я уже истощена, замучена и валюсь с ног. Женщина внимательно изучает то, как платье сидит на мне, облегает ли оно в нужных местах.
- Нет, - вдруг говорит она.
- Что? - мои плечи опускаются, а живот урчит так, что это могут услышать окружающие. - Что не так?
- Все! - орет на меня дизайнер. Я вздрагиваю. - Ты набрала вес с момента нашей последней встречи.
- Это не так, - говорю я. Мой пульс подскакивает к новым высотам. Я ведь не набрала вес. Знаю, что не набрала.
- Мы можем взвесить ее, - предлагает стилист.
- Это неправильно, - говорит дизайнер, касаясь рукава платья. - Оно сидит на тебе не так, как должно, - она пытается поправить платье, но, как по мне, оно и так нормально на мне сидит. Я не представляю, как моя голова должна переместиться на место, куда указывает эта женщина. Я же не могу ее снять и переместить в другое место.
- Нет, нет, нет, - дизайнер щипает мою тощую талию, а затем ее руки опускаются к моей попке. Она тянет ткань вниз и сжимает мою задницу. - Слишком туго. Ее бедра очень жирные.
Я пытаюсь улыбаться и вынести то, что прямо сейчас дизайнер сует свои руки туда, куда мне бы не хотелось, чтобы она меня касалась.
Я не ела нормальной пищи уже несколько дней. Не представляю, как я могла набрать хоть что-то. Просто дизайнер меня недолюбливает. Вероятно, я ее как-то обидела.
- Я хочу другую модель, - заявляет она. - Приготовьте ее, уложите волосы и сделайте макияж. Сейчас же.
Мои глаза округляются.
- Подождите, прошу, позвольте мне все исправить. Не выгоняйте меня из шоу.
Я участвовала не в одном показе на этой неделе, но увольнение даже с одного такого показа станет супер-проблемой для моей мамы.
- Платье выглядит на тебе отвратительно, - говорит она. Выстроившиеся в линию модели следят за тем, как дизайнер меня поносит, неоднократно оскорбляя. - У тебя перевес. Я даже не знаю, почему другие дизайнеры с тобой работают.
Челюсть Кристины отвисает.
Говоря следующие слова, я стараюсь сдержать все эмоции при себе, но мои глаза жгут от непролитых слез.
- Значит, я ничего не могу сделать...
И тут дизайнер насильно срывает платье с моего тела. И все, что мне остается, так это попытаться не свалиться на своих высоких каблуках. Она раздела меня догола. На мне нет лифчика. Одни лишь, ничего не прикрывающие, танга. Две секунды, и я стою голая в комнате, заполненной одетыми людьми. Холод щиплет мои руки и ноги, но смущение разливается жаром на щеках.
Дизайнер фокусируется на новой модели. Блондинке. Высокой. Худой.
У нас с ней явно один и тот же размер.
Милая стилистка причесывает волосы модели. А я одна, и никто не собирается поведать мне, что же делать, куда идти, или даже просто дать мне одежду, чтобы прикрыться.
Когда я оборачиваюсь, то встречаюсь с объективами камер. Щелчок, вспышка. Щелчок, вспышка.
Именно в этот момент, в свои 18 лет, когда меня снимают голой без моего на то согласия, я ощущаю себя изнасилованной своей собственной карьерой. Мне могло бы быть сейчас 15, и тогда все было бы в порядке, я бы знала, что ничего не произойдет. Мне могло бы быть 14. Но разве сейчас это важно? Сейчас мне 18. И мне следует быть более внимательной. Я понимаю, что это неправильно, и обида поражает меня в самое сердце, безжалостно раня.
