Чупин Олег - Командир. Трилогия
Внешнеполитические, а точнее военные неудачи привели к внутренним разногласиям между ратушей и гильдиями с простыми бюргерами, которые давно претендовавшими на участие в управлении городом. И вот их час пробил, они вынудили бургомистров с ратманами принять требования московского воеводы о безоговорочной капитулярии. И 18 сентября город Рига открыл свои ворота, вернее растащил баррикады на их месте и вывел из города в поле без оружия весь гарнизон, впустил на свои улицы русские полки.
Сильных грабежей не было. Башкир в город не пускали, тем хватило добычи захваченной за стенами города. Как полагается, победители конфисковали городскую казну, товары купцов на складах и на кораблях, заодно прихватили и сами суда. Потрясли кубышки богатых горожан. Наложили на город и его жителей контрибуцию в сто тысяч талеров серебром и на этом московиты успокоились. И уже через неделю город зажил своей почти обычной жизнью, правда, под руководством московского воеводы. Небольшой диссонанс в отлаженный ритм жизни горожан вносили развернутые русскими работы по восстановлению разрушенных укреплений, возведению новых и строительства казарм для войск русского рижского гарнизона.
Дымят кирпичные печи Риги, перерабатывающие глину из окрестных глиняных карьеров. Сотни людей перемешивают ее, формуют и обжигают кирпич, складывают его и везут на строительные площадки. По Западной Двине медленно плывут баржи и плоты, загруженные каменными глыбами. Они причаливают к берегу, камни выгружают и доставляют к месту стройки, где их уже ждут каменотесы. На телегах везут известь, в специальных корытах её гасят и оставляют на выдержку. Проворно машут лопатами тысячи землекопов, из пленных кнехтов с рейтарами, насыпая бастионы и городской вал, расчищая, расширяя и углубляла городской ров. Проворно работают каменщики, укладывая обтесанные камни в ряд. Все выше и выше поднимаются обложенные камнем и кирпичом мощные бастионы и вал. В общем, жизнь вошла в привычное русло. Ранее оккупационные, а теперь, после принятия всеми жителями города и даже частью пленных кнехтов с рейтарами присяги Московскому царю, свои войска, не безобразничали. Тем, более что большая часть из пятнадцати тысяч башкир, были отпущены в родные степи. Для несения дозорной службы в окрестностях Риги и по берегам Западной Двины, осталась одна, отобранная лично Басмановым, тысяча всадников.
Польский гарнизон в Дюнамюнде продержался дольше, последних ослабевших от голода поляков, русские вынули из-за 'скорлупы' замковых стен только к началу октября. Труппа коменданта замка пана Островского так и не нашли. Впрочем, как не нашли трупы и остальных защитников польской твердыни, по причине употребления их в пищу ихними оставшимися в живых сослуживцами. Паны предвосхитили 'доблесть' своих потомков, из истории попаданцев, которые при 'сидении в московском Кремле' во времена Смутного времени, питались, после окончания еды, мясом своих пленников. В итоге замок достался русским в полной сохранности, со всеми орудиями и большей частью боеприпаса. При этом потери составили один убитый шальной мушкетной пулей, пара раненных бойцов и тройка заболевших. Только после падения этой цитадели польского владычества в герцогстве Курляндском, вся Западная Двина с расположенными по обоим её берегам замками, городами и иными поселениями, полностью перешла под контроль армии Московского царя.
Конец третьей части.
