Юлия Тютюник - Джонатан Кристофер Моргенштерн
На лапе Крока висела записка. Развернув ее, я заметил знакомый почерк отца.
«Рад, что все идет по плану, я в тебе не сомневался. Проверь сторожевые башни!
P.S.: Армия демонов будет готова идти в бой, завтра вечером.
Валентин»— Завтра вечером, — повторил я вслух, но очень тихо.
Не взломать башни — убить самого себя, взломать — значит убить миллион жителей Аликанте.
Как ни как, но прежде всего под опасностью находится… Клэри!
Я не допущу, чтобы ее убили, а значит, я не должен умереть — мне придется взломать барьер.
* * *Держа в руке гальки, я кидал их в окно Эрондейлов. В то самое где находится комната моей сестры. И вот наконец-то Клэри проснулась.
Открыла окно, она перегнулась через подоконник. На ней было милая кремовая пижама, растрепанные волосы и полуоткрытые сонные глаза.
Я улыбнулся сестренке и показал сначала на себя, затем — на шпалеру: спускайся, мол.
Покачав головой, Клэри указала на парадную дверь. Дескать, жди там. И тут же закрыла окно.
Я подошел к крыльцу, ожидая сестру, которая тут же открыла дверь.
— Ты мне в окно камешки кидал, — слабо улыбнулась она. — Я думала, так только в кино поступают.
Я улыбнулся еще шире, радуясь этим прекрасным моментом. Всегда хотел видеть вот так свою сестру — слабую, беззащитную и милую.
— Пижамка у тебя милая. Разбудил?
— Может быть, а что?
— Извини, — сказал я. — Просто я ждать не мог. Тебе, наверное, следует сбегать наверх и одеться, потому что день мы проведем вместе.
— Ничего себе! Какой уверенный, — сказала Клэри. Она покачала головой: — Извини, не выйдет. Мне нельзя уходить из дома. Не сегодня.
Я слегка нахмурился:
— Вчера ты гуляла.
— Угу, пока… — девушка замолчала. — Нельзя мне сегодня уходить. И не пытайся спорить, ладно?
— Ладно, только сначала позволь сказать, зачем я пришел. Потом и гони.
— Выкладывай.
— Я знаю, где искать Рагнора Фелла, — уверенно заговори я и Клэри тут же помчалась наверх, и десяти минут не прошло, как она уже была готова.
— Я все, — задыхаясь, проговорила Клэри. — Идем?
Улыбнувшись, я предложил помочь надеть плащ, который висел у нее на руке. Клэри отказалась, но я настаивал. По большей причине из-за того что не хотел чтобы она заболела или простыла.
— Прежде мне не помогали надевать плащи, — сказала Клэри, высвобождая из-под воротника волосы, — только официанты. Ты официантом, случайно, не подрабатывал?
— Нет, просто меня воспитала француженка. Эти натаскивают почище метрдотелей.
— Куда нам? — спросила вдруг Клэри. — Фелл живет где-то поблизости?
— Нет, за городом. — я пошел в сторону моста. Клэри поспешила следом.
— Идти далеко?
— Пешком — да. Мы возьмем транспорт.
— У кого? — Клэри встала как вкопанная. — Себастьян, нам нужно быть осторожными. Нельзя никому доверять и говорить, куда мы собираемся… куда я собираюсь. Я здесь тайком.
Сейчас она говорила, что же самое, что и я Мэри. Мэри… как же я скучал по ней…
— Уверена?
— На все сто.
Перед тем как свернуть на боковую улочку, уводящую от центра города, я спросил:
— Боишься, что за нами хвост? — я заметил, как Клэри постоянно оглядывается по сторонам.
— Знакомые люди мерещатся: Джейс, Лайтвуды.
— Вряд ли Джейс станет разгуливать по улице. Он постоянно у себя в комнате, дуется. К тому же вчера поранил руку… — вспомнил я, когда на секунду зашел к Пенхоллоу взять с собой черный кожаный плащ. Тогда Алек с Джейсом обсуждали случившуюся ссору, а Лайтвуд читал своему парабатаю нотации.
— Поранил? Как? — Клэри споткнулась. — Ай!
— Мы на месте, — сказал я, останавливаясь у высокого проволочно-деревянного забора.
Как-то резко закончилась жилая часть города: домов поблизости не было, только этот забор с одной стороны дороги да присыпанный гравием склон холма, уводящий к лесу, — с другой.
Я достал из кармана увесистый ключ и отпер висячий замок на калитке.
— Сейчас вернусь, — сказал я и скрылся за забором.
Я мгновенно вернулся с большой лошадью в яблоках, с пятном-звездой на лбу.
— Лошадь? У тебя есть лошадь? — изумилась Клэри. — Кто в наши дни верхом ездит?
Я нежно погладил животное по шее:
— В Аликанте многие семьи Охотников держат лошадей. В Идрисе машины не больно-то работают, если ты еще не заметила. Охранные заклятия мешают. — Я хлопнул по потертому седлу, имевшему герб: восстающий из озера змей. Внизу изысканной вязью было выведено имя: «Верлак». — Залезай.
— Я ни разу верхом не ездила, — отпрянула Клэри.
— Путником управлять буду я, — успокоил ее я. — Сядешь впереди меня.
Лошадь тихонько фыркнула. Мне показалось или скорее так и было, но сестра жутко испугалась животного.
Глубоко вздохнув, она согласилась:
— Твоя взяла. Едем.
* * *Конь сорвался с места и пулей понесся по дороге.
Дорога постепенно сужалась. По обеим сторонам от нее выросли зеленые стены густых деревьев. Я слегка натянул поводья, смиряя бешеный галоп, чувствуя как бешено колотится сердце Клэри от паники. Я держал поводья, обхватив сестру руками с обеих сторон, так что соскользнуть с седла шансов не было.
Деревья по обочинам редели, зеленый ковер местами прорезала серая каменная дорога или торчащий из травы черный камень. Сурово и по-своему красиво. Тут и там виднелись островки белых цветов. Они, будто снег, устилали холмы.
— Как ты узнал, где искать Рагнора Фелла? — спросила Клэри, когда я умело объезжал колею.
— У моей тетушки Элоди хватает источников информации. Она знает обо всем, что творится в Идрисе, хотя сама никогда сюда не является. Не любит покидать Институт.
— А ты? Сам ты в Идрис часто наведываешься?
— Нет. Последний раз меня приводили сюда, когда мне было лет пять. С тех пор я не встречался с дядей и тетей, так что рад вернуться. К тому же есть шанс наверстать упущенное, да и тоскливо без Идриса. Нет больше в мире такого места. Тут даже воздух особенный. Сама поймешь и заскучаешь по Идрису, когда покинешь его, — на счет Идриса и любовь к нему я говорил чистую правду, а вот на счет остального…
— Да, Джейс очень скучал по нему. Я думала, это из-за того, что он прожил здесь годы. Вырос тут.
— В поместье Вэйландов. Недалеко от того места, куда мы едем.
— Ты и впрямь как будто все знаешь.
— Нет, не все, — рассмеялся я, прекрасно зная, что на самом деле Клэри права. — Идрис околдовывает всех, даже людей вроде Джейса, которым бывать здесь противно. — сказал я более напряженно даже не понимая о себе или все таки о Джейсе я говорю.
— Почему ты так говоришь?
— Ну, его же вырастил Валентин. Что может быть хуже? — по правде говоря, я прекрасно знал, что может быть хуже — жесткие уроки отца.
— Не знаю… — Клэри задумалась. — Валентин ужасный отец, да, но Джейс не ведал другой любви и доброты, кроме крох, доставшихся от Валентина. — Когда Клэри это произнесла я, будто почувствовал, что мы с ней едины. Она понимает любовь Валентина, так же как и я. Но к сожалению она не знает всю правду. — Джейс еще долго оставался предан отцу.
— Не верю, будто Валентин способен проявить хоть каплю доброты и любви. Он чудовище, — Что это? Я ли это сказал или внутренний голос?
Что-то со мной не так.
— Тут я с тобой согласна, да только Джейс — его сын. И был он тогда совсем маленький. Валентин любил его. По-своему…
— Нет! Такое невозможно, — и вновь, почему я не подтвердил ее слова, ведь думал точно также? Что происходит?
— Может, ты и прав.
— Приехали, — резко произнес я. Я сделал глубокий вдох и выдох чтобы выпустить напряжение. Но от чего оно появилось?
Я слез с коня и подал руку Клэри с улыбкой.
— Быстро мы, — сказал я, привязывая коня к нижней ветке дерева. — Быстрей, чем я ожидал.
Я жестом пригласил спускаться, и Клэри, помедлив секунду, сползла с седла прямиком в мои объятия.
— Прости, — робко извилась она. — Я не нарочно.
— Я бы за такое не стал извиняться.
Я наконец — неохотно — отпустил ее.
— Спасибо, — ответила Клэри и залилась краской. — И… где мы?
Она огляделась.
— И что? Тут пусто, — произнесла девушка.
— Клэри, сосредоточься, — мягко сказал я.
— Здесь действуют чары? Мне обычно не приходится…
— В Идрисе чары создают более сильную маскировку. Чтобы заглянуть сквозь них, надо хорошенько постараться. — Я положил ей руки на плечи и мягко развернул в сторону опушки: — Приглядись.
Небольшой каменный домик с остроконечной крышей; из трубы причудливой и аккуратной завитушкой поднимался дымок. К двери вела извилистая тропинка. Струйка дыма вдруг приняла форму вопросительного знака.
— Спрашивают, кто пришел, — улыбнулся я.
