Макс Лукадо - Нежный гром
Случилось неизбежное. Неподготовленные к плаванию корабли заплыли в арктические воды. Мороз сковал палубу, мачты и всю экипировку судна. Корка льда покрыла рулевой механизм. Корабли очутились в снежной ловушке.
В легких мундирах, под тяжестью тюков с вещами, моряки отправились на поиски спасения. Эскимосы потом
рассказывали, что видели группу людей, тащивших волоком по льду деревянный корабль. В течение следующих двадцати
лет остатки экспедиции находили в самых разных местах канадской Арктики. Судно, или то, что от него осталось, было также
обнаружено. В нем были найдены тридцать пять тел погибших. Местные жители еще раньше наткнулись на пещеру, вырубленную во льду. В ней были найдены еще тридцать трупов.
Сам Франклин умер на борту судна. Позже исследователи обнаружили там остатки доски для игры в нарды, которую
леди Джейн Франклин подарила мужу при расставании.
За несколько километров от корабля был найден окоченевший труп офицера. На нем были «брюки и китель из хлопка
ручной выделки, с шелковыми вставками по швам. Рукава были разорваны, однако на каждом красовались пять
позолоченных пуговиц. Сверху на мертвеце была надета синяя шинель с черным шелковым шарфом».
Странно, что человек отправляется в такое путешествие, будучи подготовленным скорее к великосветской чайной
церемонии, нежели к блужданию по арктическим льдам.
Еще более странно, что и мы с вами до сих пор совершаем нечто подобное. Разве судьба экспедиции Франклина не
достаточно сильное предупреждение? Мы часто ведем себя так, будто христианская жизнь подобна увеселительной
прогулке. У нас мало топлива, но много развлечений. Мы более озабочены своим щегольским видом, нежели подготовкой к
грядущим испытаниям. Мы больше внимания уделяем столовым приборам, нежели средствам спасения. Мы не так уж
сильно увлекаемся проработкой маршрута, зато хотим быть уверены, что на борту достаточно серебра.
Поэтому когда наступают морозы, мы скользим по льду в ботинках на тонкой подошве, с серебряными ложками в
руках и с подарочными нардами под мышкой. И вот, остаток дней мы проводим в таком состоянии, шагая навстречу
ледяному ветру. Да еще и виним Бога за то, что Он позволил нам вляпаться в эту историю.
Но Бог поругаем не бывает. Если мы отправились в плавание неготовыми к нему, так это не по вине Бога, а несмотря
на Божье предостережение. Он дал нам подробные инструкции. Начертил карту - Свое Слово. И обеспечил компасом - Духом
Святым. Объяснил дорогу и рассказал, как искать ориентиры. Даже сказал, что взять с собой в путь: любовь, радость, мир, терпение, милосердие, доброту, веру, кротость, воздержание (см. Гал. 5:22,23).
А самое замечательное, что Он пошел впереди нас и вместе с нами. Он и первопроходец, и попутчик. А когда мы
устаем, нам всего-то надо прислушаться к Его голосу. У Него даже есть специальные обетования, чтобы удержать на пути.
Вот одно из самых сильных:
«В доме Отца Моего обителей много».
Какая нежная фраза. В доме мы находим отдых, безопасность, тепло, еду, постель, место. Но это не просто какой-то
дом. Это дом нашего Отца.
Все мы знаем, что такое чужой дом. Может, вам случалось жить в общежитии или армейской казарме. Спать в
дешевых отелях или молодежных лагерях. Там есть кровати. Есть столы. Можно найти еду и тепло. Но это уж точно не «дом
Отца».
Дом Отца там, где Сам Отец.
Ты помнишь голос своего папы? Как он приходит с работы и кричит тебе что-то прямо с порога? А ты в это время
сидишь где-то у себя в комнате. Некоторые из вас помнят. Для многих эти воспоминания приятные.
У других таких воспоминаний нет. Однако они могут появиться. «Ибо отец мой и мать моя оставили меня, но Господь
примет меня» (Пс. 26:10).
Отец готовит тебе место. Там много комнат. Там просторно. И отдельные хоромы для тебя. Добро пожаловать!
На земле тебе не всегда бывают рады. Нам порой кажется, что нам вообще здесь нет места. Люди знают, как дать нам
почувствовать себя нежеланными. Жизненные трагедии формируют в нас комплекс незваного гостя. Чужака.
Контрабандиста.
Так и есть. Это ведь не наш дом. Поэтому какая же это трагедия, что нас здесь не ждали. Наоборот, это нормально.
Мы же не у себя. И язык, на котором приходится изъясняться, нам не родной. И тело, в которое мы облечены, не наше. И
мир, в котором мы живем, чужой.
Наше время еще не наступило.
Когда же наступит, наш старший Брат придет за нами и заберет нас домой. «А если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду
приготовить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я»
(Иоан. 14:2,3).
Первое предложение довольно любопытно. «А если бы не так, Я сказал бы вам...» Зачем здесь эта фраза? Он что, увидел сомнение в сердце учеников? Прочитал немой вопрос на их лицах? Я не знаю, что Иисус увидел в них, но знаю, что Он
видит в нас.
То же, что же видит бортпроводница, проводя с пассажирами предполетный инструктаж безопасности.
То же, что видят врачи, требуя от своих пациентов, чтобы те бросили курить.
То же, что видит проповедник, сообщая прихожанам церкви, что каждый из них однажды умрет, а кто-то, может быть, даже сегодня.
«Да-да, конечно. Хотя, скорее всего, этого все-таки не случится».
Мы не произносим этих слов. Мы думаем их про себя. «Конечно, самолет может упасть, но вряд ли именно этот. Я
лучше почитаю журнал. Конечно, люди умирают от рака, но вдруг я не умру? Поэтому еще несколько затяжек... Конечно, умереть можно в любой момент, но уж не сегодня...»
Уильям Нельсон был бригадным генералом в годы Гражданской войны за независимость США. И хотя каждый день он
смотрел смерти в лицо, к своей он совсем не приготовился. Никому не известно, о чем он думал, мчась с одной битвы в
другую. Может, был слишком занят своей жизнью, чтобы готовиться к смерти.
Но однажды все изменилось. Он и его офицеры выпивали в каком-то заведении. Между присутствовавшими началась
ссора, и в ходе выяснения отношений генерал получил пулю в грудь. Понимая, что умирает, он просил лишь об одном:
«Пошлите за священником».
Что произошло? К чему такая спешка? Он что, узнал вдруг о Боге что-то, чего никогда раньше не слышал? Нет. Он узнал
нечто новое о самом себе: смерть была совсем рядом. И вдруг только одно стало для него иметь значение.
Почему до сих пор это было не важно? Разве он не мог воззвать к Богу неделей раньше или хотя бы утром того же
дня? Конечно, мог. А почему не сделал? Почему спасение вдруг стало таким важным после выстрела, но было как будто
«факультативным» до того? Почему он откладывал решение принять Христа до смертного одра?
Понял видно, что пришло время.
Опасное промедление. «Научи нас так счислять дни наши, — молился Моисей, — чтобы нам приобрести сердце
мудрое» (Пс. 89:12).
Какой страх наполняет человека, когда конец близок, а Он к нему не готов!
Какой страх, должно быть, наполнил моряков экспедиции Франклина, когда они поняли, что заперты в ледовом плену.
Какой ужас: искать пищу, а находить серебро! Рыться в вещах, надеясь обнаружить теплое пальто, и наткнуться на парадную
униформу. Нуждаться в топорах и лопатах, а получить любовные романы и нарды.
Как думаешь, променяли бы они все это даже на робкую надежду вернуться домой?
Кстати, какими приготовлениями к экспедиции занят ты? Собираешь серебро и игрушки? Не будь глупцом. Может, они
что-то и значат здесь, но когда ты доберешься до дома Отца, они превратятся в прах. Зачем тебе весь этот хлам, если Отец
знает тебя лично?
Не важно, что ты имеешь. Важно, кого знаешь. Готовься. Ты ведь не хочешь остаться на морозе.
29. Люди подземелья
Готов ли ты делиться светом?
Пришел к своим, и свои Его не приняли.
Иоанна 1:11
Давным-давно (впрочем, может, и не так давно) в холодной мрачной пещере жило-было одно племя.
Его члены, плача от холода, старались прижаться друг к другу как можно ближе. Стоны их были громкими и
протяжными. Это было их единственным занятием. Больше они ничего не умели. Пещерные вопли дикарей звучали
чрезвычайно печально, однако сами они об этом даже не догадывались. Они ведь никогда не знали, что такое радость.
И вот однажды подземные жители услышали голос, который совсем не был похож на те звуки, что они производили
сами. «Я услышал ваши стоны, — сказал он, — ощутил холод, увидел тьму. Я пришел на помощь».
Пещерное племя замолкло. Такого голоса они никогда не слышали. Обещания надежды были чужды их ушам. «А
откуда мы знаем, что ты действительно хочешь нам помочь?»
