Чупин Олег - Командир. Трилогия
В марте, на пока несуществующий международный женский день, гонец доставил в Полоцк грамоту Митрополита Московского и всея Руси Макария с повелением, взять под стражу, заковав в железо и доставить на митрополичий двор отстраненного от епархии бывшего полоцкого епископа Арсения Шисца. Распоряжение Владыки было исполнено в тот же день, Шисц был арестован, закован в железо, а утром следующего дня под сильным караулов отправлен в Москву. Где судом русских иерархов, за попытку передачи полоцкой земли под руку Римской курии, был снять с Полоцкой епископальной кафедры и как обычный монах сослан на строгое покаяние в Спасо-Каменный монастырь на Кубенском озере, где и оставался в заточении до самой смерти.
Всего после похода, на восточные рубежи Московского царстве переселили более десяти тысяч не достаточно благонадежных жителей полоцкой земли. Кроме них, порядка восьми тысяч, в основном евреев, католических монахов со священниками, пасторов различный протестантских течений с духовными отцами сектантов, жителей переметнувшихся из православия в иную веру, пошли в шахты и карьеры Уральского уезда. Вообще говоря, депортация населения с целью закрепления только что завоеванной территории стала в дальнейшем излюбленным приемом московского государя. Хотя и предки его этим баловались, хотя бы дедушка Иван III Грозный, переселивший множество новгородских бояр на восточные и южные рубежи своего княжества.
Про прошествии времени все высокородные пленники были отпущенные. Так например воевода Довойны в 1567 году был обменен на князя Темкина. Отпущен и возвратился на родину и виленский воеводич Ян Глебович, паче чаяния ставший помощником Ивана IV в его попытках склонить на свою сторону литовских магнатов. Вернулись в свои маетки и польские ротмистры Хелмский, Верхлинский, Варшевский. В отличии от польских воинов своих наемных хоругвей, забытыми своими командирами и вынужденными выживать в шахтах и карьерах Уральского уезда, куда они все-таки попали, почти через три года кочевки по всему Московскому царству. И года через два-три их почти ни кого не осталось в рудниках. Все вышли на вверх, запродавшись в качестве боевых холопов к местным детям боярским и стали нести службу на восточных, степных рубежах Уральского уезда, почти постоянно гоняя по степи мелкие воровские ватаги местных кочевников и не плохо гоняли. Видимо воинские умения не растеряли даже в плену и рудниках.
За всю осаду армия Ивана IV потеряла, по официальным русским данным, всего '86' человек, но реальные потери только убитыми, не считала чуть ли не полсотни умерших в последствии от ран, были две сотни восемьдесят шесть человек, видимо при переписки потерялась где-то двоечка. Убитых повстанцев, покалеченных и раненных ни кто ни официально и не официально из московских властей не считал, чернь она и есть чернь. Только 'витязи' через Брусилова и по его настоянию, озаботились помощью вдовам и сиротам убитых, лечением раненных и адаптацей калек. Уже на третий день, все участвующие в восстании получили вознаграждение, для витязей не большое, но для местных очень даже большое, в десять полновесных серебряных талерах. За погибших, их вознаграждение в двойном размере, получили их вдовы или родители, покалеченным, после излечение, за свои потерянные органы, дополнительно выдали еще по пять монет. В последствии, в течении двух-трех лет большинство калек, вдов и сирот, 'витязи' за свой кош перевезли в свои владения, дело в которых найдется всем. До сих пор, несмотря на принятые меры по привлечению людей, увеличению рождаемости и снижению смертности, особенно детской, ощущалась нужда в рабочих руках, а особенно в знающих и разумных головах.
В Полоцке был оставлен русский гарнизон во главе с князем Петром Ивановичем Шуйским и товарищами городского воеводы, боярами из Уральского уезда Семеновый Виктором Львовичем да Картышевым Игорем Васильевичем с наказом перестроить старые укрепления и возвести новые. Именно для постройки новых укреплений, надзора за работами на них и формирования городского гарнизона нового, уральского строя, были оставлены товарищами городского воеводы бояре Семенов с Картышевым, соответственно их же назначили и ответственными за это направление деятельности. 27 февраля царь с основными силами армий 'из Полотцка пошел к Москве'. Но еще 15 февраля воинский стан покинул шеститысячный конный отряд при двадцати четырех полевых орудий конной артиллерии под командой уральского воеводы Черного.
Московское царство. Уральский уезд и иные земли Руси. Январь-декабрь по новому стилю 1563 года РХ.
Внешнее и внутренне положение Великого княжества Литовского было отвратительным. Сложная социально-политическая обстановка в государстве, из-за организованной в прошлом году конфедерации за унию с католической Польшей, в княжестве, с подавляющим православным населением, наложившаяся на военные поражения, потери Полоцка и Витебска, разорении столицы страны, и краха денежного обращения в ВКЛ, наводненного огромным количеством как медных, так и более высококачественных фальшивых литовских грошей. В перспективе замаячило разделение страны по религиозному признаку, на православные, католическое, протестантские княжества. Так, что пришлось литовским панам во главе с Великим князем Литовским Сигизмундом II Августов, наступить на горло шляхетскому гонору и начинать выправлять сложившеюся ситуацию.
Отсутствие реальных возможностей противостоять мощному натиску армии царя Ивана IV, вынудило Сигизмунда II Августа и литовский сейм послать своего представителя Павла Бережковского, в московский лагерь под Полоцком для переговоров о перемирии уже к 21 февраля, которое и было заключено в Москве, только в середине сентября этого же года. И то к заключению мира, литовскую делегацию подтолкнуло взятие русскими полками Риги и всей прибрежной полосы Западной Двины от Полоцка до Риги, а так же грамота Литовского Великого князя с прямым приказом, быстро заключать перемирия, пока московиты еще чего не откусили от Польши и Литвы. По которому ВКЛ оставляло под московской рукой, все города, селения, деревни и земли, которые захватили царские войска, на время подписания договора, как на территории княжества, так и на территории бывшей Ливонской конфедерации. Перед лицом опасности нового наступления русских, сознавая непрочность перемирия, которое сами же литовцы готовы были нарушить при первом же удобном случае, Сигизмунд II Август вынужден был пойти на уступки литовско-белорусской православной шляхте, уравняв ее в правах со шляхтой католической, подписав 7 июня 1563 года жалованную грамоту, чем притушил социально-политическую конфронтацию и временно, немного сплотить все наличные силы, находящиеся под рукой короля польского и великого князя литовского Сигизмунда II Августа, для предстоящей войны с Москвой. Таким образом, объединение военных сил с поляками, подталкивало и к политическому объединению с Польским королевством.
Золотом 'проштрафившихся' варшавских магнатов, жидовские 'банкиры' которых оказались, замешаны в распространении фальшивых монет на территории ВКЛ, да и самих евреев, несколько сбили накал проблемы. К сожалению, пришлось полностью отменить хождение на территориях княжества и королевства всех литовских серебряных монет, полностью перейдя в расчетах на польские гроши, хотя свои были и 'тяжелее' соседских и серебра они, до несчастья с фальшивками, содержали больше, чем соседские серебрянки.
Предпринятыми мерами удалось 'на живую нитку' несколько стабилизировать общую ситуацию в княжестве и начать потихоньку готовиться к унии с королевством Польским и продолжению в следующем году войны с московским царем Ивана IV.
***
Однако не все было так плохо на финансовом фронте, на территории ВКЛ, или вернее на бывших землях княжества. Помощь пришла оттуда, откуда жители отошедших к Москве поселений и поветов и не ждали. Власти Московии, вернее расположенного в Москве банка, начали скупать у жителей захваченной ими полоцкой да витебской земель и самого Полоцка с Витебском, фальшивые гроши по курсу пять сотен поддельных монет за один полновесный серебряный талер. Вернее монета была имперским серебряным гульдинером, чеканки Священной Римской империи Германской нации. При этом во всеуслышание объявили, что Московский государь, понимая беду его новых подданных, которым их бывший правитель, навязал фальшивые деньги, чтобы вести богопротивную войну во славу католиков-схизматиков и для своего обогащения, возмещает им из своей казны часть убытков и изымает из обращения негодные монеты. Под это дело из обращение изымались и настоящие серебрушки грошей. Правда за них рассчитывались, теми же талерами-гульдинерами, но уже по весу и содержанию чистого серебра, не забывая брать себя процент менял. Заодно и намекнули, смотрите, чьи монеты, и думайте откуда и кто их Московии передал. И дело сперва со скрипом, а потом все активнее, пошло. Получит за ненужные монеты, хотя и за пять сотен, которые даже выбрасывали за ненужностью или чтобы избежать обвинения в фальшивомонетничестве или в их распространении, полноценный талер, хотя и один, для большинства и так не богатого населения Литвы, а тут ещё и разорённого войной, было выгодно. Да и сменять запрещенные к обращению на землях ВКЛ литовские гроши, на свободно обращающие в княжестве талеры, так же было неплохо.
