Настя - 1-17.docx.docx
Я не сказала, что даже подумываю о причинении вреда себе, но не самоубийстве, нет. Я не могла плакать. Я ощущала себя неустойчиво, дрейфующей где-то. Я по-прежнему любила Даниэля. В последний раз я почувствовала себя чуть-чуть живой с Антонио. Почему-то мое счастье напрямую было связано с мужчиной.
— Премьера «Больших девочек» будет в пятницу, — сказал Джерри, останавливаясь возле моего дома.
— Угу.
— Речь идет о насилии в семье. Мы отметили эту тему, как самый больной вопрос в ходе предвыборной кампании. Я видел картину. Хорошая.
— Ты пишешь рекомендации к фильму? — спросила я.
— Даниэль хочет обратить внимание на эту тему, посмотреть фильм, а потом выступить с заявлением.
— Ты пытаешься сосватать меня на свидание? Ты это серьезно?
— Это свидание — крупная ставка, Тереза. Пожалуйста.
Я открыла дверь машины и хлопнула ею, открыла снова и забрала свою сумку. — Ты - дерьмовый Купидон.
Мне следовало взять такси.
* * *
Чертов Джерри. Я вошла в квартиру, проклиная его, и забросила свою сумку в угол.
Чертов, чертов Джерри. Этот мужчина был создан из непревзойденного, самого нерушимого материала во вселенной. Он не умел чувствовать.
Или умел. Возможно, он просто не показывал мне своих чувств.
Или показывал. Возможно, я не чувствую сама себя.
Или это вообще не обо мне. Возможно, это касается Даниэля и Лос-Анджелеса. Может быть, речь шла о кампании, в которую я вложила свое сердце и душу, и если Даниэль провалится, я провалюсь вместе с ним.
Или, возможно, это не имеет значения, но Джерри думает, что это важно. Может быть, что-то беспокоит меня. Что-то, что взбудоражило меня, заставляя с нетерпением ждать чего-то, заставляя меня забыть, как сильно я презирала свою чертову жизнь.
Антонио заставил меня чувствовать себя живой, как будто я находилась во сне в течение нескольких месяцев. Он разбудил меня и ошеломил. Я, наконец, была готова, но отбросила его подальше. Это были обычные ничего не значащие мелочи, немного грязных разговоров, чтобы заполнить часы ожидания и перестать страдать по Даниэлю. Мне нельзя расстраиваться из-за таких ничего не значащих мелочей, но я была безнадежно расстроена, хотя и не хотела признаваться себе в этом, пока интеллигентный бородач Даниэля не попросил в очередной раз составить компанию моему бывшему.
Я взяла фарфорового лебедя за шею. Четко зная, что собираюсь сделать, и от принятого решения напряжение стало сходить.
Я ударила его о край стола. Он отлетел в сторону. Я подняла и ударила его сильнее. Тело разбилось, стукаясь об пол, у меня в руке осталась одна его маленькая голова. Через секунды напряжение вернулось. Это было почти освобождение, когда я посмотрела на всех своих лебедей и перестала заботиться, вернутся ли они когда-нибудь в шкафчик.
Я не ощущала даже ярости, когда разбила их всех. Возможно, я должна была выглядеть сердитой и расстроенной, но у меня не было этих чувств. Я была мертва, пуста, заморожена, как будто заключила сама с собой контракт на выполнение этой работы и просто делала ее. Я сильно ударяла фигурки о мраморную столешницу снова и снова, превращая их в миллион осколков гипса, фарфора и стекла.
Все это заняло около семи минут, и вот уже годовые накопления лебедей и нескольких тарелок были уничтожены. Я стояла и смотрела на разбитые острые останки, успокаивая себя тем, что не слишком расстроена, чтобы принимать это близко сердцу.
— Я хочу тебя.
Я толкнула китайского синего лебедя за правое крыло. Оно отломилось, но лебедь полностью не разбился. Недостаточно.
— Я хочу тебя, криминальный панк.
Я подняла ногу и наступила каблуком на крыло.
— И я собираюсь поиметь тебя.
Глава 24
Я заплатила уборщице сверху, чтобы она убрала беспорядок, вымела остатки фарфора и поставила все на место. Одеваясь на работу, я позвонила Антонио. Нет ответа.
Я набрала текст.
«Позвони мне, пожалуйста. Я хочу обсудить кое-что с тобой».
Я перечитала еще раз. Казалось, что это было очень по-деловому. Я была хорошо воспитанным человеком, но это не означало, что не могла поддаться чему-то, не так ли?
«В частности, твой член».
Я улыбнулась. Да, именно так. То, что надо.
* * *
Я практически выпрыгнула из постели на следующее утро, отыскала среди кучи одежды брюки и обтягивающую рубашку на кнопках донизу из атласа деми, и, конечно, кружевные трусики. Воздушные кружева, потому что я собиралась найти этого ублюдка и сказать ему, что я о нем думала, что я хотела, и как я хотела. Он научится доверять мне, даже если мне придется поклясться кровью.
Я услышала Катрину внизу, пока решала, оставить свои волосы распущенными или нет. На самом деле я не Катрину услышала, а скрежет тарелок по мраморному полу, как будто их опять били.
— Простите! — вымолвила я сама себе и побежала вниз.
Она дула на тарелку и возвращала ее в стопку. — Какого хрена? — она указала на моих разбитых лебедей.
— Тебе не нравится беспорядок? Я потратила восемь минут, создавая его.
Она помахала рукой и потянулась за кофе, чуть не выронив его. — Мне плевать на беспорядок. Ты рушишь вещи. Ты, Ти Дрей. Но ты не сломаешь суть.
Пока она зачерпывала кофе, я увидела, как ее рука дрожит.
— Режиссерша, — сказала я, — выпей ромашки, пожалуйста. Ты измучена.
— Мы практически закончили. Я взволнована. Ты поедешь на вечеринку по поводу окончания съемок?
— Я наброшусь на бесплатный бар.
Катрина щелкала телевизор. Как всегда говорили дикторы, и бежала новостная лента.
— Ты могла бы привести с собой горячего итальянца, — сказала она, напомнив мне о моем сообщении.
Я проверила телефон. Пусто. — Я могла бы. Последний раз, когда я видела его, все стало так запутано.
— Ты не рассказывала мне.
— Ты была занята.
— Так что произошло?
Мои губы все еще были сжаты. Я обратила внимание, что они не собирались разжиматься, потому что мне стоило молчать. Это было просто тем видом обычного совместного пользования и домыслов, которые не без оснований беспокоили Антонио. Я хотела за его спиной заслужить его доверие.
— Я думаю, что все кончено, — сказала я, чтобы отвлечь ее от дальнейшего допроса.
— Может, это все и к лучшему. Ты знаешь, итальянцы и испанцы имеют комплекс Мадонны - шлюхи. Они либо унижают тебя и бьют, либо почитают тебя и никогда не трахают.
Я снова плотно сжала губы, чтобы не заговорить. Он трахал меня и трахал грязно. Я почувствовала от воспоминаний знакомое покалывание между ног. Но он не хотел, чтобы я что-то узнала о его жизни. Казалось, он исчезал на достаточно долгое время, чтобы возбудиться, а затем неотступно преследовать меня, когда снова хотел поиметь шлюху. Тогда я не замечала этой закономерности, однако сейчас поняла, что была достаточно близка к ней.
Я встряхнулась. У меня не было времени на беспокойство о том, как я выглядела и на гадание, что он на самом деле думал обо мне. Я должна была осуществить то, что хотела, а хотела я в первую очередь почувствовать себя снова живой. Он стал моим наркотиком, и я либо получу очередной удар, либо перейду в союзники, но не отрекусь от своего права преследовать его.
Я проверила телефон снова. Ничего. Только предупреждение о конфликтной ситуации в транспортном движении. 10-я была забита из-за перестрелки на дороге, которая привела к автомобильной аварии из пяти машин, и полиция установила заграждения на километры вперед. Бульвар Венеции был красным от переполненности транспортом.
— Черт, — сказала Катрина.
— Эх, 10-я, — ответила я, но Катрина продолжала смотреть телевизор.
— Это продолжается уже несколько дней.
Я оглянулась через плечо. Я узнала Авеню ЛаБреа. Кадр был в дневное время, а табличка вверху экрана гласила «вчера».
Два дня насилия банды по всей западной стороне. Две перестрелки, одна смерть, казалось бы, в немотивированном веселье.
Лицо Даниэля заполнило экран. Текстовые указатели на заднем плане продолжали рассказывать новости, телевизионная бригада поймала его на предвыборном митинге. «Мы работаем в тесном контакте с полицией, чтобы убедиться, что справедливость восторжествовала».
Они оборвали его на этом месте. Боже, помоги ему, если это было содержательное интервью, а они показали только этот кусок.
Может ли Антонио быть замешанным там? Каким образом? Если бы он был там, что сказал бы Даниэль, что Спинелли был там, поэтому, он, безусловно, вовлечен, но там были сотни гангстеров. Жертв, похоже, не связывали, и нападение не закончилось ничьей смертью. Были предположения, что это банды Комптон, СГВ покровители и армянский наряд в восточном Голливуде.
— Хорошо, что мы находимся в центре города, — сказала Катрина, отворачиваясь от телевизора. — Вот увидишь, что все на западной стороне упустят назвать точное время, когда это произошло.
