Настя - 1-17.docx.docx
— Я владелец, вместе со Спином.
— Ох, партнеры?
— Во всем. Он мне, как брат. Бесит моих настоящих братьев, но они отпетые негодяи. Полицейский и адвокат.
— А вы?
— Бизнесмен.
Я надела на себя маску дипломата, поскольку и так было очевидно, чем он занимался на заднем дворе автомастерской в свободные часы, имея при себе огнестрельное оружие. Хотя я ни разу не видела оружие непосредственно у Антонио, что было очень странно.
Мне было плевать. Нет, на самом деле, мне и должно было быть наплевать. Все это казалось несущественным и походило на бессмысленную пустую болтовню в желтом Феррари, мчавшемся со скоростью двадцать миль в час по десятому шоссе.
— На самом деле вам не нужно было ехать на запад, в эту сторону, не так ли? — спросила я, больше утверждая, чем спрашивая.
— Ло – это тот другой парень, и я бы не доверил ему ехать на скорости, он очень боится поцарапать автомобиль, — он взглянул на меня. — Мы его едва отремонтировали. Он накладывал первый слой грунтовки, пожимал плечами и говорил: «Не знаю, что случилось, босс, я только разговаривал».
Я рассмеялась.
— Понятно.
— Знаете, я хочу познакомиться с вами. И узнать, какими сделками вы занимаетесь.
Может он думает, что я работаю на окружного прокурора? Я не могла спросить напрямую.
— Мои сделки?
— Вы нравитесь Спину. Ни для кого это уже не секрет.
У меня не было причин обнажать перед ним свою душу, а тем временем ветер спутывал мои волосы, словно сахарную вату.
— Я уверена, что ему нравятся многие девушки, — я развязала узел, позволяя своим волосам развеваться на ветру.
— Такие не нравятся, — сказал Паули.
— Какие такие?
Он покачал головой и перевел взгляд на дорогу.
— Нет, серьезно, - сказала я. — Я не прошу вас рассказывать истории о вашем друге.
— Ох, неужели? Вы, женщины, все одинаковые.
— Одинаковые?
— Почему вы не хотите, чтобы парень просто любил вас? Вы обязательно должны знать, насколько сильно он любит вас. Насколько велика его любовь. Насколько глубока. И если что, вы готовы все усложнить. Поэтому, прежде чем вы спросите снова, он не замечал женщин не своей национальности.
— Но это слишком маленький и ограниченный круг.
— Он не ходит на свидания. Я больше ничего не скажу, — он поднял указательный палец и поднес его к губам. — Только знайте, я буду защищать его, даже ценой своей жизни.
— Ему повезло.
— Это правда.
Он больше ничего не сказал, вероятно, чтобы не причинить мне боль, потому что мои отношения с Антонио были уже в прошлом, но когда я смотрела на город, мелькающий впереди, что-то сжалось внутри меня от чувства потери.
* * *
Когда я вернулась домой, Катрина все еще была на съемках. Лофт раньше никогда не казался таким большим, таким современным, таким чистым. В нем было все, что необходимо для жизни, и все стояло на своих местах. Поверхности сверкали своей стерильной чистотой, а о комках пыли не могло быть и речи.
Я бросила сумку на диван, который совершенно не вписывался в эту обстановку, но все равно был оставлен мною.
Я опять что-то упустила, чувствуя тоску и сожаление о том, что потеряла. У меня не получалось точно определить причину. В некотором смысле это был Даниэль. Мне не хватало его постоянных разговоров по телефону, его активности, желания что-то сделать, видно, он так и оставался моим стабильным краеугольным камнем зависимости. Даже когда он путешествовал, его присутствие все равно распространялось на меня, я знала, что не одна и что защищена, Катрина не могла восполнить это.
— Черт побери, Даниэль, — прошептала я, бросив свой жакет на кресло.
Папа всегда говорил, что семья остается самым важным для нас, и я никогда не сомневалась в этом. Но он был неправ. Совершенно. Я не могла построить свою жизнь по примеру жизни моих близких. Я не могла ощутить радость, дыша их воздухом, или почувствовать энергию физического сближения. Я воспринимала мое с ними сосуществование в одном доме, как неизбежную каторгу.
Я открыла холодильник. Овощи в контейнерах. Протеин на нижней полке. Остатки чуть выше, затем приправы. Я вытащила контейнер с хумусом. Крекеры были на нижней полке в шкафу. Я стояла у кухонного стола, макая, откусывая, макая, откусывая.
Капля хумуса шлепнулась на столешницу. Я стерла ее пальцем и облизала. Оставшийся развод был единственным следом, который и так уже испарялся с девственно чистой поверхности.
Что, черт возьми, произошло с Антонио? О чем я думала? Я пыталась уйти от Даниэля самым отчаянным способом? Я пыталась вырваться не только из моей зоны комфорта, но и нарушить законы? Что может быть проще, чем не связываться с человеком, с которым я не имела ничего общего? Не важно, как мое тело реагировало на него. Не важно, как он возбуждал меня, или насколько свободной и живой я чувствовала себя с ним.
Но меня не покидало чувство глубокого сожаления. Словно я избежала аварии, но напоролась на нож.
Я выронила рулон бумажных полотенец, и он покатился от кухонного стола к передней двери. Мне нужно что-то еще в моей жизни помимо работы и мужчины. Мне нужна была цель. Меня уже ничего не волновало, кроме себя самой. Неудивительно, что измена Даниэля отбросила меня так далеко и глубоко.
Я крутанулась на барном стуле у кухонного стола и потянулась в верхний шкафчик. Там стояла моя коллекция. Как ребенок, я коллекционировала фарфоровых лебедей. Я люблю лебедей за их грацию, утонченность. Однако когда мы переехали в лофт, неподходящие к интерьеру фигурки не вписывались, поэтому я спрятала их в высокий шкафчик, где они оставались целыми и невредимыми.
Я взяла первого. На нем была голубая лента в порыве ветра, словно он поднял свои крылья, готовясь к полету. Он обошелся мне в постыдную сумму. Я поставила его на стол. Следующей фигуркой была Леадро. Дешевая, с маленьким Амуром. Дальше был один черный. Гадкий утенок. Один с фартуком. Смеющийся. Плавающий. Шеи скручены вместе. Я положила их все на стол, пока не увидела одного маленького белого.
Он был сделан из Лего. На нем был красный ошейник из гладких квадратиков и ярко-желтый клюв. Мой племянник Дэвид неожиданно сделал его для меня в очередное Рождество. Гениальный Дэвид. Сколько лет ему было? Четыре? Тетя Тереза любила лебедей, и он сделал ей птичку, да еще с такой заботой. А она убрала его подальше в шкаф, куда заглядывала очень редко, потому что этот лебедь не подошел к декору кухни.
— Черт побери, тетя Тереза, — сказала я сама себе и слезла с барного стула, поставив лебедя из Лего в центр стола.
Потом я открыла шкаф для посуды. Мне нравилась моя посуда. На ней были голубые звезды с золотыми завитушками. Почему она была в шкафу? Я вытаскивала ее, складывая грудой на стол, сейчас она не вызывала у меня никаких эмоций. А с какой тщательностью я подбирала свои столовые приборы. На столе уже не было места, и я бросила серебро на пол, словно это были игрушки.
Все, что мне раньше так нравилось, было спрятано в шкафы, которые я даже не открываю. Все красивое и достойное. Стеклянные разноцветные баночки из-под желе и унаследованный хрусталь. Золотые листья, украшавшие стеклянные полки моей прабабушки. Я ничего не разбила, но поднос из матового стекла, который мы получили в качестве свадебного подарка, почти соскользнул в раковину. Я поймала его и отставила в сторону. Стильные салфетницы. Пластиковые контейнеры с набивным рисунком. Красная чашка-непроливайка Шейлы, оставленная в какой-то визит. Прочь! Прочь! Прочь!
Когда я добралась до последнего шкафа и нашла там, в глубине, только пыль и грязь, я вздохнула и направилась в гостиную, чтобы оттуда взглянуть на кухню. Она выглядела будто после крушения. Еще бы, я ведь специально оставила все дверцы шкафов открытыми и не собиралась расставлять все аккуратно на свои места.
Я потянулась к столу, передвигая груду посуды, пока не нашла маленького лебедя из Лего. Сейчас меня ждало свидание с моей пустой холодной постелью. О том, что делать дальше со своей жизнью, я подумаю утром.
Кровать по-прежнему казалась слишком большой. Беспорядок, оставленный внизу, раньше тяготил бы меня, что заставило бы убрать его в моем сиюминутном мире. Но сейчас я не хотела спускаться. Я поставила своего Лего-лебедя на тумбочку и задалась вопросом, следует ли сейчас спуститься вниз и вернуть свою жизнь назад в шкафчики, однако лебедь однозначно сказал «нет». Ложись спать. О беспорядке подумаешь завтра.
Вернулась Катрина. Зажгла свет. Включила телевизор. Зажегся свет в туалете. Побежала вода. Выключился телевизор. Погас свет. Я заснула.
Глава 22
— Что случилось? — спросила Катрина, поднимая лебедя в виде кофейной чашки из кучи. Его шея служила ручкой, а крылья обвивали чашку вокруг. — Я не могу найти ложки.
Я подняла их с пола. — Вот. Я помою.
Она подхватила одну и подула на нее. — Дезинфекция «волшебной пыли». И нож, пожалуйста. («Волшебная пыль» -микропыль на дисках)
