Сергей Зайцев - Неистребимый. Трилогия
– Даже так?
– Вплоть до этого.
Он шагнул к двери, но перед тем, как её открыть, обернулся ещё раз:
– Знаешь, мне в самом деле интересно, что же он в тебе нашёл? Я говорю о шелтянине. Он же эмпат. Неужто твой отвратительный эгоизм, твоя вечная злоба ко всему и вся ему по душе? Ты же даже себя ненавидишь…
Дверь мягко закрылась за его спиной.
Ксарра уронила голову на подушку, невидящим взглядом уставившись в потолок. Воцарившаяся тишина навалилась удушливым одеялом. Давно она не чувствовала себя такой опустошённой… Кажется, она поторопилась с выводами. Три года без неё не прошли для Хэнка бесследно. Он изменился. Мальчик стал мужчиной. И научился говорить скверные, ранящие гордость слова. И что‑то глубже гордости…
Ну и хрен с ним, не поверил – его дело. По крайней мере, сказать стоило. Нечего относиться к ней, как к последней стерве, не так уж она и плоха. Кого угодно выведет из себя постоянное восхищение человеком, который на самом деле ни во что не ставил его, но умел вовремя похвалить и погладить по головке. Она‑то никогда не умела этого делать. Зато умела другое: заставить человека работать в полную силу и добиваться при этом максимальных результатов. За свою продолжительную, полную всяческих жизненных сложностей карьеру посредника она поднимала со дна таких доходяг, от которых давно отказалось само общество. Законченные алкоголики или наркоманы, не слезавшие с дури. А она, пусть пинками и зуботычинами, ставила их на ноги и заставляла работать. Ну да, им потом все равно приходилось возвращать долг, даже с процентами, но это уже были другие люди. И кое‑кому из них хватало ума на благодарность. А иные оставались при своём убеждении, что она тварь и хищница. Как Хэнк, например. Но у него до сих пор слишком много глупостей в башке, слишком большое значение придаёт он всем этим сказкам о благородстве и дружбе, понятиям, которые давно уже вымерли за ненадобностью в современном техногенном обществе, оставшись лишь в развлекательной литературе, и то – для простаков…
Ксарра порывисто вздохнула, не замечая, как комкает пальцами простыню.
Дурацкий день. Дурацкий хотя бы потому, что именно сегодня она первый раз в жизни потеряла сознание. Принудительным методом. И сегодня же – второй раз. Многовато… А теперь чем бы занять мозги, чтобы прекратить это не менее дурацкое самокопание в душе, которое все равно ни к чему хорошему не приведёт?
Ксарра постаралась расслабиться, но не смогла. Её почему‑то трясло. Мелкий озноб по всему телу… Видимо, слова Хэнка задели её куда сильнее, чем она думала. И теперь чувство вины, словно вода из прорвавшейся плотины, грозило захлестнуть её целиком. Наверное, она действительно приличная стерва… Чёрствая и бездушная, как он говорил. И имел на это полное право. Ведь она бросила бы его в закусочной Чена, не моргнув глазом, если бы не Сагиб. И Сагиба тоже бросила бы. А теперь злилась, что он посмел её спасти без её соизволения. Стерва. Привыкай, это твоя истинная суть… А слабо испытать элементарное чувство благодарности? Слабо признаться себе самой, что такое чувство, как благодарность, по отношению к шелтянину имеет место в её сердце? И даже нечто большее? Как бы она ни пыталась отбрыкиваться, просто чтобы не считать себя ему чем‑то обязанной? Так ведь куда проще жить и принимать решения в пользу себя, любимой, не задумываясь о прошлом. Не правда ли?..
А это ещё что такое? Она подняла руку к лицу, коснулась пальцами глаз. Слезы. Предательская непрошеная влага, свидетельство слабости, достойной лишь презрения. Последний штрих, чтобы уничтожить остатки её гордости, развеять в пыль её умение владеть собой в любых ситуациях…
– Умник, Сагиб сейчас наблюдает за мной?
– Нет, сайя.
– Отключи видеокамеры в спальне.
– На это есть полномочия только у шефа.
– Поверь, он не будет возражать. Мне можно.
– Хорошо, сайя. Сделано.
Покладистый ИскИн…
Последний раз на её глазах были слезы очень давно, много лет назад. Когда всю её семью убила менгийская кошка. Настоящая. А не этот призрак в виде клички, который она сама и пустила в оборот. Именно тогда, соплюха, пятнадцатилетняя девчонка, она разучилась плакать, разом повзрослев. И очерствела душой от перенесённого стресса. А теперь предательские слезы наворачивались на глаза, и она была не в состоянии успокоиться. Этот взгляд Сагиба, полный боли, ярости и нежности одновременно, которым он одарил её в апартаментах Немета, когда от болевого шока она не могла пошевелить и пальцем, не давал ей покоя. Никто и никогда так не смотрел на неё до сегодняшнего дня. Так может смотреть только человек, готовый умереть ради другого…
Хватит, адово семя! Хватит с неё на сегодня этого сопливого дерьма, пора заняться делом!
Ксарра рывком села, отшвырнула простыню на пол. Несколькими резкими движениями отодрала от себя рассыпанные по всему телу контактные примочки «лекаря», проигнорировав возмущённый писк прибора. Все равно все огоньки уже жёлтые, а остальное и так заживёт. В том, что им по‑прежнему угрожает смертельная опасность, Ксарра не сомневалась. Они получили лишь отсрочку. Более того. Сагиб ждал только момента, когда она сможет подняться на ноги, чтобы убраться отсюда вместе с ней…
Да, вместе с ней. В отличие от неё, он не собирался её бросать.
Несмотря на болезненное нытьё, сразу возникшее в местах бывших повреждений, красовавшихся сейчас длинными росчерками розоватых шрамов, тренированное тело, притомившееся от вынужденной бездеятельности, повиновалось с удовольствием. Мышечные импланты тем более никто не спрашивал – работают как миленькие. С лицом вот только ещё хреново – губы разбиты, лоб и правая щека в розовой плёнке едва заживших ссадин. Красавицей её сейчас трудно назвать…
Ксарра отправилась в ванную. Холодный душ… Уточнение – ледяной душ быстро приведёт её в порядок. Она представления не имела, какой план действий у Сагиба на уме, но не собиралась заставлять ждать себя слишком долго.
Сагиб Кримсарт
Двадцати минут почти полной отключки хватило, чтобы прийти в себя. Мысли ещё немного путались, да и вестибулярка немного пошаливала, но, в общем, я уже был в порядке. Я открыл глаза и уставился на незнакомца‑союзника, расположившегося в кресле напротив. В комнате в данный момент находились мы двое, Хэнк несколько минут назад потихоньку слинял в спальню к Менге, полагая, что с закрытыми глазами я ничего не замечаю. Но меня это устроило. Менге он вредить не собирался, а с новым гостем, если возникнет такая надобность, я теперь мог пообщаться без свидетелей. Так люди гораздо откровеннее. Старая привычка – стараться вести разговор как можно с меньшим количеством собеседников за раз.
Я бегло осмотрел себя. Одежду придётся сменить, плащ пестрел многочисленными прорехами в тех местах, где его коснулись шальные брызги плазмы. Правый рукав и вовсе погорел – вместе с рукавом комбеза. Участок кожи длиной сантиметров десять от запястья и выше был затянут белой корочкой медпены. Не припомню, чтобы кто‑то оказывал мне помощь, выходит, сам, на автопилоте. Боли не ощущалось. Или все ещё действовала анестезия, или ожог уже зажил и пена вскоре отвалится сама собой.
На сервис‑столике перед гостем стоял почти нетронутый бокал с тёмным пивом – результат запрограммированной заботы Умника. Бросив короткий взгляд в его сторону, я привычно произвёл мгновенную оценку внешнего облика и внутреннего состояния. Чтобы определить рост человека, не обязательно ставить его на ноги – достаточно понять, каким он себя ощущает на фоне внешних ориентиров. По местным меркам, парень обладал средним ростом, то есть был почти на голову ниже меня. Короткие тёмные волосы. В правильных чертах сглаженного, без выступающих скул лица тоже не было ничего примечательного. Одет он был в серо‑стальные куртку и спецкомбинезон военного покроя с массой накладных карманов. Магнитные захваты для оружия, выделявшиеся на одежде нашлёпками характерных угловатых очертаний на поясе, бёдрах и запястьях, были пусты, кроме одного, набедренного, на котором как влитая покоилась довольно солидная пушка «страж‑ст52», модификация игломета со станнером. Но опять же – ничего особенного по меркам профи. Зато его внутреннее состояние сказало мне о многом. Уверенность в себе и в своих силах сквозила в каждом движении, жесте, даже в том, как он сидел – внешне расслабленный, но внутренне насторожённый, собранный, готовый мгновенно оказать сопротивление в ответ на любую угрозу. Все это говорило о том, что его не стоит недооценивать и списывать со счётов как потенциального противника. Пусть даже в данный момент он расположен ко мне, а чуть раньше мы действовали сообща, отражая атаку штурмовиков Дома Велсайтов. Просто совпадение интересов, не более того. Интересов, которые в любой момент могут оказаться диаметрально противоположными. Хотя… что‑то было этакое в его эмофоне, некая знакомая направленность… создававшая у меня смутное ощущение, что когда‑то я сталкивался с этим типом… когда‑то очень давно, ещё до того, как прошёл через «мясорубку» и моя память была куда лучше нынешней… Нет, к галтам, в этом сейчас лучше не копаться, ничего, кроме головной боли, я не заработаю от попыток вспомнить то, что в мозгу элементарно разрушено…
