Unknown - i 77d6616899b694e2
поверхность его сверкала изнутри, словно там пылал огонь. Свет становился все ярче,
пока не залил все помещение. Я закрыла глаза, но свет проникал и под веки. Мир
содрогался, пол подо мной дрожал.
И наступила тьма.
* * *
- Кэти?
Голос Томо звенел в ушах, я пыталась выбраться из тьмы.
- Томо? – я почувствовала, как он обхватил меня пальцами. Я моргала, но свет
вокруг был таким ярким, что ничего не было видно.
- Встать можешь? – лицо Томо было близко, его волосы щекотали мою щеку. Но что-
то было не так.
- Томо, - сказала я. – Твои волосы, - чернильные рога закручивались над его
медными волосами, словно корона. С рогов свисали золотые бусины, раскачиваясь на
нитях и позвякивая, напоминая украшение для волос. Он отстранился, и я заметила
одежду на нем – волны синей, лиловой и белой ткани окружали его. Плотный золотой
пояс был завязан сложным узлом на поясе. Он был похож на принца.
Он обхватил меня сильными руками и помог встать.
- Где мы? – спросила я. – И почему ты так одет?
- Думаю, мы внутри Магатамы, - сказал он, я огляделась. Небо было из молочного
стекла, словно кристальный купол.
- Внутри? – выдохнула я.
Нас окружил женский голос.
- Внутри воспоминания камня, - сказала она. Этот голос я узнала сразу, как и Томо.
- Аматэрасу.
- Только ее воспоминание, - ответил голос. – Она уже давно оставила этот мир и
ушла в другое место.
- Но она оставила этот камень императору Джимму перед своим уходом, - сказал
Томо.
- Так и было, - отозвался голос, нас окутал жар. – Камень полон своего значения.
- Почему? – спросила я. – И какого значения?
Небо замерцало вокруг нас, становясь темным молочно-оранжевым.
- Слезы Тсукиѐми превратились в этот камень, - сказала она. – Он увидел Аматэрасу
в небе и сразу полюбил ее, но он не знал, что ей подарить. Что могло ей подойти? У нее
были лошади, одеяния, зеркало, в котором она видела свое великолепие. А он был
бледным призраком рядом с ее светом, у него не было ничего, что он мог бы подарить ей.
И он заплакал, и слезы его боли превратились в камень, что сохранил воспоминания.
Томо обернулся и посмотрел на небо, от этого движения его одеяние зашуршало,
слои ткани задевали друг друга. Его кожа словно сияла в этом свете, все казалось ярче и
четче. Он стал бы хорошим принцем, как мне казалось. Он подходил для правления
больше, чем Джун.
Я осталась в джинсах и свитере, никакого магического превращения не произошло.
Может, он изменился из-за своей связи с Тсукиѐми?
- Этот камень сделан из его слез? – спросил Томо у голоса.
- Красивый подарок. Он сделал ее счастливой, - сказало воспоминание Аматэрасу. –
Она носила его на груди, когда пересекала небо.
Мне не нравилось то, куда она клонит. Я знала, чем все закончилось.
Оранжевее небо потемнело, становясь коричневым, словно нарисованным маслом.
Гром заворчал вдали. За стеклянным небом виднелись неясные очертания коричневого и
белого… был ли это храм, реальный мир? Было ли все вокруг сном, или мы попали внутрь
камня?
- Но затем августейшие сбросили с Небесного моста Сусаноо, - сказало
воспоминание Аматэрасу. – Он увидел Аматэрасу и возжелал ее. А она испугалась его,
ведь он был настолько силен, что августейшие испугались и изгнали его.
Небо наполнилось ярким светом, вернулись бежевые облака. Я отступила к Томо, и
он обхватил меня рукой, укрывая широким длинным рукавом.
- Чтобы показать, что он не причинит зла, Сусаноо дал обещание на берегу реки. Он
отдал Аматэрасу свой кинжал, но потребовал взамен камень Магатама, скопление любви,
слез и души Тсукиѐми.
Томо крепче обхватил меня, я цеплялась за мягкую ткань его одеяния. Я закричала,
чтобы голос точно услышал меня.
- И она отдала его? Этот важный дар?
- Она боялась Сусаноо, - ответило воспоминание. – Потому отдала камень, чтобы
Тсукиѐми мог ее защитить. Сусаноо разбил камень и создал нового ками. Но это зародило
гнев в душе Тсукиѐми.
Я видела трещины на небе Магатамы, длинные шармы покрывали поверхность
стекла.
- Но осколки собраны, - я указала на трещину.
- Да, - сказал голос. – Аматэрасу собрала осколки, изранив себе руки, она принесла
эти осколки Тсукиѐми. И пламя его гнева расплавило осколки и соединило их. Его любовь
к ней осталась, но дала трещину. И рана эта начала болеть. Камень сохранил эту память.
Значит, вот что произошло, вот почему нам снились осколки, впивающиеся в кожу.
С этого началась вражда между Тсукиѐми и Сусаноо, война, что велась между ними и
Аматэрасу. И из-за этого страдали поколения Ками.
- Найдите зеркало и меч, - сказало воспоминание. – Почти пришло время.
- Для чего? – спросила я.
- Для конца, - сказал Томо, небо вспыхнуло светом, сбивая нас с ног. Свет медленно
угасал, пока над нами не оказался темный деревянный потолок святилища.
Мы с Томо почти не разговаривали в поезде в Шизуоку. Мы проснулись среди
золотой пыли, чернила вокруг нас поднимались в воздух, пропадая бесследно. Мы вышли
через нарисованную Томо дверь и направились по императорскому саду в зловещей
тишине, нас каким-то образом не поймали. Я не видела стражу. Могли ли они полностью
полагаться на камеры? Это было бы странно.
Мы вежливо поговорили с Дианой за ужином, она хотела узнать все, что я могла
рассказать, о встрече с отцом, но пытки добраться до Магатамы истощили меня. Теперь
мы с Томо сидели рядом и смотрели в окно, откинувшись на спинку сидения, а Диана
сидела через два ряда, притворяясь, что не смотрит на нас и читает книгу. Я уже говорила,
что она бывает невероятной?
Томо почти все время спал, прислонившись головой к окну, лицо его было
спокойным. Он не был похож на человека, что пробрался во дворец пару часов назад.
Когда мы добрались до станции Шизуока, Диана протянула руку, и Томо ее медленно
пожал.
- Рада, что мы узнали друг друга лучше, - сказала она. – Может, придешь на ужин на
следующей неделе?
Томо покраснел, такие приглашения здесь не были обычным делом. Но он кивнул,
челка из-за этого закрыла его глаза.
- Спасибо, Обасан.
Диана кивнула и взглянула на часы.
- Полдевятого, - сказала она. – Можно зайти в кафе, если хочешь, Кэти.
Серьезно? Она давала мне время побыть с Томо после того, как мы вместе сидели в
поезде?
- Да, конечно, - выпалила я.
- Жду тебя дома в пол-одиннадцатого, ладно?
- Хорошо, - сказала я. – Спасибо.
Диана улыбнулась и развернулась, исчезая из виду, когда она свернула к лестнице.
- Не стоит ей мне доверять, - сказал Томо.
Я закатила глаза.
- Почему? Потому что ты не можешь управлять своими желаниями?
Он издал смешок.
- Нет. Потому что я сын демона, глупышка, - на платформе почти никого не было,
лишь одинокие прохожие. Я направилась к лестнице, что вела к кафе неподалеку от
станции. Томо шел сразу за мной, шаги его были почти беззвучными. – И я могу
управлять желаниями, - его рука скользнула по моему животу, словно теплый пояс. –
Например, - выдохнул он, щекоча дыханием мое ухо, - я могу управлять своим желанием
поцеловать тебя, - его губы прижались к моей шее, я готова была упасть со ступенек, но
он крепко меня держал.
Он отстранился, тихо рассмеявшись, отпустил меня и прошел мимо.
- Вот видишь? – сказал он. – Это ты проиграла.
Мои щеки вспыхнули, я помчалась за ним по ступенькам.
- Я тоже так могу, - сказала я, схватившись за его запястья и потянув, пытаясь
достать до его шеи. Он уклонился, смеясь, я не сдавалась. Он добрался до ворот, что
открывались с помощью карточки-проездного, но он подбежал, прижался руками к
воротам и перекинул через невысокую ограду ногу.
- Эй! – закричала я. – Это нечестно! – я искала в кармане проездной, нашла и
скормила его механизму, врата с лязгом раскрылись. Я поспешила в проем за Томо. Я
прижму его к стенке и поцелую, а там мы посмотрим, кто первым будет молить о пощаде.
Томо вдруг остановился в центральном зале, от белого мраморного пола отражался
свет, поблескивая на колоннах, что подпирали стеклянный высокий потолок. Я врезалась
в него, схватила за руку, пытаясь притянуть к себе. Но, когда увидела то же, то и он, я
замерла.
Джун стоял, прислонившись к одной из колонн, согнув одну ногу и прижав ботинок
к гладкому камню. Руки его были скрещены на груди, черный браслет с шипами
обхватывал правое запястье, светлые пряди были заправлены за уши. Серебряная серьга
